Просо судьбы (СИ)

Это патрулирование шло как-то чересчур легко. Вначале после предложения Брейи составить ему компанию, он напрягся, а потом курнул дурмана и решил: почему бы и нет? Теперь, когда груз ответственности не давил, он даже немного расслабился, просто восседая на звере и ни о чём не думая. Это был какой-то немного странный и подозрительный, вроде как от равнодушия, но покой. И рана в спине не столь мучила, и каменные громады по сторонам перестали давить, и нескончаемый поток из уст Дуйи, прежде бы вызвавший серьёзное раздражение, не напрягал чрезмерно. Брейя, по-братски составивший ему компанию в раскуривании трубки, тоже ехал рядом, тихий, несколько пришибленный и отрешённый, с глупой улыбкой на лице, от которой, будь то человек или «светлый», наверняка наделали в штаны, благосклонно поглядывая на сына и периодически кивая, словно подтверждая слова.

Вообще, курение дурмана в походе не приветствовалось вождями. Да и Урс, долгое время находившийся вне племени, был, как бы это помягче сказать, весьма неопытен в этом. Но кто, какие такие «тёмные» боги могут запретить что-либо истинному? Тем более, на самих шаманов такой запрет не распространялся, и от их юрт постоянно несло этим сладковатым и приятным для каждого урука ароматом. А им, сынам клана Лак, очень нужно было провести погибших побратимов… Да и иные изменения в их небольшой семье тоже… стоило осмыслить.

Погода стояла сумрачная — небо затянули тучи, и это тоже в свою очередь дополняло благодушие Урса — пролившемуся дождю или солнцу он был бы не столь рад. Вот слабый ветерок, заглядывающий под капюшон и стеснительно касающийся лица, был очень приятен. Обезлюдевшая улица их условного района, настороженные остовы домов, не все сохранившие свою целостность, прищуренными, выбитыми окнами провожающие взглядами проезжающий мимо небольшой, но отнюдь не безобидный отряд «тёмных» наездников, стояли словно потрёпанная стража, выпавшие камни и кирпичи кладок, будто выбитые зубы у прежде величественных и крупных зверей, выглядели бы тоскливо, но… случайным победителям было на это начхать.

Ягир Урса насторожился, прянул ушами (не сказать, что звери вели себя примерно и послушно — это было не в их природе, они постоянно цапались друг с другом, при случае могли ранить и зазевавшегося истинного — но тут, как говорится, или ты воин и можешь дать укорот животному, или трусливы сурок, прячущий яйца между ног и подставляющий лакомое мясо хищнику), но урук чётко определил, что это не простое баловство и заигрывание к самке брата, а… некий интерес.

Они практически одновременно с Брейем повернули головы вправо, и даже удивлённо придержали ягиров, наблюдая, как в двухстах локтях двое человек поспешно пересекают улицу. Озадаченность вызвал тот факт, что они, можно сказать, беспечно — не глядя по сторонам — так мчали, что, пожалуй, и не заметили остановившуюся колонну «тёмных». При этом шума производили столько, что и табуну драконов стыдно было вести себя так.

И исчезли в подворотне, а воины отряда азартно зашумели — сработали охотничьи инстинкты: если кто-то смеет убегать, стоит его настичь и поинтересоваться причиной подобного поведения. Ну и кровь пустить — куда уж без этого, а потом, если экземпляр достаточно молод, извлечь ещё тёплое и трепещущее сердце и тут же съесть его сырым — это первый лакомый приз сноровистому загонщику. Но Брейя, с благодушной маской на лице, коротко махнул рукой с хлыстом, приказывая угомониться, как бы говоря, что они — боевой отряд истинных, которому не след уподобляться кошке, гоняющейся как за мышью, так и за убегающим от ветра листом. Урс одобрительно хрюкнул.

Но тут на улицу выбежала ещё одна фигура, несомненно принадлежащая к одному с ними народу, судя по расцветке накидки и косицам, относящаяся к роду Ток.

Дуйя вдруг дёрнул поводья и насмешливо прокричал:

— Эй, охотник, хороша ли дичь?

Урук обратил на них искажённое гневом и яростью лицо, казалось, он вот-вот бросится на них, не совсем понимая, кто перед ним. Но тут же Урс понял, что не их отряд является объектом столь сильных эмоций со стороны соперничающего в мирное время клана.

— Бледнокожие драконы убили истинного… — и ещё что-то добавил, совсем уж неслышно.

Несмотря на то, что слова были произнесены не очень громко, они были услышаны. И это совершенно меняло дело. Глотки воинов сотряс ужасный воинственный клич. Урс невольно почувствовал, как рот раздирает оскал предвкушения, а лицо Брейи исказила страшная гримаса, предвестница сладкой мести и жутких мучений добычи. Брат просто поднял руку и указал направление, а сам, в несколько скачков приблизился к замершему истинному, протянул руку, помогая вспрыгнуть на спину зверя.

Они мчались по узкой улице, едва сдерживая ягиров за акнаком клана, с сидящим сзади соплеменником, лик которого от полонивших чувств был поистине страшен. Урс услышал краем уха, как воины передают друг другу, что убегавшие слизняки подло из-за угла убили побратима этого истинного, и это заставляло содрогаться всё его естество — теперь это была не просто погоня, а очень важное кровное действо, иначе дух побратима имел шансы остаться на земле невидимой тенью и тоскливо бродить среди живых, не имея возможности что-либо изменить. Даже Урс, долгое время не живший в племени и, соответственно, не столь остро ощущающий многие важные вещи, проникся происходящим. Тем не менее, кричащие эмоции и яркие чувства, обуздать которые не представлялось возможным, вызывали у него некую опаску — это всё могло привести к вполне закономерному для любого «тёмного» результату, а могло и… плохо кончиться. Зная коварство людей, он легко мог предположить ловушку. Тем более, его не оставляло ощущение какой-то угрозы. Тем не менее, остановить отряд, несущийся в едином порыве, ему даже не пришло в голову.

Уруки вынеслись на небольшую площадь и после однозначного крика подобранного истинного, они, вытягиваясь и чуть расходясь на флангах, помчались в сторону большого дома, у которого суетилось несколько людей — городских стражников, по какому-то странному выверту судьбы ставших их временными союзниками по договору с Верховным шаманом.

Почувствовав неладное, люди прыснули вверх по ступеням, в надежде отгородиться от страшных «тёмных» крепкими дверьми и таким образом переждать бурю. Но…

Но случились две вещи, которые помешали успокоить конфликт. Первая — обезумевший от потери побратима урук из клана Ток совсем перестал себя контролировать, и вторая — у людей нашёлся глупец, на своё несчастье посчитавший себя то ли чересчур важной птицей, то ли каким-то неприкасаемым, то ли вообще бессмертным, раз какого-то дракона двинулся навстречу разъярённым урукам, оставив за собой незапертыми крепкие двери… Он ещё продолжал безжизненно сползать по стене, отброшенный туда нетерпеливыми воинами, почувствовавшими кровь, а спешившиеся уруки уже стали по одному исчезать внутри.

Урс остановился со спокойно замершим Брейем. Брат показал себя хорошим акнаком, и горечь последних нерадостных событий стала не такой острой. Племянник умчался вместе с остальными едва ли не первым, и сейчас, у кромки первой ступени лестницы, ведущей ко входу остались они вдвоём, сыновья вождя клана.

Смутное беспокойство шевельнулось в груди Урса, и он глянул на замершее, чуть вытянувшееся лицо Брейя и промолчал. А потом случилось то, что изрядно подкосило его веру в благоволение к нему «тёмных» богов.

Вначале из раскрытых дверей, из которых доносились звуки отчаянной схватки, вывалился молодой истинный с торчащим в животе копьём — удар был столь силён, что острие пробило кожаный жилет и теперь торчало из спины, оттягивая ткань.

Брат, акнак клана Лак, страшно вскрикнув: «Дейи!», жестоко хлестнул зверя хлыстом между ушей, и тот, яростно и обидчиво заревев, длинными прыжками помчался вверх по ступеням…

А потом полыхнуло.

Пламя плотной волной вырвалось из дверей и окон вздрогнувшего, будто смертельно раненого дома, слизнуло и дерущихся и подоспевшего Брейю, так и не успевшего добраться к сыну, сыпануло жаром в лицо Урсу, оставленные здесь же ягиры жалобно взвыли, прянули назад, точно также, как и зверь бывшего акнака.