По ту сторону зеркала

— Что случилось? — осторожно спросил Орхей, медленно вставая. Росоэн поднялся тоже. Вид бывшего надзирателя был недружелюбным. Зависло напряженное молчание, готовое вот-вот взорваться.

— Сидмя сидите, да? — прошипел тот, наконец. Глаза его так же блуждали по ним.

— Тебя ожидали! — сказал Орхей мягко. — Ужин готов. Садись, покушай.

— Покушай? Ты называешь это ужином? — он пнул нагой, лежавший на бревне вареный пиир.

— А что же прикажешь делать? — вскричал, не удержавшись, молодой человек. Орхей взглядом сделал знак ему успокоиться. Девушки испуганно отошли в сторону. Сгорбившийся Монте, кажется, этого не заметил. Теперь он смотрел на Росоэна и Орхея, которые стояли перед ним.

— Из-за вашей чертовой затеи, я оказался в этом дремучем лесу, где кишмя кишат голодные звери, — говорил он, запинаясь от злости. — И я голоден тоже!

— Ты прав Монте. — сказал Орхей, искоса погладывая на его руку, стискивающую рукоять меча. — Мы все в тяжелом положении. Но ты не зря беспокоишься, это последняя ночь, которую мы проведем в лесу. Обещаю тебе!

— Зря беспокоюсь? — крикнул тот. — Ты говоришь, зря беспокоюсь? Ты что, не понимаешь, что мы на волоске от смерти? Как ты можешь обещать, что сегодня ночью мы не окажемся заживо растерзанными теми светящимися существами, что мы видели во время бури земли? Вы что хотите обмануть меня, да и себя, что не видели это? Это же те существа, о коих ты, Орхей, говорил. Это же они! Ты ж от них бежал, что же теперь не бежишь, скажи!

Орхей не нашел что ответить. Слова Монте отчасти были верны — они и вправду отказывались верить в увиденное. Монте ликующе выпрямился.

— Но пока, ничего не произошло! — неуверенно промолвил Орхей. — Поэтому не следует пускать на себя излишний страх.

— Да ты дурак, дьявол тебя возьми! — усмехнулся он, снова горбясь. Росоэн напрягся до придела. — Скоро вы окажетесь в зубах этих созданий и не успеете даже понять, как почувствуете, что вашу кожу начинает разъедать утробная желчь.

— Замолкни трус! — крикнул на него Росоэн и хотел было кинуться на него, но его за локоть удержал Орхей. Монте метнул яростный взгляд на него и медленно вытащил свой меч из ножен.

— Не делай так больше, королишко! — сказал тот, отойдя немного назад. Острием меча он неуклюже рассек воздух. — Не ровен час и я… — но договаривать слова он не стал, а вместо этого криво улыбнулся, скаля зубы. Его злые глаза были воспалены, и свет пламени отражался в них, делая его взгляд еще зловещим.

Зависло натуженное молчание. Монте стоял и смотрел своими обезумившими глазами то ли на них, то ли через них, и будто о чем-то размышлял. Его голова нервно дергалась на шее, словно он отгонял назойливых комаров. Росоэн пользуясь моментом, медленно подошел к костру, где лежал запалившийся одним концом сук, чтоб при необходимости можно было быстро его подобрать и врезать им по башке помешанного. Орхей поняв намерения парня, тоже глазами отыскал подходящую дубину.

— Ха-ха-ха! — вдруг Монте взорвался истерическим смехом и, посмотрев на них, заплакал. — Там-там… я видел руку. Она висела на дереве, — говорил он всхлипывая. — Она хотела меня задушить… — он замолчал. Взглянул на Орхея. — Я убежал… но она сказала, что догонит меня и все равно задушит. — Взгляд переместился на Росоэна. Из глаз Монте выступали слезы, а во взгляде, кроме пустоты и страха ничего не осталось; злость исчезла. Из его рук упал меч. Он, кажется, и не заметил этого. Потом он встал на колени и, прошептав слово «простите», рухнул без чувств.

Орхей осторожно подошел к Монте и первым делом, подобрал меч. Тот лежал с приоткрытыми веками, а глаза за ними, вращались в безумном хаосе. Изо рта выступила пена.

— Его надо связать, — сказал он, снимая с портупеи Монте ножны меча. — Он небезопасен!

