Ошейник для Лисицы (СИ)

— Мне это надоело, Ренар… но меня есть идейка. Итак. Сейчас ты, — он показал на крупного, — без фокусов и сопротивления вылезаешь. Мы хорошенечко тебя пакуем, и ты ведёшь себя неслышно и невидно. А ты, мелкий, за оскорбления, останешься с Флёр наедине.

— Я её не боюсь! Это она должна меня бояться! — пискнул тот.

Крупный же покорно вылез, позволил себя связать и забить в пасть кляп. Перенёс он всё это с мужеством и угрюмым терпением, всем своим видом показывая, что ещё отомстит нам. Затолкав крупного поглубже в трюм и замаскировав его ящиками, мы поднялись наверх.

Стоя у штурвала, лисица мурлыкала себе под нос какую-то песенку. Она была уже полностью одета и счастливым взглядом смотрела на горизонт. Похоже, её тоже начинала пробирать морская романтика.

Арен тихо подошёл к ней и схватил за талию. Лисица пискнула, извернулась и оказалась мордой к Арену.

— Оо… Не ожидала такого поведения от лиса, который любит проводить время с мальчиками…

Флёр вдруг помрачнела и начала извиваться в лапах Арена, который глумливо улыбался.

— Отпусти! Больно же!

— Не думай обо мне так, иначе останешься без рёбер!

— Как хочу о тебе думать, так и думаю! — лисица вдруг перестала извиваться и посмотрела в глаза Арена.

— Ты очень красивая, — безо всякого вступления сказал лис.

— Ты тоже очень ничего.

Они начали сближаться носами, закрывая глаза…

— Эй! Так я жду аудиенции! — глумливый голос из трюма мгновенно разрушил всю идиллию. Лисы открыли глаза и быстро отпрянули друг от друга.

— Кто это? — обратилась ко мне Флёр.

— Это пленник. Он со вчерашнего дня сидит у нас в трюме… и хочет с тобой поговорить.

— Как это мило с его стороны, — Флёр тут же сорвалась с места и, схватив свою сумку, достала из неё металлические перчатки странной конструкции, которые я уже видел. Свои обычные перчатки она не сняла, а надела их прямо на железные. Я всё-таки решился поинтересоваться, что это такое.

— Силовые кастеты. В них не чувствуешь боли от ударов, можно молотить хоть каменную стену.

— Зачем они тебе? Он в клетке, скован по лапам и ногам, ничего тебе не сделает.

Лисица посмотрела на меня так, что у меня похолодело в животе. Она молча спустилась в трюм и закрыла люк трюма на задвижку…

Прошёл час, и мы с Ареном начали гадать, осталось ли хоть что-то от мелкого.

— Готов спорить, что живого места мы на нём не найдём. Скорее всего, он будет весь… — Арен прижал уши, услышав ещё один «Бум», донёсшийся из трюма.— В синяках.

Гулкие удары раздавались в трюме с завидной регулярностью и частотой. Сначала нам показалось, что Флёр выстрелила в потолок трюма из арбалета, но потом мы поняли, что она время от времени лупит кастетом по стенке яхты. Ещё через десять минут из трюма донёсся дикий крик, но кричащему явно тут же затолкали в пасть кляп. Потом удары возобновились…

— Мне кажется, он не выживет, Арен. И ты же знал, на что мы обрекаем мелкого!

— Знал! И сделал так, чтобы второй всё это увидел!

— Мы обрекли живое разумное существо на мучительную и медленную смерть…

— Ну и что с того? Ренар, ты — лис, мы ни о ком, кроме себя, не думаем! Ты же знаешь себя.

— Я себя знаю, но я бы никогда не оставил его умирать за моей спиной.

— А как бы ты оставил других? Я уверен, у тебя их было множество.

— Ты о чём?

— Часто ли ты, Ренар, — он сделал акцент на моём имени, — оставлял нищие семьи умирать от голода и нищеты?

— О чём ты? — я не понимал, к чему он клонит.

— Сколько раз ты воровал у бедняков последние деньги и крохи хлеба, чтобы прокормиться самому?

Тут уж было чего стыдиться. Лис был прав: я не сразу стал великим и не сразу начал воровать только у богачей.

— Свою первую кражу я совершил, когда мне было 12. Сразу же, как кончились припасы в замке… спустя месяц после смерти отца. Тогда я залез в самую бедную избу, которую нашёл…

Арен внимательно слушал мою историю, и я решил ничего не скрывать:

— Там… там почти ничего не было. Но я всё же нашёл и съел то съедобное, что ещё там было, но, когда зашёл в спальню, вторую из двух комнат, я увидел, что хозяин был там. Это была молодая, но очень больная кошка. Она умирала, и, хотя слышала, что кто-то к ней залез, она просто не смогла встать. А когда она увидела меня… она пожелала мне удачи и здоровья.

