Убывающая луна: распутье судьбы

Ялмари, жевавший кусок картошки, подавился и долго кашлял.

— Постучать по спине? — участливо спросила девушка.

Он помотал головой и, вытерев слезы, пробормотал.

— Не в то горло попало.

— Так что ты хотел рассказать о моей смерти? — спросила она, подцепив вилкой ломтик мяса.

— Не шути так, — он тут же посерьезнел.

— Не буду. Но мне уже давно хочется услышать о твоих приключениях. Расскажи, пожалуйста.

Ялмари обреченно вздохнул и стал рассказывать по порядку обо всем. Илкер слушала внимательно, прерывая рассказ испуганными возгласами, хотя он старался как можно скромнее описать свои приключения. Когда он описывал зеркальный коридор, девушка прервала его.

— А в зеркальном коридоре ты меня не видел?

— Нет, только во сне.

— Тогда почему ты так разволновался?

— Потому что один мой сон уже сбылся.

— Про синие скалы?

— Да.

— Когда?

— Можно я расскажу по порядку? — приподнял он брови.

— Да, конечно. Извини, что перебила, — девушка покраснела и тут же воскликнула удивленно. — Так об Умаре зеркало правильно тебе предсказало? Ты был у оборотней?

— Да, — ему нравилась эта детская радость, но он боялся ненужных вопросов.

— Ты был у оборотней! — повторила она восхищенно. — Вот здорово. И они тебя пустили к себе? Они же не очень любят людей.

— Пустили. Они сторонятся людей, но "не любят" — это слишком сильно сказано, — он не глядел на Илкер, а затем накрыл ее руку своей ладонью. — Пойдем, погуляем?

— Нет, ты сначала расскажи все про оборотней. Все-все. Мне так интересно!

Не выпуская ладони Илкер, поглаживая ее пальцы, он описал помолвку у костра.

— Постой, так оборотни не обмениваются кольцами? — вновь прервала она рассказ.

— Нет. Парень дарит девушке половинку эльтайона.

— А что за эльтайон?

— Это… Понимаешь, каждого оборотня учат воевать, и каждого оборотня учат работать с металлом. Конечно, есть и кузнецы — они всю жизнь посвящают этому делу. Но любой оборотень в случае необходимости может выковать меч. И он обязан выковать эльтайон. Обычно парни делают это лет в восемнадцать. Это такой круглый медальончик, его носят, пока не найдут невесту.

— Круглый золотой медальон на скрученной цепочке? — переспросила девушка. — Как у тебя? — она попыталась вырваться, но Ялмари удержал ее. — Я видела у тебя на шее. Это эльтайон?

— Да, — осторожно подтвердил он.

— Ты сделал себе такой, как у оборотней? Тебе понравилась идея, да?

— Да, — подтвердил он.

— Покажи, пожалуйста, — она все-таки выдернула руку и, обогнув стол, подошла к Ялмари.

Недолго думая, он усадил ее к себе на колени и, прежде чем она возразила, достал из-за пазухи цепочку и вложил ей в руку. Илкер заинтересованно рассматривала медальон.

— Видишь, по нему идет изогнутая полоска?

— Вижу, — подтвердила девушка, — а что это?

— Если разломить эльтайон, то он расколется по этой полоске и будет два медальона необычной формы. На них есть дырочки на обоих, видишь? Вот во время помолвки, князь разламывает эльтайон и отдает половину невесте. Такая половинка подходит лишь к одному эльтайону. Знак того, что только вместе они целое.

Он снял с шеи медальон. Разделил цепочку на две нити, застежка тоже раскололась. Вслед за этим разломил эльтайон. Илкер не сразу догадалась, что он хочет сделать. В следующее мгновение он уже надел ей на шею половинку.

— Все. Теперь ты моя невеста, — улыбнулся он.

— Но…

— А при родителях обменяемся кольцами позже, — предупредил он ее протест.

— А что это за черный камень, — спросила девушка об амулете с небольшим углублением в центре.

— Это… — Ялмари смутился, — охранный амулет… Подарок матери.

— Никогда такой не видела.

— Редкая вещь.

Он смотрел на Илкер так пристально, что девушка смутилась. Ялмари заметил, как румянец выступил на щеках, а дыхание участилось

— Отпусти, пожалуйста, — попросила она тихо.

— Хорошо, — согласился Ялмари.

Девушка встала и отвернулась.

— Что-то не так? — встревожился он.

— Мне кажется, уже пора возвращаться во дворец.

— Я провожу тебя, — согласился он.

По дороге в город, она потребовала, чтобы он закончил рассказ о путешествии. Долго обдумывала услышанное. Наконец спросила.

