Сезон летающих деревьев (СИ)

— Наш Лури совсем голодный. Нет ли у вас чего-нибудь поесть, чтобы он мог продолжить выступать? — спросила Фэйми, как только номер закончился. — Не бойтесь, он совсем ручной!

— Мама, можно я покормлю лисю? Можно, мам?

Женщина в красном платье протиснулась через толпу зевак и подхватила сына на руки. Тот протянул Лури кусочек булочки. Лис поклонился, осторожно взял пишу из рук затаившего дыхание малыша и лизнул ему ладошку. Мальчик залился смехом от восторга. Тут же к сцене повалили все подряд и стали бросать звонкие монеты и еду. Благодаря щедрости горожан за вечер удалось собрать медяков на целый леврант.

Лури стал похож на удава, проглотившего арбуз. Его живот раздулся от хлеба и сыра, и лис едва дышал от обжорства. Ради этого пришлось вытерпеть целую кучу рук, норовивших его потискать, три раза сплясать с горожанками и даже подвыть Аргусу, пока тот, распевал грустную песню о слепом мальчике.

Вечером все смогли плотно поесть и получили комнату почти задаром. Для этого Аргусу пришлось исполнить балладу перед завсегдатаями постоялого двора, в котором они остановились. После тяжёлого дня накрытая мешками солома на пыльном чердаке показалась ребятам самой мягкой постелью в мире. Лури покряхтывал, переваливаясь то на один, то на другой бок, но никто не ругал его за возню. Все крепко спали. Все, кроме Аргуса.

Он всё ещё сидел в полупустой зале и беседовал с болтливым владельцем постоялого двора. Рябой Харрет налил в стакан с водой виноградный сироп и подвинул его мальчику, чтобы тот промочил горло. Рыжая девчушка лет десяти вытирала столы и поднимала стулья, чтобы вымыть пол и подмести крошки, оставленные постояльцами. От мокрого дерева пахло пивом и кислым вином. В дальнем углу у окна сидела небольшая кампания, ужинала и о чём-то негромко беседовала. Не дождавшись хозяина, Лури спустился вниз и застал самую суть разговора.

— Истории — это мой хлеб, — сказал Аргус, отхлёбывая кисло-сладкий напиток, похожий на компот. — Когда нет глаз, надо иметь вдвойне острый ум и такой же язык, чтобы заработать на пропитание.

— Я в жизни не слыхал таких историй, как у тебя, хотя у нас тут много кто захаживает, — согласился Харрет, цепким хозяйским взглядом осматривая залу.

Никому ничего не было нужно. Мерно трещали поленья в очаге. Почти все столы опустели. Постояльцы разбрелись по комнатам, а завсегдатаи по домам.

— Я собираю их по всему свету, — Аргус шмыгнул и потёр нос. — Больше всего, знаешь, какие истории любят?

— Знамо какие! Про любовь!

— И не угадал! — Аргус сделал паузу и выдал: — Особливо любят страшные! Чтобы прямо мурашки по коже плясали, и сердце в груди стыло. Бывало, как расскажу такую ввечеру, так дети ночь не спят, а потом всё равно ходят за мной день-деньской и выпрашивают новую историю.

Лури заметил, что Аргус начал подстраиваться под речь Харрета и использовать устаревшие слова, чтобы вызвать доверие. Хитрости ему было не занимать. Хорошо, что он так много читал в своё время и многое знал о мире, хотя и не был прежде за пределами Гёльфена.

— И какую ж ты знаешь дюже страшную?

— А вот я тебе расскажу, да только и мне надобно истории собирать. Давай обменяемся. Ты ж умный мужик, и много чего на своём веку слыхал. Люди, сам говоришь, разные захаживали. Может, места у вас тут есть мрачные, заколдованные? Я мельком от одного пастуха добился двух слов про какой-то храм в горах, да только сказывать он не захотел.

