Хроники Обетованного. Клинки и крылья(СИ)

Альен пожал плечами.

- Очередной символ солнца, я думаю. Оно уходит с Гюлеи, чтобы побыть где-то ещё.

- Странный обычай, - вздохнул Ривэн. - Странный, как всё здесь... Сказали что-нибудь нужное?

- Абсолютно ничего, - Альен опять вслушался в ветвистые излияния глашатая. - Его величество передаёт, что удовлетворён гостеприимством Гюлеи... Что особенно благодарен почтенной семье Ар-Дага и Ар-Лараха, которые приняли его... Что общество людей Гюлеи приятно ему не меньше, чем других его детей во всём королевстве...

- И им лестно такое слушать? - удивился Ривэн; его кривые брови поползли вверх. - Забавный народ.

- Для миншийца важно знать, что он как все, - в меру собственного понимания постарался объяснить Альен. Не то чтобы он жаждал читать мальчишке лекции, точно профессор в Академии, но это хотя бы отвлекало от мыслей о том, что предстояло им ночью. - Их это не оскорбляет, а успокаивает.

- А Сен-Иль? - резонно спросил Ривэн. В таком людном месте имя ювелира-колдуна звучало до странности недозволенно. Скользнув взглядом по полоске света на воде, Альен качнул головой.

- Мне кажется, он не был в полном смысле миншийцем... Теперь говорят о нас.

- Да ну? - оживился Ривэн. - И что именно?

- Король рад был принести справедливость в Гюлею, решить несколько споров и избавить двух путешественников от несправедливой казни, - пряча язвительную улыбку, перевёл Альен. Как тонко и дипломатично сказано - в Ти'арге никому бы не снилось. Людское правосудие во всей красе - рука об руку с людской честностью...

И путешественников-то вдруг оказалось двое вместо троих. Третий лежит на этом же острове, в гробнице под белыми камнями, но рабам, рыбакам и торговцам не обязательно знать об этом.

- От казни... - с гримасой повторил Ривэн. Искоса взглянув на него, Альен догадался, что тот вспоминает о своих энторских похождениях. - Видно, на роду мне написано в последний момент спасаться от какой-нибудь дряни.

Альен поразмыслил и решил, что формулировка ему нравится. Просто и со вкусом, что вообще-то для Ривэна - нечастый случай.

- Ну, в этом мы не отличаемся, - утешительно сказал Альен. Ривэн смущённо уставился в землю, пошевелил пальцами ног в сандалиях.

- Я вещи собрал, если что, милорд... Ой, - он испуганно зажал себе рот пятернёй, вновь перемазанной каким-то соком вперемешку с грязью. - Альен, - тем временем глашатай на секунду умолк, не то собирая дыхание, не то разматывая новую часть свитка из рисовой бумаги. Бледно-виноватая улыбка Ривэна, однако, уже занимала Альена куда больше. - Иногда я боюсь произносить Ваше имя. Не знаю, почему.

Естественно, он не знает, почему. Кому дано знать такие вещи?..

Альену казалось, что многие в его окружении могли бы признаться в том же самом - начиная от Горо и заканчивая бородатыми сородичами Бадвагура, которые не величали его иначе как человеком, некромантом или (более снисходительные) волшебником. Есть в имени что-то жуткое, будто скреплённый обет; что-то законченное, магическое - как в любом слове. Как в песне, пропетой от чистого сердца...

Альен вздрогнул. Мысль о песне была не его - просто не его, и всё. Не из его знаний, памяти, способа думать: она никогда не пришла бы ему в голову. Он вспомнил о существе из своих снов, о девушке-птице с холодными пальцами, и почему-то его пробрала тревожная дрожь.

О чём он думал? Имя, власть имени, сила имени, магия... Фиенни.

Нет.

- Я тоже собрался, - сказал Альен и снова стал смотреть вперёд. Толпа жителей Гюлеи, придя в движение, волна за волной падала ниц перед мужчиной в маске, пока тот поднимался на палубу.

- Он так и не упомянул о старухе, - заметил Ривэн после стянутого молчания, когда над берегом разлились удары гонга - ритмичные, ровные, как чьё-то громадное сердце. - А он ведь отпустил её на волю, верно? Разве это не событие?

- Событие, - согласился Альен. - Он просто старается не упоминать Сен-Ти-Йи. Пришлось бы объяснять, с какой стати он сделал это, объясняться с Люв-Эйхом... Всё-таки по закону, как рабыня, она оставалась его собственностью.

