Полночь - время колдовства (СИ)

       - В дороге перекусишь. Если леди-рыцарь спросит, почему у тебя такой вид, вали все на деда - это он тебя споил. Ему все равно ничего не будет, он старый. А если и будет, то он свое уже пожил.

       Благонрав смешно вытаращил глаза и начал отнекиваться:

       - Правду расскажу благородной, как на духу выложу!

       Харник махнул на него рукой и перед самым выходом из дома разочарованно проговорил:

       - Не пойду я с тобой в разведку, Благонрав, заложишь ведь.

       - Шутит он, - сказал я, когда имперец покинул дом, - пора нам. Может, свидимся еще когда-нибудь.

       - Прощевай сынок.

       Выйдя на улицу, увидел, что дожидаются только меня. Подойдя к четверке людей, сразу же получил подарок.

       - На, - Георг протянул мне лук, - деревенский голова сказал, что самый лучший какой у них есть.

       - Спасибо, - произнес я и принял оружие. Бегло осмотрев его, понял, что он действительно неплох.

       - Карту-то не потерял? - спросила благородная.

       - Ну как бы нет - неуверенно произнес я и показал продырявленный тубус с картой. - Я неплохо на нем прокатнулся в шахте.

       - А с картой-то что?! - воскликнул Георг.

       Я достал карту из тубуса и развернул ее. На месте где должны были быть Мерзлые Горы не хватало здоровенного куска, но все северные деревни были на месте.

       - А ты силен, - произнес, смеясь Харник, - стер с лица земли горы. Герой. Стираешь горы, может и океаны осушаешь?

       - Веди нас к ближайшей деревне, - произнесла благородная спокойно, хотя было видно, что она сдерживает облегченный выдох.

       - Ну, с Единым, - громко сказал Георг и перекрестился. Все, кроме меня повторили его жест, даже Велена.

       Отряд зашагал прочь из деревни.

Часть II   

Глава 1

       Армейн был крошечной точкой на карте империи. С население чуть больше десяти тысяч человек, он не представлял большого интереса для крупных торговцев, производителей, коммерсантов. Конечно, в городе было полно ремесленного люда и купцов, но так, местного пошиба. Единственное, почему этот город выбрали как центр сбора, а потом и обучения рекрутов, это потому что он находился рядом с границей Бривенхейма, откуда и должна поступить львиная доля новых солдат. Сам Армейн был, по словам Георга, типичным городом империи, той ее части, откуда и начались завоевания Истред Клад. Обнесенный высокой каменной стеной с башнями и массивными воротами, он служил домом для извозчиков, цирюльников, содержателей постоялых дворов и таверн, трактирщиков, монахов, уже упомянутых ремесленников и купцов, и еще множеству людей различных профессий. Харник шепнул мне, что воры и бандиты здесь тоже обитают и мне следует держать ухо востро.

       С каждым годом население города росло, но стены не давали его территории расширяться, поэтому улицы были узкие, в ширину не больше длины рыцарского копья. В центре, где была торговая площадь, собор и ратуша, улицы были чуть шире.

       Дома из-за нехватки земли тянулись ввысь. Я впервые увидел строения в три-четыре этажа. Их крыши так близко нависали над улицами, что по ним можно было спокойно ходить, не спускаясь на землю.

       Так как город был старый и считался глухоманью не просветной, то никто даже не задумывался о канализации. Мусор и нечистоты сливали прямо в вырытые около стен домов канавы. Из-за этого нередко вспыхивали эпидемии, выкашивающие по десятой части Армейна.

       По ночам ворота в город закрывались до утра, а на улицах фонарщики зажигали популярные масляные фонари. Они давали немного света, но все же лучше, чем ничего.

