Хроники Расколотого королевства

— Это еще что? Тебе тут не место. А ну прыгай отсюда!

— Куда я прыгну? Я вам не жаба!

— Раньше надо было думать. Тебе тут не место. Такие правила. — С этими словами мужчина подошел к борту и, осмотрев реку, сказал кому-то: — Давай направо.

Мошка увидела впереди крошечный островок, на котором стояла бронзовая фигура Добряка Просака, что бережет непутевых от бурной реки. К островку был пристроен маленький причал, и плавучая кофейня не без труда пристала к нему.

— Давай слезай, — сказали Мошке. — Живо! Покричи, чтобы с берега за тобой приплыли.

Мошке ничего не оставалось, кроме как послушаться, и она спрыгнула на причал. У нее совсем не было денег, чтобы заплатить лодочнику.

Но вдруг она увидела, как по реке приближается нелепое сооружение бурого цвета, похожее на гигантский сундук. Не веря своим глазам, она только по вывеске над входом догадалась, что это еще одна плавучая кофейня. Только облик ее не внушал доверия — эта посудина напоминала разве что портовый кабак.

На парусе красовались силуэт оленя и название — «Речной олень». А на крыше бранились двое мужчин. Рангоут ходил ходуном — спорщики пытались выровнять парус по ветру, но у них не очень получалось. И никто не обращал внимания на островок с фигурой Почтенного и на девочку, машущую руками. Через минуту судно приблизилось к островку вплотную. Мошка решила прыгать.

Бух.

Звук, хоть и тихий, разбудил спящего.

Тот не вскочил из кресла, где дремал, но медленно открыл глаза цвета меди и оглядел, чуть хмурясь, тусклый зал, столы с кофейниками и посетителей. В основном здесь сидели драпировщики и торговцы мануфактурой, многие читали «Торговый компаньон» и обсуждали последние известия.

Мужчина снова откинулся в кресле. Не прошло и минуты, как он погрузился в дремоту. И только когда комната накренилась направо и все сидящие за столами схватились за кофейники и кружки, чтобы те не попадали на пол, мужчина снова открыл глаза. Кофейня подошла к причалу.

Он учтиво попрощался с хозяином. У него был приятный голос, точно теплое молоко. Он улыбнулся девушке, подавшей ему трость и шляпу. Улыбка у него была не менее приятной. Поклонившись, он вышел за дверь.

И тут с крыши прямо перед ним упало нечто в муслиновом платье. Шляпа слетела у него с головы.

Мошка — а это была она — подняла взгляд на человека, которого едва не сбила с ног, и растерянно заморгала. Тот ответил ей не менее растерянным взглядом. Мошка, поднявшись, протянула ему мятую шляпу.

Разумнее всего было поскорее убраться, пока незнакомец не разозлился, благо кофейня уже стояла у берега. Но, едва Мошка развернулась к выходу, человек поймал ее за руку.

— Ну-ка постой, — сказал он.

Впрочем, угрозы в его голосе не было.

Мошка уже хотела извиниться по всем правилам этикета, как вдруг заметила на берегу капитана Куропата, озирающего кофейню из-под ладони. Плавучие кофейни, несмотря на паруса, плыли так медленно, что Куропат оказался здесь раньше Мошки.

— Что с тобой? — спросил незнакомец, прочитав страх в ее глазах.

Вместо ответа она скользнула ему за спину, кинув на него умоляющий взгляд, и укрылась его широким плащом.

«Должно быть, он решит, что я воровка, или беглая служанка, или еще что похуже», — думала Мошка, надеясь на его милосердие.

Куропат почесал подбородок, сделал пару шагов к кофейне… И тут незнакомец запахнул плащ. Мошка оказалась в темноте, пахшей дорожной пылью и травами.

— Шагай, — сказал незнакомец. — Если не споткнешься, глядишь, он и не заметит лишнюю пару ног.

Мошка шла, прильнув к своему спасителю, ничего не видя и отчаянно стараясь шагать с ним в ногу. Она слышала звуки улицы, но не представляла, где они сейчас находятся. Иногда кто-нибудь задевал ее в толчее, заставляя сердце подпрыгивать к самому горлу.

Неожиданно поводырь распахнул плащ, и Мошка зажмурилась от яркого света. Они стояли на безлюдной улочке, обнесенной стеной с одной стороны, вблизи собора. Мошка оправила платье и убрала под чепец выбившиеся волосы.

