Странница (СИ)

– Кто здесь? – неприлично визгливым шепотом спросила она, и голос Милита ответил:

– Я. Прогонишь?

А ведь уйдет. Послушно и безропотно. Однако обрела ты, Елена вовсе не прекрасная, силу над противоположным полом…

– Нет.

Он последние двести лет не касался женщины, потому что если какая-то мысль и появлялась у Лены в эту ночь, то самая незатейливая, но емкая: «Дорвался». Устала она страшно, но усталость была совсем другого рода… расслабляющая. Угомонился он незадолго до рассвета, уснул, а у Лены не получилось: только задремала, заорал где-то чокнутый петух, да заорал так, словно его живьем в суп запихивали, и разогнал сон. Рядом ровно и еле слышно дышал Милит. Интересно, а совершенство эльфов простирается настолько далеко, что они вовсе не храпят? Его тяжелая рука прижимала Лену к кровати, но в этом даже что-то было. Когда-то ей нравились крупные мужчины, так, чисто абстрактно. В телевизоре. В реальности ей нравился длинный и худой и уж никак не похожий на атлета…

Слезы наконец-то прорвались, но самотеком. Она не всхлипывала и не рыдала. Смотрела в рассеивающуюся тьму за окном, а слезы все лились. Милит проснулся – наверное, намокла подушка, но не стал впадать в панику: ах-ах, какой кошмар, Светлая плачет! –а принялся целовать ей глаза и вытирать рукой щеки и совсем не подходящим вояке ласковым шепотом бормотать утешающие слова. Наверное, утешающие. Не ругался же он, наверное. Говорил он на поющем эльфийском. Такой язык необычный. Называют отдельные слова – только легкий оттенок певучести. Говорят длинное предложение – песня. Интонации такие странные… А слова по отдельности – нормальные. Даже если по именам судить: Милит, Кайл, Далин… Чуточку пропевают первый слог. Ударение не фиксировано: Милит – на первый слог, Лиасс – на второй, Ариана – на третий…

Уняв ее слезы, Милит слинял через окно. Интересно. Нравственность ее блюдет, что ли, или не хочет с Маркусом сталкиваться?

А эльфы знали. Точно. Лена это чувствовала. Они не косились на нее. Кстати, это им вовсе было несвойственно: они всегда смотрели прямо в глаза. Они не косились на Милита. Они просто выглядели удовлетворенными. Примерно через неделю Ариана не удержалась:

– Разве я не была права? Разве тебе не стало легче?

– На душе?

Ариана подумала.

– На душе – вряд ли. Но ты даже ходить легче стала. Цвет лица улучшился. Аппетит появился. Спишь лучше.

– Сплю? – усмехнулась Лена. – Когда это?

Ариана так захохотала, что села прямо на траву и долго не могла успокоиться. В конце концов и Лена засмеялась – впервые с возвращения из Трехмирья. Злые смешки не считаются… Потом мамаша пристала к Лене с расспросами касательно сексуального поведения сына, вогнала Лену в краску, но не отвязалась, пока Лена не рассказала ей кой-чего. Все рассказывать – времени не хватило бы. Ариана одобрительно кивала.

– Ну чего ж не советуешь, что мне делать?

– Тебе? Лежать и наслаждаться, – хихикнула Ариана. – С него хватит. Ты видишь, он почти летает. Никогда его таким не видела.

– Не люблю я его…

– Ну и не люби. Кто тебя заставляет? Его любви вполне хватает на двоих, – рассудительно сказала Ариана. – Но разве ты не можешь принимать его любовь? Он доволен. Он почти счастлив. Мой сын кто угодно, но не самонадеянный дурак, и на место в твоем сердце не претендует. Пусть он будет рядом. Знаешь… Милит – хороший друг.

– И сильный маг.

Ариана помолчала секунду, соображая, потом вытаращила глаза:

– Аиллена! А ведь и правда… Ты вернула ему… Ты вернула ему магию!

Она вскочила и затанцевала по поляне. Танец фей. Лене казалось, что она земли не касается вовсе. Ну вот, еще одного человека, то есть эльфа, осчастливила, а всего-то легла на расстеленную куртку… Даже не сама. Положили, да так бережно… А может, Милит обращался с ней так бережно именно из-за своей мощи, боялся ей что-нибудь сломать в порыве страсти.

