По ту сторону зеркала

За спиной стояло солнце. А на деревьях щебетали лесные птички. Шли они сейчас намного быстрее и уставали меньше. Орхей разубедив всех, что чувствует себя намного лучше, шел сам. Носилки они оставили, а если тот вновь почувствует себя плохо, можно было соорудить новые.

К полудню они вышли на очередное ровное место лишенного леса. И предположительно, по словам Орхея, они находились на полпути от вершины холма, которая отсюда не проглядывалось из-за высоких деревьев. А к вечеру они должны были быть там.

— Скоро дойдем, — сказал Орхей, прислонившись о дерево. — Не много осталось!

— Надеюсь что так, — как-то усмехнулся Монте, давя какой-то гриб. В последнее время он чувствовал себя отвратительно, и все время нервничал, пугая этим девушек. Росоэна это тоже раздражало, но он пытался не показывать виду. — Торговец, а что если мы не найдем их — твоих "добрых людей"? Как поступим? А? — Монте смотрел на Орхея и скалил свой рот. Желтые зубы отвратительно поблескивали на солнце.

— Не говори чепуху! — ответил за Орхея Росоэн. — Нельзя же не найти поселение.

— А что, если и там эти кифийцы хозяйничают? — резко повернул тот голову в сторону принца и так же мерзко улыбнулся. — Мы что попадем прямо к ним в лапы?

— Не беспокойся! Не попадем! — молодому человеку так и хотелось заехать по нему по роже.

— Откуда ты знаешь?.. — Монте хотел еще что-то добавить, но удержал свой язык и, отвернувшись, бормоча какие-то ругательства, зашагал вперед в лес.

— Он не в себе. Не обращайте на него внимания, — сказал Орхей, погладив по волосам младшей дочери.

— Мне он не нравится, — сказала та, состроив соответствующую гримасу. — Он такой противный!

— Не говори так дочка. Это не хорошо! Он может услышать.

— Ну и пусть слышит! — ответила та невинными глазками. Орхей снова провел по ее русым волосам рукой.

— Надо идти! — сказал он, посмотрев в сторону леса вслед Монте. И все, водрузив свои пожитки, зашагали в лес. Орхей и его дочка пошли первыми, а Росоэн и Эмелина зашагали за ними. Монте видно не было. Но разломленные сучья и ветки указывали на то, что тот идет впереди. Он отыскался. Он сидел на упавшем дереве, поджидая их. Когда четверо его достигли, он угрюмо встал и, не говоря ни слова снова, побрел вперед.

Лес был огромным, дубовым, поросшим изнутри густым орешником. Изредка встречались береза и липа. Шли они по какой-то тропе, явно проложенной человеком, но давно заброшенной и поросшей густой, лесной травой и папоротником.

К концу дня, как и ожидалось, они, наконец, добрались до верхушки холма, и вышли на большую прогалину. По левую руку они увидели солнце, не успевшее коснутся горизонта, казавшееся из-за наступившего в лесу сумрака, что уже давно покинуло широту. А впереди, там внизу, где кончался лес, просматривалась извивающаяся река, по размеру, наверно лишь не намного уступавшая реке Далая. Дальше нее, далеко на юг простиралась огромная, незаметно исчезавшая в синеве, равнина, усеянная в некоторых местах лесами, а по большей части предоставленная воле разрастаться траве-мураве. А еще дальше, в сотнях милях к югу, вздымаясь над той же синевой и даже облаками, едва заметно глазу, с запад на восток, будто спина громадного дракона, протянулись конические хребты высоких гор, на подножье которых, даже отсюда проглядывался зеленый покров густых лесов. По правую руку на западе, где мрак по-хозяйски накрывал окоем одеялом ночи, виднелись выровненные и порозовевшие в вечерних лучах солнца, холмы, подобные тому, где они сейчас стояли.

— Поистине красиво! — произнесла Эмелина, восхищаясь видом и подставляя лицо теплому южному ветру.

— Да! — ответил ей Росоэн, взглянув на нее. Он хотел взять ее за руку, но не стал.

Орхей с младшей дочкой стояли рядом, и тоже с удовольствием отдавались приятному ощущению красоты, так кстати заставившее забыть все невзгоды реальности. Лишь только Монте стоял отстраненно и совсем не замечал красоту, так и не сумев снять со своего лица угрюмую маску озлобленности.

— Где ж деревня? — прохрипел он исподлобья. — Что, так и будем таращить глаза на эту ерунду?

