Дворяне и ведьмы (СИ)

Последних защитников царь сбросил в бездну. Он не знал, что защищали рыцари, не знали и они сами. "Так узнайте же, и больше не забывайте!", - сказал он, прежде чем отдал приказ скинуть вниз раздетых догола благородных воителей. Грандмастер успел избежать этой участи. Предатель в его рядах - новый тивун правой стены - пожалел бывшего господина и подарил ему лёгкую смерть.

Так Бладимер закончил многовековую историю рыцарей лука и башни жирной точкой. То, что тысячи лет пытались, но не могли сделать короли древности, он сделал за полгода. Книга, в которой записывали свои доблестные деяния грандмастера и магистры ордена, а также их герои, оказалась заляпана кровью во всех смыслах. Буквально промочена в ней, чтобы эта красная жирная точка перечеркнула всё, что существовало на бесчисленных страницах до неё. Царю понравилась та лёгкость, с которой это удалось совершить. "Если бы только всё, что я задумал, сбылось так же просто".

Один подсудимый сменился другим. Приговор был вынесен весьма мягкий - насильник отделался обещанием жениться. Царя это привело в ярость, но кое-как он сдержался. "Это же не мой суд", - напомнил он себе, - "так зачем мне в него лезть?" Зачем нужна эта комедия, если всё закончилось миром? Зачем тратить чужое время на такую чушь?

Но внутри кто-то говорил голосом супруги: "всё хорошо, что хорошо кончается". И Бладимер хранил молчание, закипая лишь внутри.

А следующее дело было и того краше: один крестьянин украл у другого мешок зерна ещё весной, а теперь требовал весь урожай соседа. Или хотя бы "половиночку", как выразился он. Царь бы наказал обоих за столь вопиющую жадность. И самого судью - в своём стремлении показать Бладимеру свою справедливость он старался сверх меры. Не было в нём желания наказать виновных - лишь одно угодить царю. Судья решил, что вор должен ограбленному мешок зерна.

А советники восторженно шептались. Племянник Гаврил впитывал эти разговоры, словно губка. "Справедливость - это когда всем хорошо!", - недавно ошарашил царя он. Бояре - главным образом Белевичи - потирали руки в предвкушении. "С него нам надо брать пример!", - говорил посланник от родни из-под Белева - во владении их был такой гадюшник, что вспомнить его название царь не мог даже если бы очень захотел. "Действительно нужно", - подумал Бладимер. Крестьяне бежали оттуда, словно там объявилась чума.

- Как зовут этого судью? - Спросил племянник вслух.

Сидевший рядом боярин - мелкая и дешёвая сошка - принялся тут же строить свой ответ.

- О, вы знаете, он - настоящая находка, мастер своего дела! Справедлив, как...

- Бузимил Доляныч. - Перебил царь. - Его мать и бабку сожгли за колдовство.

"И потому справедливость для него превыше всего".

Бладимер весьма щепетильно относился к вопросу о своей безопасности. И потому он знал всё обо всех - его верные рыцари находили всё, что только царь не просил узнать. Дворянин, и не самый безродный, при деньгах, но и без семейных владений - этот Бузимил оказался без матери в раннем возрасте лишь потому, что когда-то отец царя нашёл причину осмотреть свои земли от края до края. Верховный жрец в те времена уже был верховным жрецом, но ещё интересовался делами земными - и потому неизменно находил то там, то тут ведьм и колдунов. Холстейн и его ведьма бывали тут, а мать и бабка Бузимила имели глупость почивать их хлебом и солью.

Вернее, пивом и мёдом. У этих двоих были страннейшие вкусы, и все знали о них. Особенно, живущие вдоль дорог и судоходных рек, где бродили Холстейн и его ведьма. Мостовые люди всегда отличались своей простотой, за что платили и платят по сей день.

Бородатый папаша тогда словно стал тенью Холстейна. Или его ведьмы. Везде, где бывал Хол, вскоре загорались костры. И все из них Бладимер видел своими глазами. Глядел на них, вцепившись в нянькино платье, и из глубины души его доносился голос, что люди эти горят за плохое, неугодное богам - и самое важное, Красному Красу - дело.

