Ошибка Архагора

С каждой минутой горизонт впереди заметно прогибался, и вскоре с высоты мачты, а потом и с капитанского мостика открылось зрелище, завораживающее своей невыразимой ужасностью. Посреди бескрайней глади океана образовался огромный провал. Вокруг него вода закручивалась в бурном течении, ускоряя свой бег к центру. Заглянуть в жерло водоворота было невозможно, но ещё издалека слышался шум падающей в бездну, воды.

Корабль уже захватило круговое течение, и он, набирая скорость, пошёл по широкой дуге вокруг гигантской смертельной воронки. Преследователи отчаянно шли следом, а вот боевые корабли береговой охраны не рискнули преследовать пиратов в таком опасном районе. Видно было как вся боевая эскадра спешно поворачивает назад. Видимо они посчитали, что пираты сами подписали себе смертный приговор, войдя в треугольник между водоворотами. Выбраться из такой ловушки невозможно.

Когда чёрный корабль прошёл половину круга, и оказался на противоположной стороне воронки, раздалась команда: "Вёсла на воду!" За каждое весло ухватилось по три человека, и лопасти вспенили воду. Барабанщик начал отбивать такт. Сначала медленно, но спешно ускоряясь. Через несколько минут гребцы уже обливались потом, выдерживая значительно ускорившийся темп. Все, кто был способен грести, бросились помогать матросам. Жрецы, впервые оставив Таракана с ребёнком одних в каюте, тоже налегли на вёсла. Сам Рохан встал за штурвал, отослав рулевого помогать гребцам. Уже никто не кричал и не ругался. Слышно было тяжкое дыхание десятков, напрягавшихся из последних сил, гребцов. Корабль не должен завершить этот круг. На третьей четверти необходимо вырваться из объятий омута. Все это понимали, и безжалостно напрягали мышцы.

Корабль шёл теперь не носом вперёд, а двигался по дуге правым бортом, теперь уже за кормой утробно урчала Смерть, поджидая новую жертву, разинув круглую свою пасть.

Умело настроенные паруса, ловили полный ветер, вёсла гнулись под напором живой силы, а корабль постепенно стал выпрямлять свой бег. Но слишком медленно, очень медленно увеличивалась дистанция до ревущей бездны. А вот преследователи стремительно приближались. Уже можно было разглядеть перекошенные злобные рожи, разинутые в отборных ругательствах рты. Уже несколько тяжёлых гарпунов из баллист просвистело рядом с бортом. За каждым из них тянулся канат. Если бы хоть один из них зацепился за борт чёрного корабля, скорость бы упала. А потеря даже одного узла грозила гибелью. Но мстители просчитались. Им не хватило опыта и слаженности экипажей. Пока они выбирали на борт свои гарпуны и готовили баллисты к новому выстрелу, их лёгкие суда, имея чуть большую скорость, проскочили за кормой более тяжёлого корабля Рохана. Они увлеклись погоней и не поймали полного ветра, к тому же у них не было вёсел. С каждой секундой расстояние, отделявшее их от жертвы, начало увеличиваться. Все четыре корабля, уцелевшие из многочисленной пиратской эскадры, увлекаемые безжалостным течением, понеслись по кругу. Они замыкали круг, только неотвратимо приближаясь к трагическому своему концу.

Чёрный корабль постепенно избавлялся от притяжения бездны. Дуга его движения не сходилась по спирали к центру, а наоборот, как пружина часового механизма разжималась наружу. А вслед ему, с палуб обречённых кораблей летели бешеные проклятия, вой жестокого разочарования и стоны отчаяния.

Если преследователей уже можно было не опасаться, то борьба с жестокой силой океана продолжалась. Притяжение водоворота ослабевало, но и силы людей были на исходе. Двое матросов уже упали без сознания от перенапряжения. У нескольких человек носом шла кровь. Лопались кровеносные сосуды в глазах, превращая глазные яблоки в кровавые шары. Не выдерживая безумной нагрузки, рвались мышцы и связки. Но никто не пожелал бросить весло. Безумие самосохранения охватило всех.

