Рассвет Короля (ЛП)
Рассвет Короля (ЛП) читать книгу онлайн
Затронутый временной промежуток: 1484 год по летоисчислению долин. Во второй книге «Кодекса Компаньонов» орки Много-Стрел собираются воспользоваться воцарившимся после Раскола хаосом, чтобы раз и навсегда разрешить кровавую войну с дворфами, начало которой было положено еще в романе «Тысяча Орков».
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Тем не менее, неумолимый священник продолжал, и несколько раз Дзирт боролся с желанием побежать и остановить разрушительное пение.
Агония Пвента продолжалась, казалось, его жестоко пытали, его лицо и слова, искажались так, как будто он стоял у столба и в него вонзали пылающие раскаленные прутья.
Дворф-вампир оставался на коленях. Очевидно, он не мог подняться. Он сумел зажать ладонями уши, жалобно и тщетно пытаясь блокировать магические интонации, благословенного пения, что так глубоко ранило его.
Наконец священник резко остановился, и его последние слова отразились эхом от каменных стен камеры.
Великолепные огни святого защитного круга потухли, и снова остались только свечи.
Пвент остался на месте, и лишь спустя долгое, долгое время он опустил руки вниз и смог снова посмотреть на Бренора. Он не стал кричать от гнева, а очень слабым голосом, спросил:
— Мой король?
Бренор не стал ждать разрешения, он оттолкнул руки Вульфгара и прыгнул в круг. Он пал на колени перед всхлипывающим дворфом.
— О, ты прощаешь меня, мой король? — слабо спросил Пвент, и, казалось, он старел с каждым словом: его жизненная сила пропадала, когда защитный покров вампиризма рассеивался в небытие. — Я не был достаточно силен, — прошептал он и резко упал вперед, а Бренор подхватил его и обнял.
— Ты был самым сильным из всех кого я знал, — сказал ему Бренор. — И самым верным, и знай, что статуя Пвента будет стоять в Мифрил Халле на почетном месте около королей. Там все еще помнят тебя, мой друг. Да, в Мифрил Халле, многие обрадуются услышав имя Тибблдорфа Пвента, хотя ты не был там десятилетия. Я слышал их сам, я говорю тебе, и я не лгу. Не сейчас, нет.
Он немного отстранился от Пвента, он хотел, чтобы Пвент увидел искренность на его лице, когда он заверял его.
Но, увы, Пвент уже ничего не видел.
Бренор притянул его и обнял снова.
Они похоронили Пвента под пирамидой камней позади Дворца Плюща следующим утром — во временной могиле, поскольку Бренор уверил Гарпеллов, что вернется забрать тело, чтобы должным образом предать земле на почетном месте в Мифрил Халле, как только все выяснится в Клане Боевых Топоров. Немного слов было сказано, когда Пвент был опущен на камни, а другие камни были сложены на него, но поскольку они приблизились к концу торжественного момента, Бренор взял серебряный рожок и объявил:
— Знай, что я пронесу его с собой в самых темных сражениях, мой старый друг. И я буду знать, что твой дух рядом со мной и горе всем кто станет против меня.
Он начал опускать рожок, но Реджис схватил его за руку и жестом велел ему подуть, и это казалось подходящим способом закончить погребение Тибблдорфа Пвента.
И вот, в солнечный и жаркий летний день, неблагозвучный напев сломанного серебряного рожка зазвучал в Широкой Скамье, уносясь в небольшом летнем бризе. И с ветерком прибыл сероватый туман, и все друзья растерянно наблюдали, как этот туман собрался в знакомую фигуру.
— Пвент, — выдохнул Бренор, когда воин сформировался и начал прыгать вокруг, с диким рыком: «Мой король!» — и сжимать кулаки, как будто ища на кого бы напасть.
— Пенелопа! — закричал Дзирт, вынимая клинки. Лидер Гарпеллов помчался рядом с ним, качая головой в недоумении.
Пвент продолжал прыгать, глядя по сторонам, но не сделал и движения, чтобы приблизиться к любому из них. Наконец, он повернулся к Бренору, поднял руки как будто в недоумении, а потом исчез в сером тумане, который втянулся в серебряный рожок.