В одном лишь провинился отец. Вместо того, чтобы выждать время, а потом сжигать, он следовал за Холстейном и его ведьмой по пятам. Матушке это стоило жизни. И отчиму тоже. Оба, и Бладимер, и его отец поняли свой урок. Вот только если один поклялся никогда больше не совершать таких ошибок, то другому показалось, что время было неподходящее для столь решительных мер, и он решил подождать.

Это было восстание, жестокое и страшное. Красич пошёл на Красича, одна половина страны навалилась на другую. В жерновах войны погибли десятки городов. "Всё, что им было нужно - повод для войны". Действительно, кому есть дело до грязных холопов? Ни их жизнь, ни их смерть им не принадлежат, и потому князья никогда не брали их в расчёт в своих интрижках. Только в этот раз кто-то заступился за честь сожжённых - одной рукой. А другой, железной, восставшие сжигали города - те, что осмелились стоять за царя и верных ему князей.

Если верховный жрец сжёг десятки, то мятежные князья - сотни тысяч.

Война была неизбежна, и в её преддверии отец укреплял власть Красичей там, где она ослабла из-за Холстейна и его ведьмы. Но очередное кольцо цикла от этих действий только сместилось ближе - и мятежные князья превратили полстраны в руины.

Бладимер будет действовать тоньше, чем его папаша. Враги даже не поймут, что их убило.

- Г-государь, ваша чаша...

Царь посмотрел на руку. Побелевший от страха советник был прав - Бладимер слишком глубоко погрузился в мир грёз, а в ответ действительность столь же глубоко вгрызлась в него осколками стекла. Вино и кровь, одинаковые на вид, стекали вниз и пачкали белоснежный пол.

Государь встал, повелел прибраться, и ушёл. Суд наводил на него тоску.

Почти не существовало того, что бы её не наводило. В последнее время, когда супруги нет рядом - лишь одна вещь радовала его взор. Войско, его детище. Чего бы не желали отдельные воины, оно перемалывало их волю в одно целое. Вся рать не могла взбунтоваться - её тут же бы уничтожила вторая половина и восстановила исходный замысел. Даже если вся она погибнет, но выживет лишь один ратник - впрочем, будет достаточно того, что останутся воспоминания - даже тогда система восстановит себя.

Царь любил своё войско, очень сильно любил. Ненависть же его касалась отдельных её винтиков, которые было легко заменить. Система была совершенной - а вот детали попадались с браком.

По бокам выросли две тени - самые доверенные воины царя, тёмные братья, что несли службу подле него. Их звали Вепрь и Голубь, а где-то в ещё более глубокой тени выжидал Лев, всегда готовый всадить стрелу в чьё-нибудь сердце. Царя удивляло, как его предшественники обходились без таких телохранителей. "Боялись предательства", - было наилучшим объяснением. Это подчёркивало глупость прошлых царей - верность тёмных братьев не знает пределов. Шанс закончить, наконец, свои скитания по миру они считают неоплатным долгом, и потому до тех пор, пока существуют в Стоградье цари и Красичи тёмные братья всегда будут верны им.

Бладимер прошёл к реке, чтобы омыть руку. На дороге за ним остались пятна крови и стекло. Отсюда, с укреплённой дамбами реки как с холма открывался замечательный вид. Как закончился бесконечный дождь воздух прояснился, и, казалось, можно было рассмотреть всю долину от края до края.

Здесь жили и работали другие верные слуги царей. Когда-то даже до сюда дотягивался Гиблолёс, но пришёл Крас и сжёг его дотла - вместе с неописуемыми ужасами внутри. Мостовые люди признали власть тогда ещё Триградья, радостные, что страхам пришёл конец. Бладимер улыбнулся своим мыслям. "Холстейн не стал бы героем, если бы ужасы исчезли". Спустя столетия выяснилось, что ведьмам и их зверушкам Гиблолёс был вовсе не нужен, а чертям без вековечных и гнилых деревьев с их обитателями даже проще.

Царь наслаждался мгновениями покоя. Даже столь злые мысли были приятны - глядя на свои владения, на своё детище, палатками разросшееся на много вёрст вокруг, Бладимер отдыхал телом и духом. Река жгла раненую руку, но в то же время унимала боль прохладой. В кристально-чистой воде тоненькой струйкой текла кровь.