Дневник эльфийки

— Пусть будет язык, королева, — безропотно согласился атлет, испуганно потупившись.

— Тогда встань на колени и высунь язык, приказала ему я после чего, дождавшись, чтоб он выполнил требование, обернулась к Вериангеру и перешла на язык эльфов: — Правительница желает, чтоб ты отсек язык ее нерадивому слуге.

Верховный маг взглянул на Нику, та едва заметно кивнула.

— Нож, — верховный маг протянул руку и, взяв нож тут же поданный ему одним из охранников, быстрым и резким движением отсек язык атлета. Затем, прищелкнув пальцами, снял болевые ощущения, и обернулся к Нике:

— Правительница удовлетворена?

Ника правильно поняла и вновь сдержанно кивнула, после чего повернулась ко мне и холодно спросила:

— Я устала, Лия. Они могут мне предоставить комнату и дать отдохнуть?

Я повернулась к Вериангеру:

— Правительница хочет, чтобы ей предоставили апартаменты и дали возможность отдохнуть. Она устала.

Верховный маг вновь подобострастно склонился перед Никой: — Все будет, как Вы пожелаете, Правительница.

Я сидела в апартаментах правительницы и уже который раз пыталась утешить Нику и вывести из состояния мрачной депрессии, в котором она пребывала постоянно все последнее время.

— Ника, ну неужели тебе плохо? Любое твое повеление они стремятся даже предугадать. Что тебе недостает? Твои служанки научились понимать тебя по жестам, — я внутренне усмехнулась, вспомнив, как заставила Вериангера мучительно и публично казнить служанку, посмевшую тайком от меня пытаться научить Нику эльфийскому языку. А Нике преподнесла это как непреложное требование верховного мага, который считает, что никому непозволительно хоть каким-то способом показывать свое превосходство над правительницей. Я научилась так умело обманывать как одного, так и другого, что именно мои решения стали основополагающими во всех вопросах управления Хламией. Вериангер явно почитал Нику и, как мне казалось, был даже влюблен в нее, поэтому стремился выполнить любое ее желание. Однако я сумела так напугать Нику, что она даже близко к себе его не подпускала и разговаривала с ним лишь в моем присутствии. Поэтому верховный маг исполнял не столько ее желания, сколько мои.

— Ты знаешь, Лия, мне не нужно здесь ничего, меня тяготит здесь все. Я скучаю по мужу, Дэну. Я даже представить боюсь как там они без меня… Виктор Алексеевич, хоть и кажется суровым, но очень ранимый, а Дэн вообще чрезвычайно чувствительный мальчик, а тут одновременно и тебя потерять, и меня… — Ника стоящая у окна, обернулась и с тоской посмотрела на меня, в ее глазах сверкали слезы.

— Я тоже очень скучаю, Ника… Ты же знаешь, как я люблю Дэна, и как сама хочу вернуться. Но я не знаю, как сама попала отсюда в ваш мир и не понимаю, как мы с тобой вернулись опять сюда. Я прочла уже все книги библиотеки, разговаривала с местными мудрецами, не в открытую, конечно, а завуалировано… но, Ника, это необъяснимо и пока непонятно. Однако я продолжаю поиски. Потерпи, ведь все не так уж и невыносимо для тебя. Я делаю все возможное и очень надеюсь, что мы все же сможем вернуться, чтобы порадовать и Виктора Алексеевича, и Дэна наследником. Неужели ты не понимаешь, что я сама хочу этого больше всего на свете? — поднявшись с кресла, я шагнула к Нике и, осторожно взяв ее руку, приложила к своему уже явно округлившемуся животу.

На ее губах тут же заиграла улыбка. Мысли о ребенке Дэна всегда помогали ей справиться с унынием и отчаянием.

— Лиечка, а почему ты так уверена, что наследника? Вдруг это будет девочка? — она обняла меня и, прижав к себе, стала нежно поглаживать мой живот, — Я бы и девочке была бы очень рада…

— Нет, Ника. Я знаю, что будет мальчик. Провидец сказал мне то.