* * *

И это теперь стало привычным… Милит по-прежнему предпочитал пользоваться окном и уходил еще до рассвета. Но не знал, наверное, только слепой или глухой. Даже Гару принимал эльфа за своего, хотя чаще всего строжился на всех: погавкивал из будки, если лень было вылезать, порыкивал этак внушительно, иди-иди, мол, но помни, что тут сторожевая собака имеется. Маркус делал вид, что ничего не происходит, пока Лена ему открыто не сказала, когда они вечером сидели на крыльце:

– Может, мне стоило выбрать тебя.

Маркус пожал плечами.

– Я тоже сначала думал, что стоило.

– А почему перестал?

– А потом подумал, как я шуту в глаза смотреть буду, когда он вернется. Мы все ж друзья, а это бы между нами встало. С Милитом у него особенной дружбы нету, так что все нормально.

– Когда вернется…

– Конечно, вернется, – удивился Маркус. – Ты сомневаешься, что ли? Делиена, не будь дурой. Куда он денется? Он без тебя не сможет.

Лена положила голову на его каменное плечо. Не самая лучшая подушка, жестковато, но надежно.

– И будучи уверенным, что он непременно вернется, ты меня уговаривал с кем-нибудь лечь в постель…

– А какая тут связь? – еще больше удивился Маркус. – Ему приспичило погулять по миру, а ты, выходит, должна тут одна маяться? Вернется он, это уж точно. Мне не веришь, хоть Милита спроси.

– Вот только с Милитом о шуте мне и разговаривать…

– Ну странная ты… А что тут такого особенного? Или он не знает о ваших отношениях? О вашей связи? Или он не видел, как ты маялась? Да я что, не хочешь – не говори, только он все равно понимает… как надо. Милит – он правильный. Даром что эльф.

– Маркус, а почему ты мне только советы давал? А сам никаких действий не предпринимал?

– Предпринял бы, – неопределенно ответил Маркус. – Да Милит успел раньше. Знаешь, ты должна была сама решить. Он, я, кто-то другой, но решить должна была ты. Наверное, если б я тебя вдруг целовать да раздевать начал, ты б нормально восприняла, только все равно запомнила бы, что я начал… вроде как ты не хотела, а я пристал и уломал… Нехорошо. Я не знаю, как там ты с Милитом, но думаю, что он так же рассуждал.

– Милиту я открытым текстом предложила восстановить магию.

Маркус помолчал.

– Осуждаешь?

– Чего бы? Нет. Просто не хотел бы оказаться на его месте. Это больно.

– Потерпит. Он мне тоже делал больно.

– Ясно, что потерпит. Не нравится – вон, лагерь большой, открытых окон хватает. Кстати, ты знаешь, что тут скоро свадьба? Первая свадьба… Танцевать со мной будешь?

– Я не умею.

– Вот и научишься, – хмыкнул Маркус. – Делиена, мне кажется, что тебе сейчас стыдно за то, что Милиту магию предложила, или я ошибаюсь? Молчишь. Напрасно. Я, конечно, понимаю, что ты не любишь говорить кому-то неприятные вещи, но ты ж живая. Иногда-то можно. Кстати, ты заметила, что уже недели две как не кусаешься? Так что слушайся друзей, которые не дают плохих советов.

Лена дернула его за ухо, и Маркус вполголоса завопил. Гару высунул нос из будки, убедился, что драгоценную хозяйку никто не обижает, и влез обратно.

Свадьба была веселая, как и положено свадьбе. Вина особенно много не было: у эльфов имелись и более насущные нужды, чем закупать вино в больших количествах, веселиться они умели и на трезвую голову. А вот медовуха была, но Лена помнила, что это такое, поэтому и пила совсем чуть-чуть. Ее учили танцевать, и что самое интересное, у нее получалось не так чтоб очень плохо, хотя иные танцы были довольно сложными. Правда, и партнеры были хорошие, вести умели и, если танец был массовый, ловко передавали ее по назначению дальше. В качестве очень почетного гостя присутствовал посол, степенно угощался медовухой и совершенно не степенно отплясывал с эльфийками. Впрочем, Владыка тоже не стеснялся.

Вся официальная часть свелась к тому, что молодые публично объявили о своем желании создать семью, и совет публично объявил их мужем и женой и пожелал побольше детей. Кстати, беременных было много: аж одиннадцать штук одновременно – так с гордостью сказал Милит. Наверное, для эльфов это действительно много – одиннадцать на больше чем сорок тысяч. После войн обычно происходит всплеск рождаемости…