— Она была в доме, в который ты залез?

— Да. И не просто была — она знала, что я вор. С ней не было никого, кто мог бы помочь ей…

Раздался ещё один удар, и мы снова прижали уши.

— И что ты сделал?

— Тогда я убежал. Но через месяц, когда смог скопить хоть что-то, я вернулся с лекарем, который сумел её вылечить. С тех пор мы с этой киской лучшие друзья и она меня частенько приглашает на чай.

— Ну у тебя и биография, Ренар. О тебе надо книгу написать!

Я хохотнул:

— Напиши. Только это будет доказательством всего того, что я сделал, и меня тут же повесят на городской площади…

Щёлкнула задвижка, и мы разом обернулись.

Показавшиеся из люка уши лисицы были странного цвета…

Я вдруг вспомнил о прошлом Флёр, понял, что я сейчас увижу, и меня охватил ужас…

Лисица была вся в крови. Кровь стекала с неё как вода, заливая глаза и капая с носа. Хвост, намокший и пропитавшийся красной жидкостью, еле шевелился от тяжести мокрой шерсти. Рыжая шерсть стала кроваво-красной, а белая — тёмно-розовой. Капли с тихим плеском падали на доски палубы, и под её каблуками натекла уже порядочная лужа. На кастетах висели остатки плоти; один палец был покрыт какой-то вязкой белой слизью. В общем, лисица выглядела так, словно только что побывала на живодёрне, где забила не один десяток коров…

— Мальчики…

Это невинное слово произвело на нас странное действие. Лис вскочил, выхватил кинжал и оскалился, а в моей лапе появились три метательных ножа.

— Мне надо ополоснуться. Давайте к берегу, здесь недалеко, — продолжила лисица, не обращая внимания на наши воинственные выпады.

— Что случилось?! — сумел выдавить я из себя.

— Ничего особенного. Он просто заплатил за то, что он сделал со мной.

— Он был одним из…

— Тех, — перебила меня лисица и топнула носком сапога по лужице крови.

Не убирая ножей, я прошёл к штурвалу и крутанул его влево.

Вскоре показалась земля.

— Что ты с ним сделала?

— Ничего.

Флёр закрыла глаза, показывая, что больше она разговаривать не намерена. Арен спрятал свой кинжал, подошёл к ней и осторожно обнял за плечи. Она не обратила на это никакого внимания, а просто молча ждала, когда яхта подойдёт к берегу.

Через пятнадцать минут мы были у небольшого песчаного пляжа, окружённого со всех сторон густым лесом. Флёр начала медленно раздеваться, бросая пропитанную кровью одежду в одну большую кучу. Когда лисица разделась до трусиков и лёгкого лифчика, поддерживавшего её большие груди, она, не стесняясь двух лисов, продолжила раздеваться. Кинув на кучу одежды покрытые ржавыми потёками белые трусики, она грациозно поднялась на бортик яхты и подняла лапы над головой.

— Когда я помоюсь, кинете мне мою одежду, — и лисица прыгнула вниз головой в воду.

Когда я заглянул за борт, увиденное заставило меня отвернуться. Вслед за Флёр в воде тянулся густой кровавый след…

Она вынырнула и отряхнулась, придерживая лапой ошейник.

— Мне нужно двадцать минут, — заявила она и брассом поплыла к пляжу.

— Пошли, посмотрим… на труп, — лис положил мне лапу на плечо, заставив меня вздрогнуть.

— Труп? Ты думаешь, там остался… труп?

Лис кивнул, снял свой белый плащ, аккуратно сложил его и положил рядом со штурвалом.

— Боюсь запачкать, — зачем-то пояснил он мне.

Спустившись в трюм, превращённый Флёр в камеру пыток, мы дружно зажали носы. Запах стоял просто ужасный. Вонь разорванных внутренностей ударяла нос и щипала глаза, вызывая слёзы, но мы должны были убрать труп… или то, что от него осталось. Клетка была пуста, что нас неслабо удивило. Мы стали искать мелкого, совсем забыв про другого гиена, которого мы спрятали за ящиками с провизией. Кинув на них взгляд, я понял, что Флёр его не нашла и по-прежнему ничего не знает о втором пленнике. Тут из темноты, разбавленной солнечным светом, падавшем из люка трюма, раздался вскрик Арена.