- Понятно, - кивнул Ривэн. - Проще уплыть, и дело с концом.

Альен улыбнулся - на этот раз через силу. Если Ривэн рассчитывал на шутку, получилось не так уж смешно. Хотя точнее точного: уплыть, и дело с концом. Что они совсем скоро и сделают.

***

Придя к морю ночью, Альен ощутил затхлый привкус дурной повторяемости. Он чувствовал это и в прошлом, когда доводилось изо дня в день, неуклонно тупея, заниматься одним и тем же (возможно, поэтому при мысли о месте профессора в Академии или о законном титуле его всё ещё пробирала дрожь). И вот будто кто-то властный и насмешливый снова пустил его по старому кругу, как бродячие артисты пускают дрессированную белку в колесе на потеху детям. Точно так же он стоял на берегу с Зелёной Шляпой. Тогда с ним тоже был Ривэн - но и Бадвагур тоже был.

И тогда Альен не пропах ещё этими проклятыми пряностями, от которых теперь не отмыться, словно от крови.

- Красиво, - вырвалось у Ривэна сдавленным шёпотом. Звёзды над Гюлеей отличались от привычных ему, и он засмотрелся на небо.

Пусть уж лучше на небо засматривается - шепнул внутри Альена кто-то объективный и злой. Он отмахнулся от этого голоса: стыдно признаваться, но копаться в чувствах Ривэна он сейчас не очень настроен.

Ривэн вызвался тащить их вещи, чтобы Альену не пришлось пользоваться магией и тратить силы. Нечего сказать, благородное предложение; но от этого Альену не стало бы ни лучше, ни хуже. Они уже плывут в Лэфлиенн с Сен-Ти-Йи, с врагом: разве что-то более постыдное можно себе представить?..

Если только дом сотни поколений предков, по доброй воле отданный врагу. Впрочем, хватит думать о лорде-отце - сейчас совсем не тот момент...

Альен наконец-то дорвался до моря, по которому так тосковал на душных островах Минши. Добрался до его переливчатой, тихо шуршащей глади - той ночью она почему-то казалась почему-то не чёрной, а исчерна-синей, как тёмный сапфир. До его солёного запаха, до его толщи, знающей всё обо всех. Знает ли море о новой жертве, принесённой на его берегах? Или на Бадвагура в каменной гробнице ему так же плевать, как на тело Сен-Иля, давным-давно обглоданное рыбами?..

- Ты смотришь туда, словно влюблённый, Альен Тоури, - с дребезжащим смешком заметила Сен-Ти-Йи. Старушка просеменила к воде, неловко клонясь на один бок (Альен почувствовал естественный и глупый порыв помочь), охнув, присела на корточки. Тишина стояла такая, что Альен расслышал, как скрипнули её кости, и невольно поморщился.

Отвечать он не стал. Сен-Ти-Йи глубоко ошибалась, если думала, что он станет снисходительнее после похорон Бадвагура.

- Не могу поверить, что она правда из этих, - шепнул Ривэн, остановив взгляд на затылке старухи - на растрепавшемся пучке седых волос, который выглядел, точно наспех пришпиленный комок паутины. - Ну, из тех, о ком говорил Зелёная Шляпа. Из бессмертных, тэверли или как их там...

- Она не в своём теле, - ответил Альен, злобно радуясь тому, что Сен-Ти-Йи явно слышит их шушуканье. - Здесь только её сознание - так действует эта магия. Бессмертная вынуждена много лет существовать в этом жалком, сморщенном мешке.

Ривэн тихо ойкнул, зажав себе рот. Но Сен-Ти-Йи даже не пошевелилась в ответ на выпад - лишь водила кончиками пальцев по мокрой гальке, бормоча что-то себе под нос. Мелкие волны по-прежнему набегали на берег, точно волны ленивого, малоподвижного войска, которое слишком уверено в победе. Наверное, именно так Хелт сейчас атакует Дорелию.

О, пусть эта самонадеянность окажется глупой - во имя Хаоса и во славу его...

- Не таком уж и жалком, волшебник, - всё-таки отозвалась она пару минут спустя, поднимаясь. - Лет тридцать назад это тело было красиво, почти как твоё сейчас. Откуда тебе знать, что ты или твой друг не позарились бы в ту пору на маленькую рабыню?..