Полночь - время колдовства (СИ)

       Надо сказать, что в этих местах зима была не такой суровой, как в моих родных краях. Снега на земле лежало мало, температуру благоволила. Отбивать такт и выполнять команды сержанта, было довольно просто. Вскоре муштра на плацу закончилась. Я сразу пошел к мишеням для стрельбы. Не стал смотреть, как сержант опрашивает новичков, каким оружием они умеют владеть.

       Добравшись до площадки с мишенями, скинул верхнюю одежду, оставшись только в свитере, начал готовиться стрелять. Лук, тетива, колчан - все было привычно. Оттянул древко и послал стрелу в полет. Ее оперение выросло точно посередине мишени, находящейся на пятидесятиметровом расстоянии. Для меня не стоял вопрос, в какой тип инфантерии податься при распределении, хотя выбор был богат. Копейщики, арбалетчики, лучники, пикинеры, щитоносцы, тарченосцы, скопитарии. Конечно лучники. Хотелось бы попробовать конные лучники, но, к сожалению, в седле держаться я не умею, и никто не будет заморачиваться с обучением дикаря обращению с лошадью - это слишком дорого и накладно. Пехота или по-имперски инфантерия, вот наш удел.

       Следующую стрелу я послал точно в цель на сто метров, а потом и на сто пятьдесят метров попал в яблочко. Позади меня раздались аплодисменты. Я резко обернулся и тут же вытянулся по струнке, отдавая честь капитану графу Артуру фон Скоца.

       - Вольно солдат, - произнес он мужественным голосом, снимая перчатки и кладя их в карман кафтана. - А дальше можешь попасть?

       Я с недовольством посмотрел на свой лук и промямлил:

       - Не из этого.

       - А если бы у тебя был мощный составной лук?

       - Думаю да.

       Капитан пожевал тонкие губы, возле них образовалось несколько глубоких складок - видимо он так часто делает. Для своих тридцати с небольшим лет он выглядел превосходно. Одевался по последнему слову моды, даже щеголевато. Красивое, смуглое лицо с высокими скулами. Черные глаза с блестевшим в них интеллектом. Высокие брови на открытом, с еле заметными мимическими морщинами лбу. Он был жгучим брюнетом. Волнистые, ухоженные волосы, были собраны в короткий хвостик и обвязаны тонкой лентой. Нос с заметной горбинкой придавал ему хищный вид.

       Я молча ждал окончания его напряженных размышлений. В глазах графа читалось, что он что-то прикидывает, высчитывает. Его умственную деятельность прервал подбежавший, молодой оруженосец. Он с поклоном передал капитану Артуру запечатанное письмо.

       Граф не глядя положил письмо в карман и произнес, умудряясь чуть свысока смотреть мне прямо в глаза, хотя был на полголовы ниже ростом:

       - В шесть часов жду в своем кабинете. И назови свое имя солдат.

       - Горан сын Белогора.

       - До встречи.

       Я поклонился. Капитан и оруженосец ушли. Я вытер выступивший на лбу пот. Мне совсем не нравиться внимание от столь высокопоставленной личности. Среди младшего офицерского состава ходят слухи, что капитан Артур был вхож к самому императору, но попал в опалу и был сослан сюда набирать и тренировать рекрутов для армии. Для такой незначительной сошки как я, такое внимание могло закончиться чем угодно.

       От раздумий меня отвлек громкий свист. Невдалеке стоял Харник и призывно махал мне рукой. Я радостно подбежал к нему, предвкушая новый поход в город.

       - Здравствуй, - поздоровался я.

       - И тебе не хворать, - проговорил он. - Идем. Армейн нас ждет.

       Мы беспрепятственно покинули территорию казарм, только на выходе мне пришлось показать дежурным пропуск заверенный старшим сержантом Бленти, гласивший о том, что мне можно покидать лагерь.

       До города добрались быстро, миновав только-только начавшее зарождаться предместье. Всего пару десятков домов жались по бокам дороги, ведущей к главным воротам города. Стражники на воротах безучастно проводили нас взглядом, и мы проникли на узкие улочки Армейна.

       - Куда пойдем? - спросил я Харника.