— Может, теперь ты мне скажешь, — обратился к ней незнакомец, — соучастником какого преступления я стал?

Он сложил руки на груди и добродушно улыбнулся, выгнув брови двумя гнездышками, словно ожидая услышать что-то в высшей степени забавное.

«Слишком смазлив, чтобы быть джентльменом», — отметила Мошка.

Также она отметила, что он не носит парика, а держит пышную каштановую шевелюру собранной в хвост. И лицо его отнюдь не отличается благородной бледностью, а, наоборот, до неприличия загорело. Однако он ничуть не походил на человека низшего сословия. Всем своим видом он излучал спокойствие и уверенность, словно мир принадлежал ему одному.

Секунду Мошка раздумывала, что ему ответить, но при мысли о лжи краска залила ее щеки, и она выпалила правду:

— Мой гусь, как бы вам объяснить, он увел баржу того парня. Но он не нарочно, просто испугался. Вот. А теперь этот злыдень рвет и мечет, требует, чтобы я вернула ему баржу.

Собеседник Мошки сложил губы бантиком и задумчиво уставился себе под ноги, а затем медленно кивнул, явно удовлетворившись ответом.

— Хм. Ясно, — произнес он чуть дрожащим голосом, и Мошка поняла, что он едва сдерживает смех. — Что ж, смею сказать, для вранья твой рассказ слишком нелеп. Если бы ты хотела меня обмануть, сочинила бы что-нибудь попроще…

— Я вас не обманываю! — воскликнула Мошка.

Ей было ужасно неприятно, что ее честность подвергают сомнению.

— Хорошо, хорошо. Приношу извинения. Ладно, как тебя зовут?

— Мошка.

— Рад знакомству, — сказал он, протягивая руку. — Линден Кольраби.

Она пожала руку, гадая, то ли он всерьез, то ли шутит над ней.

— Ты ведь недавно приехала в Манделион? У тебя знакомый говор, только не пойму, где я его слышал.

— Я здесь сопровождаю одного литератора, — заявила она. — Я его помощница.

Уголки его рта вновь задрожали, желая растянуться в улыбку, и Мошке захотелось произвести на него впечатление серьезной и значительной особы.

— У меня это, вообще-то, временная работа. Скоро я собираюсь работать… вон там, — сказала она, указывая на возвышавшийся вдалеке за крышами дворец Восточный шпиль. — Там живет леди Тамаринд, и я буду на нее работать.

И она-таки добилась желаемого результата — улыбка растаяла, Кольраби смотрел на нее круглыми от удивления глазами.

— Да, — продолжила она с воодушевлением, — я получу там место, и буду читать ей стихи, и носить письма на серебряном подносе, и… все такое.

Мошка представила себя в этом дворце, среди холодной, чистой роскоши, где на тебя не повышают голос и над тобой не висит очередная опасность, и у нее закружилась голова.

— Какое удивительное совпадение, — с каменным лицом вымолвил Кольраби. — Я как раз направлялся во дворец к леди Тамаринд выказать ей свое почтение. Слышал, с верхнего балкона открывается прекрасный вид…

Мошка пристально посмотрела ему в глаза и заметила в них лукавый огонек, а потом окинула взглядом его пыльную одежду и забрызганные грязью ботинки и рассмеялась.

— Вы шутите, да? Смеетесь надо мной… Не верите мне! А я вам правду сказала…

И Мошка, помахав рукой Восточному шпилю, развернулась и побежала прочь.

В приподнятом настроении она прошла полпути до брачного дома, но затем снова вспомнила о разрушенной школе и молодом учителе с учениками. И в душе у нее поселилась печаль.

«Я могла бы охранять их, — думала она. — Могла бы приносить им перья от Книжников».

Но едва она вспомнила подмастерье суконщика, благородный запал поубавился. Она поняла, что не хочет якшаться с такими, как он, с воришками, радикалами и подстрекателями.

С другой стороны… она могла рассказать о подпольной школе и радикальных книгах Книжникам. Они щедро заплатят за такие сведения, она сможет выкупить Сарацина. Книжники будут довольны и отправят ее в свою школу — все случится так, как и предсказывала леди Тамаринд.

К тому времени, как Эпонимий Клент с орхидеей в петлице, благоухая вином и сигарами, вернулся домой, Мошка все для себя решила. Он вальяжно улыбнулся ей, протягивая шляпу.