       Мы прибыли к стенам Армейна неделю назад. За это время я успел два раза посетить город. Многого не видел, что-то не знал, но Харник восполнил пробелы рассказами. Его красноречие и словоохотливость оказались весьма полезны. Так же они оказались полезны для моего особого статуса среди рекрутов. Харник договорился со старшим сержантом Бленти, и тот позволял мне после тренировок и занятий, вылазки в город под ответственность кривоносого имперца. Правда, такие вылазки были очень ограничены по времени. Харник за два раза всего лишь успел мне показать серый собор с высокими шпилями и цветными витражами, оглушившую меня торговую площадь и ратушу с колоннами на фасаде. Но и этому я был рад. Всю жизнь, проведя в лесу, охотясь на живность, я был под впечатлением от увиденного. Такая лавина новой информации, событий и наблюдений, позволила мне стойко переносить отсутствие Велены. Девушка отправилась в Кар-Карас на следующий день после того как мы прибыли в Армейн. Ее дилижанс мы провожали всей четверкой - трое имперцев и я. На прощание она поцеловала меня в губы. Я чуть не умер от счастья. Сердце билось так, что грудная клетка еле устояла под его натиском. Тогда Велена прошептала мне на ухо: " Не забывай меня, мы обязательно встретимся, и тогда..." Она лукаво на меня посмотрела и тихо добавила: "Все у нас получиться".

       Я еще долго со смешанными чувствами вспоминал ее отъезд. Радость от того, что небезразличен ей и горе от расставания. Харник, который как-то само собой разумеющееся стал мне другом, а не просто спутником, подбадривал меня, говорил, что время пролетит незаметно, а чувства, а чувства это навсегда. Сейчас глядя в скрытый мраком потолок казармы, я снова видел отъезжающий дилижанс Велены. Нет, надо поспать. С утра тренировки и муштра.

       Казармы располагалась в предместье Армейна и были построены на совесть. Даже и не скажешь, что их возводили специально для новых рекрутов. Столовая, душ, тренировочное поле, конюшня - это был целый небольшой городок со своим людом. Все было добротно, основательно. Кормили хорошо, спали на удобных кроватях. Правда пока нам не выдали крепкую форменную одежду с имперским орлом на груди и левом плече, и мы ходили в своем. Зато офицеры относились к нам как к людям, а не говну северных оленей.

       Режим тренировок сначала был щадящим, но с каждым днем нагрузки возрастали. Пока была общефизическая подготовка, еще не все рекруты прибыли, поэтому даже не было распределение по родам войск. Странно сказать, но мне нравилась такая жизнь, с утренними подъемами и вечерними отбоями. Я чувствовал, как становлюсь сильнее, самостоятельнее, дисциплинированнее. Но не все разделяли мои чувства. Некоторые бривенхеймцы были подавлены и угрюмы. Их выдернули из привычного ареала обитания и превращают в солдат империи, с которой воевали наши деды. Есть о чем задуматься и о чем загрустить. Тем более многие из них говорили по-имперски с ужасным акцентом. Даже я с трудом их понимал, что уж говорить о чистокровных имперцах. Я старался разговаривать с ними, учить языку, как-то помогать обустроиться. На меня смотрели косо и с подозрением, как на предателя, якшающегося с имперцами как с родными. Все видели Харника, многие знали о моих отлучках в город. Я как-то поговорил с сержантом Бленти о том, почему остальным рекрутам нельзя покидать территорию лагеря, и получил прямой ответ. Жители Армейна и его окрестностей с радостью поколотят северянине, потом обчистят, хорошо если не убьют. Еще сержант намекнул на возможное дезертирство и повешение, следовавшее за ним. Я все понял и больше не поднимал этот вопрос.

       Пока рекрутов было не очень много, поэтому я мог каждому уделить пару минут своего времени, но с каждым днем их становилось все больше. Наша казарма вмещала двести пятьдесят человек, а таких казарм было четыре. Надеюсь, не все бривенхеймцы, оправдывают сложившийся в империи стереотип о северных дикарях, ходящих в медвежьих шкурах и рычащих на непонятном языке.

       Утро начало как обычно с зычного крика сержанта. Кто дольше находился в казармах, те оделись быстрее, нежели те, кто недавно прибыл. Сержанта последние заставили грозно на них глядеть, пока они путаются в рукавах и штанинах. Вроде бы все своё, но я думаю, никто не тренировался одеваться на скорость. Наконец люди привели себя в надлежащее состояние и сержант вывел нас из казармы на построение. Началась перекличка. На выкрик сержанта "Горан сын Белогора", я так же громко выкрикнул "здесь". За ночь никто никуда не делся. Сержант удовлетворённо покивал головой и начал учить нас маршировать.