Замок лорда Валентина

Альсимир лежал футах в пятидесяти вверх по склону, зажав правой рукой распухшее до невероятных размеров левое плечо. Его лицо пылало, глаза потускнели. Хиссун присел рядом.

— Дай кинжал. Свой я потерял.

— Возьми… там…

Хиссун решительно отрезал рукав. Его взгляду открылась рана в форме звезды, прямо над бицепсом. Кончиком кинжала он крест-накрест надрезал эту звезду, надавил, высосал кровь, сплюнул, опять надавил. Альсимира трясло как в лихорадке, он стонал и пару раз даже вскрикнул. Вскоре Хиссун вытер рану насухо и начал рыться в своей сумке в поисках бинта.

— Думаю, этого достаточно,— сказал он.— Если ничего не случится, завтра примерно в это же время ты будешь в Эртсуд-Гранде, где тебя подлечат как следует.

Альсимир со страхом посмотрел на поверженного малорна.

— Я пытался увернуться от него, так же как и ты, а он вдруг прыгнул и ужалил меня. Наверное, он ждал моей смерти, чтобы сожрать. Если бы не ты…

— Экая уродина.— Хиссун поежился.— На картинке в учебнике он не выглядит и вполовину так мерзко.

— Ты его убил?

— Возможно. Интересно, имеем ли мы право убивать их? А вдруг они понадобятся для испытаний на следующий год?

— Их трудности,— заметил Альсимир.— Если уж они послали нас навстречу этим страшилищам, то нечего обижаться, если мы случайно убьем одно из них. О, Повелительница, до чего же больно!

— Пошли. До конца пойдем вместе.

— Но это против правил, Хиссун.

— Ну и что? Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одного, в таком состоянии? Идем. Пусть нас выгонят, если хотят. Я убил малорна, я спас раненого — ладно, испытание я не выдержал. Зато завтра я буду жив. И ты тоже.

Хиссун помог Альсимиру подняться на «Ноги, и они медленно пошли в сторону видневшихся вдалеке зеленых деревьев. Внезапно Хиссуна заколотила запоздалая дрожь. Нет, похоже, он не скоро забудет кошмарную тварь у себя над головой, кольцо из красных выпученных глаз, мягкое подбрюшье…

С каждым шагом Хиссун становился все спокойнее. Он попытался представить лорда Валентина сражающимся с малорнами, зейлями и зитунами в этой злосчастной долине. Или Элидата, или Диввиса, или Мириганта. Наверняка в дни подготовки к рыцарскому званию они прошли точно такое же испытание, и, может быть, тот же самый малорн шипел и щелкал челюстями на юного Валентина двадцать лет назад. Хиссуну все это казалось несколько нелепым: какое отношение имеет возня со всякой живностью к обучению искусству государственного управления? Несомненно, рано или поздно он поймет эту связь. А пока ему надо думать об Альсимире, а также о зейле, вейханте, мин-молли-торе и зитуне. Как бы то ни было, ему еще обязательно придется столкнуться с одним или двумя хищниками: вероятность встретиться со всеми семью слишком мала. Но до Эртсуд-Гранда остается миль десять, а дорога выглядит так неприветливо и сурово. Вот, значит, какова развеселая жизнь на Замковой горе? Зубрить по восемь часов в день указы всех короналей и понтифексов от Дворна до Тиевераса, отвлекаясь лишь на непродолжительную прогулку в эти негостеприимные места, чтобы сразиться с малорнами и зитунами? А где же праздники и развлечения? Где увеселительные поездки по паркам и заповедникам? По-видимому, представления обитателей равнины о жизни знати на Горе весьма приукрашены.

Хиссун бросил взгляд на Альсимира.

— Как дела?

— Сильная слабость. Но опухоль вроде пошла на убыль.

— Мы промоем рану, коща дойдем до тех деревьев. Там должна быть вода.

— Не появись ты как раз в тот момент, я бы погиб.

— Не я, так кто-нибудь другой.— Хиссун лишь пожал плечами.— Этот путь удобнее всего.

— Не понимаю, зачем тебя заставляют проходить это испытание,— после недолгого молчания вновь заговорил Альсимир.

— Ты о чем?

— Я имею в виду, заставляют подвергаться такому риску.

— Почему бы и нет? Все кандидаты должны пройти через него.

— Лорд Валентин имеет на тебя особые виды. Я слышал на прошлой неделе, как Диввис говорил об этом Стазилейну.