— О, великий! — воскликнул Реджис.
— Это не был Пвент, — сказала Кэтти-бри. — Не его душа, но… — Она повернулась к Пенелопе, которая повернулась к старому священнику, а тот только пожал плечами.
Киппер засмеялся и обратил на себя все взгляды.
— Рожок! — закричал он и захлопал в ладоши. — Старое волшебство не пропадает легко.
— Ты же не имеешь в виду, что… — заметил Вульфгар.
— Это довольно уникальный берсеркер, я думаю, — сказал Киппер. — Да, Король Бренор, несите свой рожок, когда пойдете в бой, и увидишь, что сила твоего старого воина готова защитить тебя снова.
Бренор недоверчиво посмотрел на рожок, затем оглянулся на своих друзей.
— Это не он? — спросил он Кэтти-бри.
Девушка покачала головой.
— Тибблдорф Пвент покинул этот мир, — она уверила его. — На самом деле. Он теперь в мире.
— То, что вы вызываете — это волшебство рожка, — согласилась Пенелопа. — Это — воплощение боевого духа Пвента, вылепленного телесным образом волшебством рожка. Ничего больше.
Бренор повертел рожок в руках и взглянул на Вульфгара.
— Сколько? — спросил он.
Варвар пожал плечами:
— Я вызывал целых десять союзников из этого рожка.
— Десять Пвентов? — со злой усмешкой спросил Бренор.
Киппер засмеялся:
— Только один, я предполагаю, — объяснил он. — Те десять ранее вызванных были воплощениями десяти различных убитых варваров, я уверен.
— Ба! — фыркнул Бренор, показав широкую улыбку под рыжей бородой. — Вы только дайте мне десять Пвентов, и я возьму всю кучу Много-Стрел в короткие сроки.
Дзирт вслух засмеялся, также как и другие, также как и Бренор. Для компаньонов Халла, возможно, не было лучшего или более подходящего способа закончить похороны Тибблдорфа Пвента.
Кроме, конечно, подъема кружки эля за прекрасного товарища и Бренор очень быстро позаботился об этой небольшой детали.
ЧАСТЬ II
Под темным небом
Я прожил уже два века, и большая часть этих лет прошла в конфликтах — сражениях и войнах, чудовищных засадах и неожиданных опасностях.
Все же, если я сложу воедино все сражения, что я провел в своей жизни, то эта полная мера времени побледнеет по сравнению с количеством часов тренировок, которые я мог бы посвятить своей борьбе за одну декаду. В самом деле, сколько сотен часов и тысяч дней я потратил поднимая оружие против воображаемых противников; тренируя мышцы, чтобы пустить в ход клинки с той наибольшей скоростью, с какой только возможно, в идеальным балансе, под нужным углом, в правильный момент?
На единственной тренировке я мог бы выполнить средний колющий удар больше раз, чем во всех поединках, что я когда-либо знал вместе взятых. Это — путь воина, единственный путь, который я осознал как истинный для всех, кто хочет подняться к высотам мастерства, единственный путь для всех, кто стремится к совершенству, даже зная, что его не существует.
Поскольку нет никакого идеального удара, никакой идеальной защиты, никакой идеальной формы. Само слово определяет состояние, которое не может быть улучшено, но оно не относится, и не может относиться к мышцам, уму и технике.
Таким образом, нет никакого состояния совершенства, но искать его — это не безумие, нет, поскольку именно упорный поиск и неустанное движение и определяют качество воина.
Когда вы видите путь и сосредотачиваетесь не только на цели, вы познаете смирение.
Воин должен быть смиренным.
Слишком часто люди значительно подчиняют свои жизни целями, и, впоследствии, тому, что они считают достижениями. Я размышлял над этим много раз в моей жизни, и мудрость прожитых лет научила меня постоянно двигаться к цели за пределами досягаемости. Ибо оборотная сторона достижений — самоуспокоенность? Я пришел к выводу, что слишком часто мы называем цель и достигаем ее, а потом думаем, что путь окончен.
Я стремлюсь к совершенству во владении клинками и своим телом. Я знаю, что его нет, и это знание ведет меня вперед каждый день, и никогда не позволяет разочароваться или сожалеть. Моя цель недостижима, но, правда в том, что для меня именно путь к этой цели более важен.
Это верно для цели каждого человека, но мы редко это замечаем. Мы ищем цели, как будто успех в их достижении предоставит волшебное счастье и бесконечное удовлетворение, но разве так бывает? Бренор хотел найти Мифрил Халл и нашел, но, сколько лет последующих за этим успехом, мой друг дворф мечтал, чтобы Халл все еще не был найден? По крайней мере, отдалить от себя эту цель, и тогда он стал искать новые приключения, новые дороги и новые цели, и, в конечном счете, совсем отказался от трона в Мифрил Халле.
И если это верно для короля, то это верно и для простого человека, и на самом деле это верно почти для всех, кто тратит свои жизни в безумном порыве к следующему «если только», и при этом, не замечая самую важную правду из всех.
Путь более важен, чем цель, поскольку, даже если цель очень желанна, путь к ней — фактически, нить вашей жизни.
И поэтому, я поставил перед собой недостижимую цель: совершенство тела, совершенство в сражении.
И эти пожизненные поиски поддерживают меня.
Сколько раз я едва избегал укуса чудовищной пасти или убийственного лезвия врага? Сколько раз я добивался успеха благодаря памяти моих мышц, их способности двигаться, как мне нужно, даже прежде чем я подумаю о перемещении? Неустанная практика, медленный танец, быстрый танец, повторение за повторением, позволяют выполнять тщательно изученные движения на грани простого рефлекса. Когда я танцую, я вижу в мысленном взоре угол нападения моего противника, расположение его ног, положение его тела. Я закрываю глаза и помещаю то изображение в свой ум и реагирую на него всем телом, тщательно вычисляя надлежащий ответ, правильное парирование или ответный удар, преимущество и открытие.
Много ударов сердца пройдет для единственного предполагаемого движения, и много раз много ударов сердца пройдет, когда движение будет выполнено снова и снова и, возможно, изменено, когда лучшие углы предстанут перед моим опытным взором. Много раз я повторю один и тот же танец. Увеличивая темп — что взяло пятьдесят ударов сердца, возьмет и сорок девять, а потом и сорок восемь, и еще меньше.
И когда в реальном бою мои глаза отметят ситуацию, уже виденную в моем мысленном взоре во время тренировки, ответ произойдет без сознательной мысли, вспышкой узнавания на рефлекторном уровне, которая займет единственный удар моего сердца.
Таков путь воина — тренировать мышцы, чтобы правильно реагировать на малейший вызов, и тренировать разум, чтобы доверять им.
Да, в этом есть загвоздка. Обучить тело легко, но это бесполезно, если и ум, тоже не будет должным образом натренирован.
Это спокойствие героя.
На основе моего опыта, встреч и разговоров с воинами, волшебниками и священниками, и от наблюдения невероятной храбрости в состоянии ужасного стресса, я пришел к выводу, что существуют три типа людей: бегущие от опасности, застывающие, оказавшись в опасности, и бегущие навстречу опасности. Я уверен, что это не станет большим открытием, но при этом я не ожидаю, что кто-нибудь выберет для себя что-то кроме последнего из тех трех выборов.
Но реакция, толкающая бежать к опасности и встать перед нею решительно и спокойно, маловероятна среди всех народов, даже дроу и дворфов.
Момент неожиданности ошеломляет чувства. Часто человек, оказавшись внезапно в чрезвычайной ситуации, тратит слишком много мгновений, чтобы просто осознать реальность момента, отрицая его действительность, поскольку эта действительность сокрушает зрителя.
«Этого не может быть!» — наиболее распространенные последние слова.
Даже когда ситуация осознанна, слишком долгие размышления замедляют реакцию. Например: оказавшись с серьезно раненым другом, страх человека перед неумышленным причинением вреда могут задержать наложение повязки, в то время как кровь течет и окропляет землю.
Когда вступают в бой, ситуация становится еще более сложной, поскольку тут тоже встает вопрос совести и страха. Лучники, которые могут поразить цель за сто шагов, часто подпускают врага на более близкое расстояние, на более легкий выстрел. Возможно, это — совесть, вспышка души человека, говорящая ему, что он не убийца, что он не должен убивать. Возможно, это — страх, так как последствия промаха могут быстро оказаться фатальными для стрелка.
В военной академии дроу Милли-Магтире, где я начал свое обучение, одним из наших первых уроков, стало неожиданное нападение дэргар-мародеров. Налетчики ворвались в двери учебного зала и сняли преподавателей в мгновение ока, оставив студентов, молодых дроу, перед выбором — сопротивляться или умереть.
Я видел темных эльфов благородных Домов, бегущих в дальний конец зала, некоторые бросили вниз свое оружие, когда побежали, крича от ужаса. Другие стояли ошеломленные, и были бы легко убиты враждебными серыми дворфами, будь это настоящее нападение.
Некоторые ринулись в бой. Я был среди той группы. Это не была храбрость, что повела мои ноги вперед, но мгновенное вычисление — ибо я понял, что мой долг, моя лучшая возможность, принести самую большую пользу Мензоберранзану и моим товарищам в Академии, и к тому же мой лучший шанс выжить, лежит впереди, в борьбе, в готовности сражаться. Я не знаю как, но в тот момент внезапного и всепоглощающего стресса, мой ум преодолел мое сердце и мои страхи отпали перед зовом моего долга.
Это выражение и реакцию, мастера академии назвали «спокойствие героя» и нас, тех, кто столкнулся с дэргарами правильно, отметили, даже если не аплодировали.
Те же, кто бежал или замер, выслушали сердитые упреки, но ни один не был изгнан из Академии — четкий сигнал, что мастера ожидали такого итога. Нет, те, кто потерпел неудачу, были обучены как и все, час за часом, день за днем, бесконечно, неуклонно, жестоко.
Этот тест был повторен много месяцев спустя в форме нового неожиданного сражения с другим врагом и при иных обстоятельствах.
К этому времени многим из нас преподали то, что некоторые из нас инстинктивно знали, и, доверяя этому обучению, немногие сбежали, и еще меньше застыли на месте. Нашим врагом в этом сражении в широком тоннеле недалеко от города, была группа гоблинов, и на сей раз, в отличие от того случая с дэргарами, им приказали по-настоящему напасть на нас.
Но на сей раз, в отличие от того случая с дэргарами, нападающие столкнулись с отрядом тренированным опытными мастерами не только физически, но и умственно. Едва ли хоть одна царапина показалась на черной коже дроу, когда последний гоблин упал замертво.
Те темные эльфы, которые сбежали или застыли, однако, не получили больше шанса в Милли-Магтире. Они не были одарены умом воина и поэтому, они были сразу же исключены.
Многие, как я позже узнал, были также с позором изгнаны из их Домов и семей.
Холодные и бессердечные расчеты Паучьей Королевы и ее жестоких Верховных Матерей, не оставляли в Мензоберранзане места для тех, кто не может постичь путь воина.
Глядя на Реджиса в последние десятидневки, я вспомнил о тех днях в Милли-Магтире. Мой друг хафлинг вернулся к жизни, переписав импульсы в сердце и мозге, он сам постиг путь воина. Когда я обдумываю свой собственный опыт и успех тех многих темных эльфов, которые провалили первое столкновение с серыми дворфами, но боролись хорошо против гоблинов, я киваю и понимаю лучше суть этого нового и грозного компаньона.
Реджис иногда называет себя Пауком Паррафином, именем, которое он получил в этой новой жизни, но все таки, он — Реджис, тот же самый Реджис, которого мы знали прежде, но только теперь он посредством постановки и преследования недосягаемой цели, нашел в себе достаточно уверенности чтобы вступить на путь воина.
Он признался мне, что у него все еще есть сомнения и страхи, и я только посмеялся.
Это, мой друг хафлинг, правда, универсальная для всех народов всех разумных рас.