— Ну что приуныли, уроды? — кричал с мостика капитан. — Или вам жить надоело? А ну, черти полосатые, навались веселей! Сейчас за ваши дерьмовые шкуры никто не даст и коровьей лепёшки. Но если выберемся из этой переделки, можете считать себя богачами. Лучше сдохнуть за деньги, чем сраным отродьем сгинуть в этом чёртовом омуте.

Нечеловеческим напряжением мышц, воли, и благодаря талантливому управлению капитана, пиратам удалось вырваться из ловушки. Теперь широкой дугой обогнуть ещё один омут и уйти подальше в океан. Но это уже совсем легко. Когда паруса начали справляться без вёсел, боцманские дудки пропели "Отбой аврала". Вёсла убрали на палубу, и гребцы попадали в изнеможении там, где стояли. Зрелище напоминало поле боя после битвы. Хоть и не было луж крови, но вся палуба усеяна была неподвижными телами. И лишь рты судорожно ловили воздух, загоняя его в измученные лёгкие. Вот если бы сейчас на них напали преследователи, их можно было бы брать голыми руками. Все силы были отданы безумной гребле. С капитанского мостика хорошо было видно как четыре корабля мстителей пошли на второй круг, затем на третий, всё ниже спускаясь вглубь воронки. Затем видны были уже только их паруса, стремительно нёсшиеся по сужающейся спирали. Крики гибнущих слились с шумом водоворота. Трудно представить, какой ужас овладел сейчас душами этих несчастных. Но, наверное, это законный итог их никчёмных жизней. Тот, кто не задумываясь убьёт любого ради наживы, сам должен быть постоянно готовым к смерти. Но одно дело умереть мгновенно в бою, а другое видеть свою смерть и быть бессильным противиться ей.

Скоро и верхушки мачт скрылись в глубине провала. Суровый царь морей получил свою дань.

Ещё почти два месяца счастливчики добирались до далёкого континента. После чудесного спасения команда гуляла три дня. Рохан расщедрился впервые в жизни. Из трюмов достали четыре больших бочки вина и десяток бочонков крепчайшего саронгского самогона. Лишь нескольким вахтенным запрещалось напиваться допьяна. Сам капитан, осушив за удачу залпом кружку самогона, оставался на мостике все три дня. От этих пьяных ублюдков можно ожидать чего угодно. Жрецы всё это время не выходили из каюты, охраняя бесценный свой груз. Лишь Таракан иногда совершал вылазки на камбуз — подогревал кашу для девочки и таскал из трюма фрукты.

Вообще, Таракан оказался ещё и на редкость заботливой нянькой. Непонятно откуда взялась эта нежность и терпеливость к чужому ребёнку у мальчика, не знавшего с малолетства материнской ласки. Воспитание которого состояло из затрещин и грубых ругательств его отца — отпетого негодяя и разношёрстного сброда команды. Впрочем, отцом Рохана назвать можно с большой натяжкой. Ведь он даже не пожелал рассказать мальчику, что он его сын. А ещё и продал сына, как только замаячил приличный барыш. И тем не менее, жрецы, спавшие по очереди, с удивлением наблюдали с какой заботливостью и осторожностью их слуга обращался с девочкой. Он до сих пор не понимал, зачем они украли этого ребёнка, но раз уж так должно было быть, всеми способами пытался смягчить девочке потерю матери. А та, словно почувствовала в нём собрата по несчастью. К жрецам Светозара относилась насторожено, часто плакала и капризничала у них на руках, а с Тараканом затихала, охотно играла, и даже, серебряным колокольчиком заливалась заразительным смехом, позабыв горести и печали. Даже свирепые физиономии отъявленных преступников теплели, когда в хорошую погоду дети играли на расстеленном у фальшборта ковре под надзором одного из жрецов.

Путешествие закончилось. Четверо пассажиров чёрного корабля прибыли в Туртелиакан и отправились в столичный храм Солнца, где их уже ожидал старший жрец Архагор. Но в зал Магического Ока Таракана не пустили. Даруг и Масар с девочкой на руках вошли в центральное помещение храма без него. Каково же было его удивление, когда на следующий день, при огромном стечении жителей столицы и приезжих иноземцев было объявлено, что верховная жрица Солнца и правительница Солнечных Гор прибыла вчера. И людям показали Светозару, восседавшую на маленьком хрустальном троне в золочёной одежде и со сверкающей солнечными камнями диадемой на голове.