— А когда тебе снился сон? Какого числа?

— Кажется… Да, первого юльйо.

— Так я тогда очень сильно болела и чуть не умерла. Вот тебе и приснилось такое. Но сам Полад — представляешь? — дал мне лекарство, вот я и выздоровела. Не волнуйся за меня, пожалуйста. Все будет хорошо, правда.

Они подошли к черному ходу дворца. Ялмари попрощался и собрался уходить, но Илкер остановила его:

— Ялмари… Здесь и сейчас ты можешь меня поцеловать, — она смотрела на лесника, не отводя глаз. У него чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Он приблизился к девушке. — Что нужно делать, когда целуешься?

Он улыбнулся и прочистил горло:

— Думаешь, у меня очень большой опыт? — прошептал он.

…У Ялмари едва хватило сил оторваться от девушки. Ладони Илкер лежали на его шее и пальцы вздрагивали. Она не удержалась и провела руками по его спине, а потом коснулась волос. Наконец, отвела губы.

— Пусти. Мне пора.

— Илкер… я завтра зайду к тебе… часов в десять. У нас так мало времени, — он прижимал девушку к себе. — Кто знает, когда мне придется уехать…

— Хорошо, — согласилась она. — Но если принцесса не займет меня каким-нибудь делом.

— Я уверен, что не займет. Это будет бесчеловечно с ее стороны.

Он легко поцеловал ее волосы, прежде чем она исчезла за дверью. Теперь возвращение в домик лесника уже не тяготило, как раньше. Вообще не хотелось никуда уезжать. "Полад оказался прав. Как всегда", — усмехнулся принц. Одно омрачало радость. Как ни старалась девушка успокоить его, странный сон не шел из головы. Может, Илкер тогда и лежала в постели в горячке, но во сне-то ему привиделось, как они вместе повесили занавески. Только после этого она умерла…

12 юльйо, Беероф, столица Кашшафы

Отсутствия Загфурана в Беерофе особенно не заметили. Минарс посчитал, что это к лучшему. В нем кипела энергия — перемещаясь по Энгарну, он не отказывал себе в крови, хотя и соблюдал предельную осторожность. Он постепенно привыкал к новому облику. Крылья вампира — еще одно преимущество, которое он получил. Передвигаться так он мог значительно быстрее, не прибегая при этом к магии, от использования которой долго чесалось тело.

Перелетев через Пегларские горы, отделявшие Энгарн от Кашшафы, маг посетил ремесленника-минервалса, чтобы узнать, что слышно в столице, а позже направился к себе домой. В путешествии его осенило: для того чтобы воздействовать на короля, ему нужны влиятельные сторонники. Кто станет помощником, не оспаривая при этом право Загфурана отдавать приказы? Магу однозначно не хватало влиятельной организации. Не разбросанных по стране тут и там минервалсов, а официальной структуры, чего-то вроде монашеского ордена, причем такого, который король поддержал бы хоть на первых порах, не сразу заметив, что она под контролем минарса. Решение лежало где-то поблизости, но никак не давалось. Загфуран уже решил, что обдумает все, после отдыха, когда нос к носу столкнулся со священником Избранных, выходившим из беленькой церквушки, построенной около трех лет назад.

Загфуран рассмеялся. Конечно! Вот то, что ему нужно. Манчелу тщетно пытался насадить Святую церковь взамен старой. Когда король задумал реформы, то поддержал его в этом орден Избранных. Маги и духовники сопротивлялись переменам. Но магов в церкви Хранителей Гошты осталось мало, и они с каждым годом все слабели, а духовников много, но они ничем не смогли помешать королю.

Подоплеку ревности короля о Боге, не знали лишь младенцы: хотя по стране провозглашалось, что монарх хотел облагодетельствовать народ, но это был всего лишь способ обогатить казну. Манчелу действовал до примитивности просто: если на какого-то духовника церкви Хранителей Гошты жаловались, король отдавал приказ именем Святой церкви казнить его. Приход отдавался одному из Избранных. Золото, хранившееся в церкви, а так же внутреннее убранство шли королю. Что происходило дальше, не очень волновало монарха. Постепенно приходы вокруг столицы передавали Святой церкви. Но любимицей народа она так и не стала. У короля обладавшего железной волей, не хватало ума, как сделать свое детище сильным. Он убедил Высочайшего Дишона, главу церкви Хранителей Гошты в Кашшафе, оставить свой пост и удалиться в провинцию, но вся страна по-прежнему почитала его духовным лидером. Казнить же его Манчелу боялся, опасаясь новых волнений.