       - В трактир, однозначно.

       - Мне в шесть нужно вернуться, - предупредил я воина. - И выглядеть я должен трезвым.

       - Мы сильно налегать не будем на спиртное, а пока обратно будешь идти весь хмель выветриться.

       - Доверюсь твоему богатому опыту, - ухмыляясь, произнес я.

       Кривоносый имперец уверенно двинулся сквозь хитросплетение улиц города. По дороге нам встречались частые прохожие. Каждый второй подозрительно окидывал нас взглядом. Наверное, мы с воином представляли колоритное зрелище. Хотя в последнее время, благодаря выросшему за стенами города лагерю в Армейне, прибавилось людей. Я думаю, многие из них выглядели не менее колоритно, чем мы.

       Наконец Харник остановился возле свежеокрашенной двери, двухэтажного строения, с покатой крышей. Над дверью была вывеска, на которой красовался пузатый мужик с кружкой пенящегося пива. Еще около двери грызла кости худая собака с проплешинами на шерсти.

       Кривоносый имперец, обернувшись, произнес:

       - Береги ноги.

       И кивнул на собаку, затем улыбнулся и сказал:

       - Шучу. Сам не нарывайся, но если что, спуску не давай.

       Я согласно кивнул головой, и он толкнул дверь. Войдя внутрь, мы окунулись в море смеха и веселья. Воин сразу заулыбался и направился к одному из немногих пустых столов. Как только мы сели на отполированную множеством задов лавку, подошла дородная женщина средних лет и встала возле нас.

       Харник глотая слюну, произнес, глядя на нее:

       - Дорогуша, рагу из птицы и бекона с фундуком, есть?

       - Только что приготовили.

       - Отлично. Вот его и пива. Пиво можно сразу.

       Женщина кивнула и молча ушла. Харник повернулся ко мне и жарко проговорил:

       - Я сейчас тебе расскажу, как оно готовиться. Надо поджарить в сотейнике бекон с чесноком, до слегка коричневого цвета. Положить туда птицу и обжарить со всех сторон. Добавить грибы и фундук и жарить еще несколько минут, затем добавить темного пива и лавровый лист. Довести до кипения и накрыть крышкой. Тушить на медленном огне пару часов пока мясо не будет отходить от костей. Вынуть птиц, охладить жидкость и удалить лишний жир. Птицу обычно подают целой.

       Женщина вернулась с большим подносом, поставила на стол две кружки пенящегося пива и общее блюдо с птицей.

       - Храни тебя Единый, - проводил ее словами Харник.

       Я не первый раз был в трактире, но меня до сих пор поражает разнообразие в еде. После Северного Мыса, я чувствовал себя королем, уплетая разнообразные блюда. Этому в немалой степени способствовал хороший вкус Харника в еде.

       Из приборов были две большие деревянные ложки. Харник тут же запустил ложку в блюдо и принялся уминать за обе щеке, и запивать пивом.

       - Мясо хоть сейчас в рот Единому, пиво отличное, - оценил он. - Угощайся, чего сидишь? Это лучший трактир в этой части города. Да и денег здесь дерет не в пример другим трактирам.

       - Когда-нибудь я верну тебе все до серебрушке, - ответил я краснея.

       Воин обиженно махнул рукой и проговорил:

       - Я плачу. Мы же друзья.

       Я не заставил себя ждать и схватил кружку с пивом. Кормили нас в лагере хорошо, но вот спиртного, даже слабоалкогольного не давали.

       Несмотря на довольно ранний для веселья час, в таверне стены ходуном ходили. Парочка менестрелей отчаянно рвали струны на своих инструментах, еще один бил в барабан, а другой, раскрасневшись, рьяно водил смычком по скрипке. Люди пили, смеялись, танцевали. На лавках повсюду была верхняя одежда, снятая разгоряченными посетителями. Жизнь била ключом. У меня ноги сами собой пошли в пляс под столом, а Харник уже не мог усидеть на своем месте. Он то и дело хлопал в ладоши и порывался выскочить к танцующим посередине зала людям. Наконец он не выдержал, скинул теплую куртку, и, оставшись в одном дублете, присоединился к ним, выделывая лихие па.