— Упаси нас светлые духи! — Харрет перешёл на заговорщицкий шёпот. — Это он про скалу Проклятых Душ. Она к югу отсюда, дня три верхом. Ох и недоброе место! Раньше бывали там разные сборища тёмные, а как наши волшебники нечисть победили, так и порушили все гнёзда осиные, а это осталось. Говорят, не смогли ничего с ним сделать, там само зло из-под земли рвётся, и ничем его не заглушить.

— Какие ж ты ужасы лопочешь! — подыграл ему Аргус. — Неужели так и стоит, никем не тронутое?

— Да ты что, — отмахнулся Харрет, вытирая бочонок сухой тряпицей. — Наши не дураки — такое место открытым всем ветрам оставлять. Когда последних злыдней поймали, заставили их заклятий разных наставить, чтобы никакой человек больше внутрь не пробрался.

— Э как! А что, бывали безумцы, которые туда ходили?

— А то! Хотели тёмными магами стать, да никто не вернулся, так что тут мне тебе рассказать нечего, — Харрет понизил голос. — Потому и название такое — скала Проклятых Душ.

— Ох и напугал ты меня, хозяин! — Аргус зябко поёжился. — Мне теперь даже свою историю сказывать не хочется.

Харрет добродушно рассмеялся, потянулся через стойку и похлопал мальчика по плечу.

Глава 10. Буря

На заборе сидела крылатая змея. Инто даже глаза протёр, подумав, что ему мерещится спросонья, но нет. На заборе, напротив постоялого двора, и в самом деле сидела белая крылатая змея. Она примостилась на столбе, оставив болтаться часть скрученного кольцом хвоста и сложив крылья — не кожистые, как у летучих мышей, а перьевые. Морда с красными глазками внимательно следила за каждым движением вышедших из двери ребят. Они только что позавтракали и собрались на рынок — прикупить нужных вещей.

— Смотрите! — Инто указал на странную находку. — Она не кусается?

— Что там такое? — полюбопытствовал Аргус, не решаясь снять повязку.

— Змея с крыльями! — ахнула Фэйми.

— Вот оно что, — Аргус издал нервный смешок. — Жаль, я этого не вижу. Ой, вот не задача. — Он ощупал себя и сжал руку девочки. — Кажется, я забыл свои часы внутри! Помогите мне их найти, пока кто-нибудь не присвоил.

Инто хотел спросить, что за часы, но проницательная Фэйми без лишних слов потащила его внутрь. Как только все четверо оказались в пропахшей куревом прихожей, Аргус отчаянно зашептал:

— Лури! Ты видел её?

— Это точно фамильяр белого волшебника, господин.

— Думаешь, он за нами следит, или просто его хозяин снял тут комнату?

— Для белого волшебника это не слишком подходящее место. Наверное, мы вызвали большую шумиху в городе, и кто-то заподозрил неладное.

— Ох, Лури! Как бы чего не приключилось! Давайте быстренько уйдём отсюда, как только всё купим. Старайтесь не обращать внимания на эту гадину.

Как только они вышли во двор и направились вдоль оживлённой улицы к площади, змея взмыла в воздух и стала перебираться с крыши на крышу, не упуская их из виду. Аргус взялся декламировать стихи из баллады о плачущем шуте:

Жить артиста нелегка!

То в пивной намнут бока,

то ограбят по дороге.

Унести успеть бы ноги

от позорного столба,

когда чёрная молва

за тобой клубится зверем.

За богатствами потери,

и за славою провал.

Что ни песня — то скандал.

То как дождь летят монетки,

то последнюю конфетку

заберут, не морщась даже,

а тебя обмажут сажей

гадкой ругани и смеха.

Что ж, судьба твоя — утеха

алчущего зрелищ люда.

Ты — желанное их блюдо.

Смейся, улыбайся, пой!

Веселись, пока живой!

Гадюка не оценила стараний оратора и продолжила следовать за самозваными артистами. Ребята уже почти дошли до торга, когда змея слетела с карниза и зависла над их головами, хлопая широкими крыльями. Она скрутила хвост спиралью, сжалась и камнем ринулась вниз. Аргус и выдохнуть не успел, а гадюка уже заключила его в тройное кольцо, как пружинка, упавшая на карандаш, и зашипела возле самого лица: