Крест проклятых

— Хорошо. А теперь мне нужно позвонить. — Найтли посмотрел на часы. — Гриффин покажет тебе апартаменты для гостей. — Он снова дернул за ленту, вызывая слугу.

Сгорбленный старик увел Дека, и Найтли, подождав, пока они скроются, выхватил из кармана жилета мобильный телефон и принялся лихорадочно тыкать в кнопки, набирая номер своего литературного агента в Лондоне.

— Харли, это я, — задыхаясь, выпалил он. — Послушай, ты просто не поверишь. Тут такое произошло. Помнишь, о чем я тебе говорил?..

— Твоя маленькая проблема? — голос агента звучал неприветливо.

— Творческий кризис.

— Или полное отсутствие материала, — поправил Харли. — Если не считать фальшивого видео, которое какой-то псих прислал тебе из Румынии. Беда в том, что ты сам не делаешь того, о чем пишешь, а просто морочишь голову читателям, изображая из себя Ван Хельсинга. [3] Было бы лучше, если бы ты действительно верил в вампиров.

— Я верю в них, — взорвался Найтли, оскорбленный до глубины души. — Просто никогда лично не встречался с ними и поэтому… — Он нетерпеливо взмахнул рукой, словно от неприятной правды можно было отмахнуться, как от комара. — В любом случае это неважно. Черт возьми, я только что наткнулся на материал, которого хватит еще на три книги. Или на пять, если добавить немного воды.

— Значит, тебе не придется возвращать стотысячный аванс, — сказал Харли. — Хорошая новость.

— А ты получишь свои комиссионные.

— Еще лучше. Что это за новый материал?

— Чистое золото. Расскажу на следующей неделе, за ленчем с шампанским, — пообещал Найтли. — Тебе понравится. А издателям понравится еще больше.

Глава 19

Лондон

Когда Алекс прибыла в отель «Ритц» на Пиккадилли и подошла к стойке, стрелки часов показывали почти двенадцать дня.

— Хейли Адаме, — представилась она дежурному администратору. Потом, мило улыбнувшись, уверенным движением взмахнула своим пропуском в РУВ, достаточно быстро, чтобы женщина не успела ничего разглядеть. — Кинокомпания «Старбёрст пикчерз». Я к мистеру Барнетту. Номер «Трафальгар», да? — «Шансы пятьдесят на пятьдесят, что Бакстер не покинул свое обычное убежище в Лондоне и не вернулся домой в Штаты», — подумала Алекс, ожидая, пока администратор сверится со списком.

Администратор улыбнулась.

— Все верно, номер «Трафальгар».

Бишоп воспользовалась лестницей. Лифты тут слишком медленные. Подойдя к двери номера, она не стала стучать, а просто выбила замок.

Роскошные комнаты были точно такими же, как в прошлый раз. Но… Бакстера тут не было. О его присутствии свидетельствовал лишь пиджак от Армани, небрежно брошенный на спинку одного из канапе в стиле Людовика XI, и раскрытый лэптоп на кофейном столике с мраморной крышкой. Алекс прошла по персидскому ковру и посмотрела на скринсейвер — красивое лицо самого Бакстера, кадр из какой-то серии «Неистового» — она не помнила, какой именно. В любом случае компьютер явно принадлежал ему.

После прикосновения к клавиатуре заставка погасла, и на экране стала видна открытая почтовая программа Бакстера. Последнее сообщение пришло сегодня утром, в 10:38. Оно гласило:

Имя отправителя, Пирса Балливанта, Алекс узнала. Она увлекалась кинематографом еще со времен немого кино и видела Китона, Чаплина, братьев Маркс и других великих актеров в их лучшие годы, посмотрела с тех пор тысячи фильмов. Она не пропускала практически ни одного номера журнала «Муви мэд», а Пирс Балливант давно сотрудничал с этим изданием. Алекс прочла много его статей и знала, что Балливант беспощадно и зло высмеивал все, что связано с коммерческим кинематографом, с Голливудом вообще и с вульгарными, бесталанными и получающими непомерные гонорары звездами вроде Бакстера Барнетта в частности.

«Давай пообедаем вместе»? «Странно, — подумала вампирша, — что Бакстер состоит в дружеской переписке с критиком, который чаще других пользуется малейшей возможностью, чтобы стереть его в порошок своим пером». Приглядевшись к письму, она обнаружила нечто еще более странное. Балливант ответил:

Далее Балливант сообщал свой адрес в Уимблдоне. Увидев, что на письмо ответили, Алекс открыла папку исходящих сообщений. Ответ с электронного адреса [email protected] был отправлен в 11:46, всего за несколько минут до ее появления здесь.

— Черт, — пробормотала Бишоп. До нее начал доходить хитрый план Бакстера. Пролистав папку, она обнаружила еще шесть писем от «Гвендолин» к Балливанту. К первому прилагалась фотография — явно не Бакстера Барнетта. Блондинке на снимке было лет девятнадцать или двадцать. Блузка с глубоким вырезом, джинсы с рисунком, густо накрашенные глаза, блестящая помада, соблазнительно надутые губки, куча побрякушек. Вероятно, студентка последнего курса факультета журналистики Лондонского университета, поклонница Пирса, мечтающая писать о кино. Может, он в курсе, не открывается ли какая-нибудь вакансия в «Муви мэд»? Ей бы хотелось просто встретиться и поговорить.

— Брось, Балливант, — фыркнула Алекс. — Даже людей так легко не обманешь.

Или обманешь? От Бакстера не потребовалось много усилий, чтобы критик проглотил наживку.

— Сволочь. — Бишоп посмотрела на часы. Бакстер ушел несколько минут назад, но фора все равно большая. У нее чуть больше пятнадцати минут, чтобы пересечь весь город, добраться до Уимблдона и прервать романтический ужин, который для Пирса Балливанта может окончиться очень плохо.

Через несколько секунд Алекс уже выскочила из покореженной двери номера «Трафальгар» и помчалась по лестнице вниз.

Глава 20

Уимблдон

Лицо Жан-Люка Годара [4] насмешливо улыбалось с гигантского плаката, прикрепленного к стене над письменным столом Пирса Балливанта в тесном кабинете, который он любил называть своим маленьким домом. Кинокритик набирал текст на клавиатуре компьютера, останавливаясь через каждые несколько слов и хихикая: это были последние штрихи к его торпедной атаке.

«Судя по режиссеру и актерскому составу, у „Вспышки ярости“ есть потенциал стать вполне сносным маленьким триллером, по крайней мере по голливудским стандартам. Но несмотря на то что камера еще не отсняла первые кадры, у фильма уже есть фатальный, неисправимый недостаток. Имя этому недостатку — Бакстер Барнетт. История кинематографа еще не знала подобного актера, в одиночку гарантированно уничтожающего любой фильм, в котором снимается…»

Закончив правку, Пирс прочел абзац вслух и удовлетворенно хмыкнул. Потом бросил взгляд на часы «Ролекс», точно такие же, какими хвастался Бакстер Барнетт в последнем телевизионном интервью. Но, тут же утешил себя Пирс, ведь именно к нему, а не к ненавистному Барнетту, должна приехать эта горячая штучка Гвендолин Купер. Разве не он…

12:26. Она будет здесь с минуты на минуту. Пирс вскочил с кресла и бросился в гостиную. Включил негромкую музыку, зажег ароматическую свечу, открыл бутылку вина, поставил на стол два стакана, протер толстые стекла очков краем рубашки с короткими рукавами, поправил галстук, глядя на себя в зеркало, достал из кармана освежитель дыхания и пару раз прыснул в рот. Потом с улыбкой пощупал другой карман, где лежала пачка презервативов, и стал размышлять, хватит ли двух штук.

Зазвенел дверной звонок, и сердце Пирса замерло. Проверив, не пахнет ли у него от подмышек, он бросился к двери и, широко улыбаясь, распахнул ее.

— Входи, Гве…

Договорить он не успел — Бакстер Барнетт схватил его за галстук, едва не оторвав голову, и швырнул в комнату. Три раза перекувыркнувшись в воздухе, Пирс рухнул на диван, опрокинув его, и растянулся на ковре. Бакстер захлопнул за собой дверь и вошел в квартиру. На нем была толстая мотоциклетная куртка из воловьей кожи черного цвета, кожаные джинсы и тяжелые ботинки. В руке он держал вырванную страницу журнала «Муви мэд».