Современная история Красной Шапочки (СИ)

— Значит, ты…

— Влюбился в эталон, какая наглость. А почему? Потому что я эгоист и хочу иметь самое лучшее.

— Нет. Это учебник не анатомии. То есть… и анатомии тоже, это…

— Давай уже заткнёмся и отсосём друг другу, пока я не взорвался.

— Какой же ты урод моральный, — Ксавьер расстегнул ему ширинку туго врезавшихся в тело штанов и отодвинулся, выбирая место между подушками, чтобы лечь удобнее.

— Знаю. Но тебе нравится засовывать член этому уроду в рот, а потом притворяться, что ты торопливо хочешь целоваться, а на самом деле – слизываешь с его языка свою тёплую сперму вместе с его слюной.

— Бллин, Энджи, я же сейчас сбегу к чертям! К викингам!

— Не сбежишь, ты недостаточно покраснел для этого. Да и грузовой паром до скандинавов не достроен. Да и… поедем мы и так к ним! – в деревню к твоему знакомому на медовый месяц. Кси, о вкусах не спорят. Дети испорчены лишь в глазах родителей. Свою сперму из твоего рта я попробовал тоже, но твоя куда слаще, — Ангел спустил до колен свои штаны, слишком узкие и обтягивающие, чтобы они сами упали на пол, коротко ругнулся на не в меру продвинутого дизайнера и содрал всё до пят резким движением. Оседлал Кси, всё ещё розового от стыда, немного встревоженного и выгнувшегося в напряжённой позе. В очередной раз поборол желание немедленно приступить к траху и пригнулся к груди Ксавьера, продолжая говорить. — Наши тела принадлежат только нам. Расслабься, дыши глубже. Ты свободен. Аморальность – лишь лживая строчка в лживом законе. И если он не прописан с рождения в наших головах, – а он не прописан, – то он и не должен там подло появляться впоследствии. Это происки врагов, заговор масонов, ордена иллюминатов и рыцарей Зелёной Свиньи. И если ты вдруг тихонько стонешь и обвиваешь ноги вокруг моей шеи, пока я тянусь поближе, облизываюсь и примеряюсь, чтобы поглубже всадить тебе в…

— Что-то я с трудом представил себе эту позу.

— …то ты не делаешь ничего плохого. Ты просто живёшь. Живёшь как хочешь, наперекор другим – тем, кто хочет, чтоб все жили одинаково. Одинаково плохо. И зачем мучить уже замученное воображение, представляя что-то горячее и пикантное, если я тебе сейчас всё это покажу.

— Энджи, сюда в любую минуту нагрянут родители!

— Что?! Не-ет… А я-то думал, мы в самом деле поговорим наедине, — специально медля и никак не реагируя на недовольное полузмеиное шипение, он закинул длинные ноги Принца себе на плечи. Любовно огладил угловатые коленки – единственный королевский изъян. — Сладкий лжец и лицемер. И я не «Энджи», пора уже с этим заткнуться и звать меня мысленно и вслух любимым сукиным сыном. Привстань.

*

Ночь не могла кончиться для королевских молодожёнов мирно. Решив никого не будить стуком в дверь, Дезерэтт бесшумно прошёл сквозь неё с крайне озабоченным выражением лица, всем своим видом выражая срочность и спешку… и совершенно незапланированно замер на некоторое, никем не запротоколированное время. Чем занимался? Любовался прекрасной голой парочкой, спавшей с комфортом в разных углах кровати и ни единой клеточкой тела друг с другом не соприкасавшейся.

«Всё уже просекли. Идеально совместимые», — про себя восхитился Джинн, потом насилу-таки опомнился и тронул ближайшего красавца за лодыжку. Им оказался Златовлас.

— М-м, мням… — проворковал он спросонья, но прикрытые глаза уже сообщили ему о факте вторжения и заставили пискнуть и нервно прикрыться свободно торчащим краем простыни. — Напугал! Дэз, ты что тут забыл? Случилось чего?

— Случилось. Считанные минуты остались до того, как сюда ворвутся ряженые, чтобы похитить одного из вас и испортить медовый месяц. Старинный обычай, похищать будут не в шутку, поэтому молодожёнам надобно либо ещё ночью делать ноги, либо искусно прятаться по укромным местам. По счастливому стечению обстоятельств, у вашей спальни есть второй выход, тайный. Он ведёт в одно прелестнейшее подземелье, где Трдат обосновался с колдовскими предметами и библиотекой чернокнижника. После обращения его в Тарью там всё немедленно пришло в запустение, стало довольно холодно и сыро, так что, одеваясь, не забудьте шерстяные носки и шарфы – и бегом за мной. Отсидимся полчасика, подышим ветхой пылью и обратно.

Сборы прошли тихо, не считая ругани сквозь зубы на всюду застревавшие рисовые зёрна. Кси обулся в зимние ботинки, не зашнуровывая, а Ангел напялил поверх рубашки толстый пуловер. Оба широко зевали, но по части ночных приключений ничего не имели против.

— А рычаг, открывающий тайный лаз – тут? — Чёрный Берет тронул прикроватную тумбу. На ней стояли два канделябра, один обычный, а другой – намертво прикрученный.

— Нет, что ты, это же прошлый век. Теперь всё на дистанционном управлении, — Джинн достал из кармана пульт с большой красной кнопкой и нажал. К удивлению молодожёнов с грохотом начала сдвигаться не какая-то из стен, а их кровать-альков, открывая в полу проход с узкими каменными ступенями, уводящими круто вниз, в темноту.

— Наверное, в следующий раз надо поосторожнее прыгать и кувыркаться на этой перине… — пробормотал Кси. — Не ровен час ещё сломаем и ухнем туда.

Ангел прыснул со смеху, но благоразумно промолчал, а немного сконфуженный Джинн зажёг волосы ярким пламенем, обернувшись живым красным факелом, и двинулся в подземелье первым.

— Альков сам встанет на место, — единожды нарушил он тишину, когда они сошли со ступеней и двигались дальше гуськом по тоннелю. — Тут недалеко, потерпите духоту, вентиляция отсутствует по причинам… ну сами понимаете.

Спёртый воздух, впрочем, скоро похолодел, явственно потянуло сыростью. Источник её без труда нашёлся непосредственно в тайнике Трдата – бездонно чёрный колодец, вода в нем застаивалась последние десять тысяч лет, не меньше, по краям резервуара буйно разросся мох, летали мошки… в общем, приятно было мало. Круглая каменная крышка, весившая не одну тонну, валялась рядом, поднять её персидский царь, очевидно, самостоятельно не мог, а помощников приводить побоялся.

— Дэз?.. — Ангел выразительно приоткрыл рот.

— Ха. Легко.

Но даже его мощные мышцы вздулись и задрожали от усилия, поднимая монолитную плиту и с большой осторожностью водружая на колодец. Если бы Джинн уронил её, то не только расколол на части, но и грохоту было бы…

— Молодец. Ювелирно поставил, — Энджи нашёл на подвесных полках старинные масляные светильники и протянул ему один. — Туши уже волосы, смотреть на них больно.

— Миленько тут, — выдал Ксавьер, осматриваясь тем временем. — Паутина под столами, обомшелые книги, — он брезгливо понюхал пару корешков и чихнул. — Гадость. Позеленевшие весы времён халдеев, видали? Подшивки “Dépêche du Moyen Âge¹” за двенадцатый век, кусочки какого-то совсем уж непонятного полуистлевшего говна… Но вот на кой хрен Тарье тут ещё и зеркало сдалось?

Зеркало, занимавшее целый угол, кстати, было знатным: крупное, в человеческий рост, в толстой бронзовой оправе, украшенной геометрическим орнаментом, явно дорогое и привезённое издалека. Удивительно чистенькое, не потускневшее от времени, и пыль к нему не приставала. Однако, подойдя поближе и полюбовавшись своим отражением, Принц нашёл два изъяна: вмятину посередине, где-то чуть выше уровня живота, и ещё царапину в левом нижнем углу. Если загадочную вмятину можно было объяснить дефектом при производстве, то царапина выглядела свежей и странной – бороздой от чьего-то острого ногтя. Или когтя. Кси присел на корточки, рассмотреть её поближе, и непроизвольно дёрнулся, когда Ангел опять заговорил.

— Джинни, раз уж мы тут в добровольном изгнании, а заняться нечем… я придумал третье желание. Ты не ослышался. Чтобы закрыть между нами эту неприятную тему. Не волнуйся, велосипед изобретал долго – все две недели заключения в башне. Перебирал всевозможные ништяки, примерялся на роль бога, морской русалки, всемирно известного музыканта, политика, полководца, крестоносца, миротворца, жонглёра горящими веточками… Смекнул, не моё это всё. И в то же время – я бы всё хотел перепробовать. По очереди и не сразу, отпуска между желательно брать, — он поймал офигевший взгляд Златовласа и выставил вперёд руку, как бы прося к себе не приближаться. — И поэтому… Дэз, ты исполнишь мою самую первую просьбу? Дашь нам с Ксавьером бессмертие? Я обмозговывал помимо прочего вопрос потомства. Трудный вопрос. Дети – своеобразная форма бессмертия для придурков, вынужденных постоянно воспроизводиться, чтоб не исчезнуть из очередей за пирожками. Но если мы с Кси физически не способны иметь совместных детей, то нам нужна прямая возможность печь пирожки вовеки веков. Через двести лет небось придумают новые начинки, охота попробовать.