Крест проклятых

Скотт Мариани

Крест проклятых

Почти три десятилетия владычества Федерации Вампиров практически уничтожили древние традиции этой расы. Ушли в прошлое дни, когда вампиры могли свободно насыщаться кровью своих жертв, бросая изуродованные останки воронам или превращая их в себе подобных. Руководители Федерации установили законы, за соблюдением которых следило Разведывательное управление вампиров, или РУВ. Агентам РУВ, к числу которых принадлежала Алекс Бишоп, было дано право выслеживать и уничтожать нарушителей закона.

Казалось, к прежнему образу жизни возврата нет. Однако восстание, поднятое мятежным вампиром Габриэлем Стоуном, попыталось поразить Федерацию в самое сердце. Уничтожению всех руководителей Федерации и решающей победе мятежников-традиционалистов помешало лишь случайное вмешательство человека по имени Джоэль Соломон, владевшего древним, грозным оружием против вампиров, которое в легендах называлось Крестом Ардайка.

В результате сражения на стенах замка Габриэля Стоуна в горах Румынии мятежники разбиты, Крест уничтожен, а Федерация лежит в руинах. Те из руководителей Федерации, кому удалось спастись, в том числе ее лидер Олимпия Ангелополис, — объявили о победе…

Но не все члены Федерации были в этом уверены…

Пролог

Деревня Сент-Эловен,

юго-восточная часть Корнуолла

На пересечении двух проселочных дорог, у самого края деревни стояла серая каменная церковь, почти не изменившаяся с тех времен, когда на английский трон взошел Генрих V. Ее украшенные витражами окна светились в темноте холодной ноябрьской ночи. Из-за старинной, обитой железом и увитой плющом двери доносились звуки пения.

Очередная репетиция хора в четверг вечером.

Но обитателям деревни, которым посчастливилось остаться в живых, эта ночь запомнилась совсем другим. Произошедшие здесь события вскоре стали известны как «резня в Сент-Эловене».

В церкви преподобный Кит Перри буквально сиял от гордости, слушая, как стройные голоса четырнадцати хористов взмывают к высоким сводам. Недостаток вокальных данных с лихвой компенсировался энтузиазмом. Громче всех звучал голос Рика Соутера, деревенского мясника; его глубокий баритон был лишь слегка грубоват и почти попадал в тональность. Рядом с ним юная, семнадцатилетняя Люси Блейкли, отдающая музыке себя всю. Но самым способным из всех был маленький Сэм Дринкуотер — через несколько недель ему предстояло держать экзамен на место дисканта в Королевском колледже Кембриджа. Родители Сэма, Лиз и Брайан, стояли рядом, склонившись над одним сборником гимнов. Они старательно выводили «Все ярко и красиво», ведомые звуками электрооргана, на котором играла миссис Хадсон, местная учительница музыки.

Отсутствовал только водопроводчик Чарли Фитч. Вообще-то Чарли отличался пунктуальностью, но в последнее время тяжело болела его престарелая мать, и Перри молился, чтобы не случилось ничего ужасного.

Вдруг послышался хлопок двери за спиной хористов. Несколько человек оглянулись — в дверном проеме стоял мужчина и пристально смотрел на них. Пальцы миссис Хадсон, занесенные над клавишами органа, задрожали, улыбка застыла на губах преподобного Перри.

Несколько дней назад этого бродягу видели на окраине деревни. Первые опасения прозвучали в лавке и на почте, и вскоре уже почти все из трехсот жителей Сент-Эловена знали о пришельце. Все сходились во мнении, что присутствие бродяги им неприятно, и выражали надежду, что долго незваный гость тут не задержится. Это был очень высокий и широкоплечий мужчина лет тридцати. Никто не знал, как его зовут, откуда он пришел и где остановился. Судя по внешнему виду, он бродяжничал, путешествуя по стране пешком без определенной цели. Одет мужчина был в покрытые слоем грязи башмаки и рваное, мятое пальто, напоминающее шинель. Но на странствующего искателя приключений из культа Нью-эйдж [1] бродяга тоже не был похож, решили местные жители. Гладкое, как у солдата, лицо, до блеска выбритый череп. Ни татуировок, ни колец в носу и ушах.

Его взгляд приводил в замешательство. Холодный. Бесстрастный. Было в нем что-то странное. Что-то — именно такие слухи доходили до преподобного Перри — не совсем человеческое.

Миссис Хадсон перестала играть. Голоса хористов смолкли, и все взоры обратились к незнакомцу.

Несколько секунд мужчина смотрел на собравшихся в церкви. Затем, не отводя взгляда, завел руку за спину и повернул массивный железный ключ. В наступившей тишине лязг защелки казался особенно громким. Мужчина вытащил ключ из замка и опустил в карман пальто.

Малыш Сэм Дринкуотер взял мать за руку. Люси Блейкли смотрела на викария широко раскрытыми глазами, в которых плескалась тревога.

Преподобный Перри сглотнул, пытаясь успокоиться, снова заставил себя улыбнуться и двинулся по центру прохода навстречу незнакомцу.

— Добрый вечер, — он старался, чтобы голос звучал непринужденно. — Добро пожаловать в Сент-Эловен. Так приятно видеть…

Незнакомец медленно опустил руку, откинул длинную полу своего пальто, и слова замерли на губах Перри. Талию мужчины обхватывал широкий кожаный пояс. На нем у левого бедра висел огромный меч. Эфес с чашкой был обтянут алой тканью, отполированные ножны блестели в свете церковных свечей.

Преподобный Перри был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова. Мужчина тоже молчал. Потом неспешно протянул правую руку. Пальцы его сомкнулись на рукоятке меча, и оружие с шелестящим, металлическим звуком вышло из ножен. На прямом, широком клинке виднелась довольно примитивная гравировка из каких-то странных знаков.

Бродяга улыбнулся — впервые за все время. Но при виде этой улыбки преподобный Перри едва не лишился чувств.

Острые и длинные зубы мужчины напоминали клыки чудовища.

Затем незнакомец взмахнул мечом — движение было плавным, но таким быстрым, что никто не успел даже пошевелиться.

Пронзительный крик миссис Хадсон заглушил звук удара. Отрубленная голова преподобного Перри, подпрыгивая, покатилась по проходу и замерла между скамей. Хористов охватила паника.

Бродяга поднес меч к лицу, явно любуясь им, и слизнул струившуюся по лезвию кровь. Потом медленно двинулся по проходу к охваченным ужасом прихожанам.

— Дверь в ризницу! — громко крикнула Люси Блейкли и взмахнула рукой.

Лиз Дринкуотер схватила сына за руку и вместе с мужем бросилась к выходу справа от алтаря. Остальные поспешили за ними, спотыкаясь и мешая друг другу в отчаянной попытке сбежать. Рик Соутер схватил тяжелый подсвечник. С искаженным яростью лицом он занес над головой импровизированное оружие, намереваясь обрушить его на врага.

Бродяга снова взмахнул мечом. Отрубленная рука Рика Соутера, все еще сжимавшая подсвечник, упала на пол. Клинок опять взлетел вверх и опустился, разрубив мясника от подбородка до паха, так что внутренности вывалились на каменные плиты еще до того, как тело рухнуло навзничь.

Бродяга присел на корточки у распростертого тела и погрузил пальцы в лужу крови, быстро растекавшуюся по полу церкви. С довольной улыбкой он размазал кровь по своим губам и принялся жадно облизывать пальцы. Кровавая пена сочилась между острыми зубами, стекала по подбородку и шее.