— Надо же, — Ника мелодично рассмеялась, — Ведь словно в сказку попала. Провидцы вместо УЗИ, кругом лишь эльфы и даже королевская власть… прямо сон какой-то. Только ты не представляешь, девочка моя, как же мне хочется проснуться, — она помолчала немного, потом решительно тряхнула головой. Ее теперь серебристые волосы, высокой прической обрамляющие лицо, сверкнули в сиянии люстр, словно нимб. — Ладно. Тебе ничуть не легче. Извини. Я постараюсь держать себя в руках и не особо докучать тебе нытьем.

— Ты не докучаешь, Ника. Я люблю тебя! Ты единственная, кого я искренне люблю, — подумав немного, я, чтобы ей в голову ничего не пришло о Дэне, добавила: — Кого люблю здесь. Я так счастлива, что ты теперь моя мать, — и еще крепче прижалась к ней. В этот момент я не лгала. Я действительно любила ее. Мне было так хорошо с ней, что и не описать. Она подарила моему израненному сердцу искреннюю любовь. Я купалась в ней, даже тонула порой, и хоть беззастенчиво пользовалась ею, но в своем сердце отвечала взаимностью, и старалась, как могла, сделать приятным ее здесь пребывание.

Когда мой малыш появился на свет, Ника была счастлива. Она потребовала устроить торжественный прием в мою честь и во время него не выпускала внука из рук. Повторяя, что если бы не ушки, он бы был вылитый Дэн. Сына я назвала Даниэль. И моя свекровь стала с радостью величать его, как и сына, Дэном.

После чего она полностью ушла в заботы о нем и старалась не оставлять его, лично контролируя нянек и кормилец. Она, наверное, сама бы взялась ухаживать за ним, если бы не мои постоянные напоминания, что она должна блюсти свой статус. Она проводила с ним даже больше времени, чем я. В глазах ее вновь стал появляться так нравившийся мне ласковый мерцающий блеск, и я не могла отважиться ограничить ее общение с внуком.

Летели годы, сын мой рос. За исключением ушей, свойственных любому эльфу, он почти полностью унаследовал внешность отца: густые волнистые волосы цвета спелой ржи, правильный профиль и чувственные губы. Вот только глаза были не серовато-синие, а бабушкины: голубые бездонные и лучистые. Ника любила его трепетно и нежно. Малыш стал ей так дорог, что она смирилась со своим пребыванием здесь и перестала даже упоминать о том, своем мире. Она пообещала мне ничего не рассказывать о нем внуку, и мужественно держала слово. Лишь иногда в ее глазах мелькала грустинка, но она не позволяла ей проявиться хоть как-то еще.

Даниэль с раннего детства общаясь с Никой, научился ее языку, и владел им столь же свободно, как и эльфийским. Мне стоило немалого труда объяснить ему, что с бабушкой подобает говорить лишь на ее языке и использовать эльфийский в ее присутствии недозволительно.

Несмотря на то, что Ника была оторвана от реальной жизни Хламии и многого не понимала в эльфийской культуре и обычаях, она смогла стать кумиром моего сына. Ее мнение было для него очень важным и часто основополагающим. Иногда мне казалось, что любит он ее даже больше, чем меня, но я не ревновала. Я была рада, что все так сложилось. В моей жизни наступила пора полной идиллии. Я, наконец, обрела настоящую семью, и меня окружала искренняя любовь близких и дорогих мне людей.

Заботило меня только одно. Постоянно общаясь с Никой, маленький Дэн подсознательно впитал ее неприятие лжи, а может, это было в нем заложено генетически. Я слышала как-то, что некоторые черты характера передаются через поколение. Одним словом, Даниэль не врал никогда и ни при каких обстоятельствах. Ника была в восторге от этого, а меня это мягко сказать очень беспокоило, если не сказать удручало. Ну, скажите на милость, как можно управлять империей, если ты говоришь лишь правду?

В остальном же моя жизнь складывалась великолепно.

Все рухнуло в один день. Даниэлю исполнилось шесть, и в его честь был устроен грандиозный праздник. Ника как обычно, сидя на троне, усадила Дэна себе на колени, и они так принимали поздравления. Я сидела рядом, готовая перевести любой приказ Ники, но с этим занятием начал без труда справляться и мой сын, благодаривший поздравляющих его и правительницу придворных.