Все оглянулись на него и вмиг потеряли ощущение крохотного счастья. Тот погубил его.

— Она на берегу вон той реки! — ответил Орхей как можно мягко, пытаясь вывести человека из удрученного состояния. Но тот, производя мечом в ножнах лихорадочные, возвратно-поступательные движения, даже не удосужился взглянуть в указанном направлении.

— Что-то я там ничего такого не видел, — проворчал Монте, так же исподлобья недобро озираясь на остальных.

— Разумеется, отсюда ее не видно, поскольку она хорошо маскируется под кронами деревьев. Тамошние люди весьма осторожны, — говорил Орхей и подумал про себя, что нужно бы придумать повод, отобрать у него оружие. Тот ухмыльнулся. Больше с ним не заговаривали.

Они пошли на спуск по той же заросшей тропе, продвигаясь намного быстрее, поскольку Орхей выздоровев (правда, по его словам) шагал самостоятельно, и напрочь отказываясь от помощи. Хотя, при ходьбе он опирался на шест и немного отставал. Монте все держался отстраненно; он то волочился позади, замыкая шествие, то быстро уходил вперед, исчезая из глаз.

Наступал вечер, и снова приходилось отыскивать подходящее место для ночлега. Подобрали небольшую прогалину поросшую мягкой травой. И положив вещи под огромным дубом, все стали собирать папоротник для подстилки. Потом Орхей и маленькая Нарена начали сдирать кожуру с корнеплодов, отысканных ими по пути. Росоэн и Эмелина пошли собирать хворост, Монте тоже, но он погрузился в противоположную сторону леса.

До ночи оставалось мало.

— Меня беспокоит Монте, — сказала Эмелина, пытаясь отломать сучок из валявшегося дуба. — Он как-то обозлился после подземной бури…

— Меня тоже!.. — сказал тот серьезно и помог девушке с суком. Деревяшка глухо скрипнула и сломалась. И девушка полетела бы назад, если б молодой человек вовремя не подхватил ее за талию.

— Спасибо! — улыбнулась девушка и, опустив глаза, тихонечко выскользнула из его объятий, отчего у молодого человека внутри что-то сладко защемило.

Росоэн водрузив на плечи собранный сушняк, зашагал в сторону их маленького стана, а Эмелина поддерживая его, пошла за ним. Вскоре они отыскали свою прогалину. Орхей уже развел костер и приятной запах жарившихся плодов защекотал их ноздри.

Монте еще не было. Солнце давно исчезло, и ночь входила в свои законные владения.

— Он еще не пришел? — спросил Росоэн Орхея.

— Еще нет, — просто ответил тот, вертя над огнем длинными палочками; на конце уже румянились клубни пиира. — Присаживайтесь сейчас поужинаем, — говорил он, улыбаясь им. — Конечно, это не лакомство, но утоляет голод и придает силы.

Эмелина подсела по правую руку отца, а Нарена сидела по левую. Их отец подобрал один из палочек и, пощупав плод рукой, сказал, что еще чуть-чуть и можно будет есть. Росоэн устроился напротив. Вечер был теплый, а слабый ветер, шуршавший в кронах деревьев, не опускался на землю. Стояла тишина, но естественная не как в ту страшную ночь. Одинокая трель козодоя и мелодичный треск костра, как бы ее дополняла.

— Его нет, — сказала маленькая Нарена отцу. Тот что-то шепнул ей на ушко и она звонко хихикнула.

Росоэна задержка Монте обеспокоило. Он хотел сказать об этом Орхею, но подумав, что это испугает девушек, не стал. К тому же он не хотел, чтобы это услышал сам Монте, если тот вдруг появиться во время разговоров. Он побоялся, что воспаленное воображение надзирателя могло нарисовать в мозгу неверный толк любому слову.

Пиир был готов и Орхей, как заботливый отец (а он и был таким) вытащив их из углей, раздал его всем. Глядя на него, Росоэн вспомнил своего отца и почувствовал нахлынувшее чувство тоски, но упрекнув себя за слабость, постарался его прогнать. Время для воспоминаний было неподходящее.

Послышалось шелест листвы. Все обернулись. Это был Монте. Но когда тот подошел, все увидели, что тот дрожит, края губ нервно дергаются, глаза выпучены, и взгляд в них лихорадочно перемещается то на Орхея, то на Росоэна, то на девушек. Его руки находилась на рукояти меча. Собирать хворост, похоже, он и не думал.