По иронии судьбы веревка находилась в рюкзаке Монте и была до этого предусмотрительно положена туда им же, перед тем как они отправились в дорогу. Приходилось игнорировать некоторые принципы «совести» (хотя, возможно, совесть здесь и ни причем), дабы отгородить от худшего их всех, включая самого Монте, так трагически помутившегося теперь головой. Замысел незамедлительно был приведен в исполнение. Но связали его только за руки, свободно оставив их спереди; не тугим, но заковыристым узлом. Постарался, конечно же, Орхей, а Росоэн ему способствовал. Закончив с этим делом, они заботливо уложили его на толстую подстилку из трав в теплое место подле костра и оставили в покое, предоставив его самому себе. Тот лежал и спал так крепко, будто целую неделю блудил и пьянствовал. Но это, конечно шутка, поскольку события развивались крайне неприятно и совсем не отдавали юмором, ибо после опамятования Монте, оставалось неясной, как поведет себя дальше он: начнет ли рваться и метаться или же успокоиться, простит. Хотелось верить им, что его разум лишь временно лишился правдивой плоскости, а после забытья он забудет все свои страхи и ужасы; и встанет на прежнее, верное место.

Девушки уснули. Орхей решил не спать, сказав, что постережет больного — встретит его пробуждение. Росоэн попытался было поспать немного, но сон и в эту ночь решил его покинуть. Он сел около Орхея и подождав, пока девушки уснут, решил немного поговорить с ним.

— Орхей, скажи мне правду! — шепнул он тихо, взглянув на спящих девушек. Те в обнимку мирно спали. — Есть надежда на благоприятный исход нашего путешествия?

— Я, так же как и вы, этого не знаю! — признался тот уныло. — Но надежда ведь живет! А голова наша помогает за нее хвататься! Так что не стоит переживать особо. Нужно всегда верить в себя и не опуская головы встречать все злоключения судьбы с решительным сердцем и холодной головой. Это не мои слова, это слова Великой Истины.

— Орхей! Не говори больше так!

— Что не говорить? — спросил тот удивленно.

— Говори мне "ты"!

— Хорошо, — и у Орхея появилась одобрительная улыбка. Росоэн, снова сравнил его со своим отцом. Они были похожи.

— Как ты думаешь, Далая погибла.

— Скорее всего… да!

— Значит я не принц теперь! Вернее, я им не был никогда.

— Росоэн, так нельзя! Я же только что говорил… — но он замолк, увидев, как у парня потекли слезы. И он по-отцовски прижал его к себе, давая тому освободиться от переполненных чувств.

Успокоившись, Росоэн оторвался от него и вытер ладонью глаза.

— Черт, я точно баба… — пролепетал он, смущаясь.

— Все нормально, — отозвался тот. Веселая отцовская улыбка по-прежнему не сходила с его лица. — Я и сам часто плачу. И не вижу в этом ничего постыдного. Плакать полезно, от нее крепчает душа и добреет сердце. Хотя… делаю это, скрывая от посторонних глаз, — и он лукаво посмотрел на него. Тот все, поняв, залился тихим смехом. Будить девушек не стоило.

Росоэн все-таки уснул. Орхей встречал утро.

В это время, далеко, на северо-западе, в лесу происходила встреча наших прежних героев с иномирным [3] чудовищем, о чем мы уже знаем.

— Дьяволы, я связан?! — это были первые слова, которых услышал проснувшийся Росоэн. Утренний туман заволакивал верхушки деревьев. Если б не костер, то роса и холод приморозил бы его до смерти. Девушки зашевелились. Орхей сидя около них, ворошил угольки, где пеклись те же самые пииры. Вкусный запах уже исходил от них.

Орхей встал и подошел к Монте.

— Ты знаешь, зачем мы это сделали! — сказал он сурово.

— Знаю? — удивился тот, пытаясь высвободить руки. Но узлы не поддавались. — Если я знаю, то я, черт возьми, рехнулся! — он попытался встать и обнаружил, что привязан к дубу. — Что за шутки? — выкрикнул он ошарашено. — Почему я привязан?

Все стояли и смотрели на него, пытаясь угадать, врет ли тот или же ничего не помнит. Девушки тоже проснулись и подбежали к отцу.

— Вчера ты чуть нас не убил! — показывая язык, протянула маленькая Нарена и спряталась за отцом.

— Я? — сказал тот, вылупив глаза. — Ничего не помню. Черт, голова-то как болит! — он, схватив виски руками, начал мотать ее из стороны в сторону.