— Ну да, конечно, меня ждут великие дела. Главный конюший. Верховный ловчий.

— Я не шучу. Как ты знаешь, Диввис завидует тебе. И побаивается, поскольку ты — фаворит короналя. Диввис мечтает стать короналем — это всем известно. И он считает, что ты стоишь на его пути.

— У тебя, по-моему, горячка началась от яда.

— Поверь мне, Хиссун, Диввис видит в тебе угрозу.

— И зря. У меня не больше шансов стать короналем, чем… чем у Диввиса. Наиболее вероятный преемник Элидат. А лорд

Валентин, как мне удалось узнать, собирается оставаться короналем так долго, как только сможет.

— Да говорю же тебе…

— Ничего не говори. Прибереги-ка лучше силы для перехода. До Эртсуд-Гранда как минимум двенадцать миль. А по дороге нас поджидают еще четыре зверюги.

 Глава 2

Вот сон пиуривара Фараатаа.

Наступил Час Скорпиона, и вскоре солнце поднимется над Велализиером. Сразу за воротами города, вдоль дороги, известной когда-то под названием Дорога Прощания, но которая отныне будет зваться Дорогой Возвращения, собралась огромная процессия, вытянувшаяся чуть ли не до горизонта. Впереди стоит Грядущий Принц, окутанный изумрудным облаком. За ним — четверо в обличиях Красной Женщины, Слепого Великана, Человека Без Кожи и Последнего Короля. Затем следуют четверо пленников, связанных провисшими жгутами; а за ними — многочисленный народ пиуриваров: Те, Кто Возвращается.

Фараатаа парит высоко над городом, легко перемещаясь в любую точку на всем его протяжении, одним взглядом охватывая его во всей его необъятности, и не видит ни одного изъяна: все отстроено заново, стены восстановлены, башни воздвигнуты вновь, упавшие колонны поставлены прямо. По акведукам вновь течет вода, цветут сады, удалены сорняки и кустарники, заполнившие все щели, город очищен от песчаных заносов.

Лишь Седьмой храм оставлен в том же виде, что и во времена Падения: плоская поверхность, одно лишь основание в окружении каменных обломков. Фараатаа парит над ним и мысленно проносится сквозь темный океан времен назад, чтобы увидеть Седьмой храм таким, каким он был до разрушения,— и перед ним возникает картина Осквернения.

А вон, смотри! На Столах Богов готовится нечестивое жертвоприношение. На обоих столах лежат огромные водяные короли, все еще живые, беспомощные из-за собственной тяжести; их крылья слабо шевелятся, шеи изогнуты, глаза сверкают от ярости или страха. Крошечные фигурки копошатся вокруг двух исполинов, готовясь к совершению запретного обряда. Фараатаа содрогается. Фараатаа плачет, и слезы его хрустальными шариками падают на далекую землю. Он видит сверкание длинных ножей; он слышит рев и хрип водяных королей; он видит, как отрезаются куски мяса. Он хочет крикнуть народу: «Нет, нет, это чудовищно, мы понесем страшную кару» — но что толку, что толку? Все это произошло тысячи лет назад. И он продолжает плыть по воздуху, продолжает наблюдать. Как муравьи, нечестивцы растекаются по городу, и каждый несет кусок водяного короля на высоко поднятых руках, и они идут с жертвенным мясом к Седьмому храму, швыряют его в погребальный костер и поют Песнь Огня. «Что вы делаете? — кричит Фараатаа, но его никто не слышит,— Вы сжигаете наших братьев!» И вздымается дым, черный и густой; и этот дым жжет глаза Фараатаа, и он больше не может удержаться в воздухе и падает, падает, падает… Осквернение свершилось, и город обречен, и весь мир будет потерян вместе с ним.

И вот на востоке появляется первый свет дня, который проходит через весь город и освещает полумесяц, установленный на высоком шесте над основанием Седьмого храма. Грядущий Принц подает знак поднятой рукой. Процессия начинает движение. По мере продвижения Те, Кто Возвращается время от времени видоизменяются в соответствии с учением Книги Водяных Королей. Они последовательно принимают формы, которые зовутся Пламя, Поток, Падающий Лист, Клинок, Пески, Ветер. Проходя Площадку Неизменяемости, они вновь превращаются в настоящих пиуриваров и сохраняют это обличие.