Часы Ираза

– Старый лиходей заколдовал нашу команду! – орал Борэ. – Это стоило нам победы!

– А этот, молодой, – его прихвостень! – добавил Йийим. – Прикончить их! Разорвать на куски!

Обглоданный скелет курицы просвистел мимо Джориана, не задев его; кусок лошадиного навоза тоже не попал. Однако булыжник из мостовой оцарапал и без того окровавленную голову Джориана, чуть не сбив его с ног.

– Бежим, сынок! – задыхаясь, крикнул Карадур.

– Куда? – спросил Джориан.

– В храм! Храм Нубалиаги! Это надежное убежище!

Они перебежали через улицу; тут как раз начался дождь. Юбки целой ватагой кинулись за ними в погоню. У подножия холма, на котором стоял храм, Карадур сказал:

– Беги, сынок. Мне не забраться на эту гору.

– Я тебя не оставлю...

– Говорю тебе, беги! Я стар, а у тебя еще много лет впереди...

Без дальнейших рассуждений Джориан подхватил на руки Карадура – много ли он весил: кожа да кости! – и пустился вверх, на гору, несмотря на протесты мальванца. Джориан поскользнулся на мокром от дождя булыжнике и упал; чалма Карадура, упав с головы, укатилась. С трудом поднявшись на ноги вместе со своей ношей, Джориан побежал дальше. Толпа, казалось, вот-вот их настигнет.

У входа в храм на страже стояли двое евнухов, охранявших ворота; они скрестили копья, преградив Джориану путь. С красного лица Джориана стекали вперемежку струи дождя, пот, грязь и кровь, он запыхался и не мог сказать ни слова. Карадур закричал:

– Именем госпожи Сахмет, впустите нас! Я доктор Карадур, служу во Дворце Познания!

Евнухи опустили копья. Дав Джориану и Карадуру зайти внутрь, они тут же защелкнули бронзовые створки ворот. На шум стали сбегаться евнухи, сторожившие другие ворота. Вскоре их собралось с дюжину, они выстроились в ряд вдоль ворот, держа наготове арбалеты.

– Уходите, а не то мы будем стрелять сквозь прутья! – закричали они.

Толпа преследователей толкалась у входа и вопила, но штурмовать ворота не пробовала. Джориан и Карадур поспешили к главному зданию храма.

– Я обязан тебе жизнью, – сказал Карадур.

– Глупости. Если б у меня было время подумать, я бы, верно, оставил тебя. И по заслугам: кто уверял меня, будто Борэ с Йийимом не опасны? Где же эта госпожа Сахмет?

– Попрошу доложить о нас. Если она не исполняет какой-нибудь ритуал, мы, вернее всего, сейчас ее увидим.

Несмотря на моросящий дождь, толпа Юбок начала под руководством Борэ и Йийима растягиваться в цепь, намереваясь окружить территорию храма.

– Хотят осадить храм, – сказал Джориан.

– Я уверен, что королевская гвардия их разгонит. Если же нет, может быть, Сахмет сумеет нас выручить.

– Эх, было бы у нас что-нибудь летающее, ковер-самолет или метла. Помнишь, ты говорил? Мы бы пронеслись прямо у них над головами! Знаешь шуточку: будь у меня карета, я бы поехал, если бы еще лошадь была. Что-то горит?

Джориан показал на столб дыма, из которого вылетали искры; он подымался над крышами ближайших домов.

– Да. Этим дуракам дай волю, они весь город спалят.

Верховная жрица Сахмет приняла Джориана и Карадура в комнате для аудиенций. Это была рослая, широкая в кости женщина сорока с лишним лет, со статной фигурой, но лицо ее немного портили тяжелый подбородок и крючковатый нос. Одетая в светло-серое платье из тонкой материи, на котором серебряными нитями были вышиты какие-то знаки, она сидела в изящном кресле, глядя на промокших и растрепанных беглецов большими темными глазами. По комнате бесшумно двигались жрицы саном пониже.

– Приятно вновь встретиться с тобой, милый доктор Карадур, – произнесла Сахмет низким, звучным голосом, – хотя обстоятельства, конечно, оставляют желать лучшего. А кто этот молодой человек?

– Я Джориан из Кортолии, – ответил Джориан, – в настоящее время часовщик Его Величества. Для меня большая честь познакомиться с вашим святейшеством.

Женщина посмотрела на Джориана долгим изучающим взглядом и щелкнула пальцами.

– Инкияра! Побольше света, пожалуйста.

Внесли канделябр и поставили на скамью; Сахмет сказала:

– Я, кажется, знаю тебя, Джориан.

– Сударыня! Сомневаюсь, чтобы я уже имел удовольствие...

– Я не хочу сказать, что видела тебя во плоти. Ты являлся мне.

– Да, сударыня?

– Ты тот самый варвар, спаситель Ираза!

– Да что вы! Бросьте, госпожа Сахмет. Я не варвар! Я выучился читать, когда мне было пять лет, ходил в школу в Ардамэ. Учился в академии в Оттомани. Манеры у меня, может, и не самые изысканные, но за столом не чавкаю, как свинья. Я всего лишь честный ремесленник и, боюсь, что бы там ни стряслось с Иразом, буду не в силах его спасти. Но как ты думаешь с нами поступить?

– Уж, конечно, не отдам вас этим бешеным псам.

Она поговорила вполголоса с младшей жрицей, та беззвучно выскользнула из комнаты и вскоре вернулась. Пошептавшись с ней еще немного, Сахмет сообщила:

– В нескольких районах Ираза возник пожар, в Жактане тоже. Солдаты борются с огнем, им сейчас не до политических распрей. Храм по-прежнему окружен, даже подкрепление прибыло. Выходить вам нельзя.

– Вылететь мы тоже не можем, ничего волшебного с собой не прихватили, – добавил Джориан.

– Дайте подумать, – сказала Сахмет. – Не хотелось бы оставлять вас на ночь: некастрированный мужчина может ночевать здесь только в праздник Священного брака, иначе он оскорбит богиню. К счастью, есть другой выход. Я открою вам этот секрет, но в награду попрошу тебя, Джориан, об одном одолжении.

Джориан прищурился.

– Сударыня, за свою недолгую жизнь я не раз попадал в переделки и твердо усвоил, что никогда не следует покупать кота в мешке. Буду рад помочь вам, если смогу... Но мне надо знать, о каком одолжении идет речь.

– Оно совсем невелико. Я всего лишь прошу тебя принять участие в одном обряде, сыграть маленькую роль.

– Если вы, сударыня, хотите сделать меня евнухом...

– О небо! Да ничего подобного! Торжественно обещаю, что твое великолепное тело останется невредимым. Это пока все, что я могу сказать.

– А как насчет рассудка, навыков, способностей?

– Тоже не пострадают. Ну что, сударь?

Джориан еще немного попререкался, но так и не сумел добиться от Сахмет никаких подробностей. Он переглянулся с Карадуром, но старый колдун на этот раз не мог ему помочь. Джориан не любил давать обещаний, так как смутно представлял себе, чем это обернется, но другого выхода не видел.