Честь, хлеб и медяки (СИ)

— Ну-ну, — раздался над ним хриплый голос.

— Среди груды ненужных вещей нет ни одной кружки, — проворчал Руперт не оборачиваясь. Подоспевший как раз к началу его поисков хозяин пещеры наблюдал за ним сначала с презрением, когда тот потянулся руками к золоту, потом с недоумением, когда его «гость» стал отбрасывать его от себя. А потом и с интересом — видеть алчность он привык, но тут было что-то не то.

— Тебе нужна кружка? — растерялся воин. — А пригоршни не хватает?

И он сложил вместе ладони с полусогнутыми сомкнутыми пальцами.

— Я как-то об этом не подумал, — хмыкнул Руперт, глядя на свои руки в перчатках.

С тех пор как он купил их, ни разу не снимал с рук. Лавочник предупредил его об этом, мол, они защитят его в незнакомом месте, только если до попадания туда на нем будут перчатки. Вот Руперт и носил их постоянно. Сначала было несколько неудобно, потом привык, перчатки стали его второй кожей. Он забыл, когда к мечу прикасался голыми руками.

Воин поднял золоченый кубок, валявшийся у его ног, и кинул его юноше.

Руперт старался не смотреть на него. Встретить туарега в пустыне — дурное предзнаменование, не сулившее ничего хорошего. Впрочем, какая разница? Если что-то и осталось у него, то только отчаяние.

— Как тебя зовут? — спросил Руперт, зачерпывая воду из ручья и с жадностью припадая к кубку.

— Это имеет какое-то значение? — ухмыльнулся воин.

За последнее время кто-то впервые поинтересовался его именем.

— Должен же я кого-то благодарить в своих молитвах, взывая к небесам, за свою спасенную никчемную жизнь.

— Вот как, — удивился воин. — Вилфрид, — ответил он, с трудом вспомнив свое имя.

— Вилфрид? — удивился Руперт. — Так ты с севера? А пожрать у тебя ничего не найдется.

Воин рассмеялся — своей непосредственностью юноша ему нравился все больше и больше.

— Только сухая корка хлеба, — кивнул он. — Завтра должен был добраться до оазиса, там и поесть по-человечески.

— Я нарушил твои планы, — хмыкнул Руперт. — Что же, в таком случае ты должен знать и мое имя… Принц Асаах…

— Вот как? — удивился воин, внимательно разглядывая юношу.

В том, что тот аристократ, он нисколько не сомневался, но принц… Это вызывало сильные сомнения. Пусть будет принц… Пока… До лучших времен.

========== Глава 16 ==========

— А ты и есть вселенское зло в этой пустыне? — обратился Руперт к туарегу, вгрызаясь зубами в сухую корку.

Когда тот протянул ему хлеб рукой с голубым оттенком, Руперт в первую секунду вздрогнул, словно то была рука неживого человека, но потом вспомнил все рассказы и сказки о «синих людях», живших когда-то в пустынях и носивших одежды цвета индиго, как на воине, и успокоился. Призраком туарег не выглядел. Уж если кто и находился в шаге от смерти, так это он.

— Я зло? — громко расхохотался воин. — Нет, это не я. Это он. — И туарег столкнул ворона, привычно сидевшего на его плече.

Птица недовольно каркнула и переместилась на сокровища, лежавшие островерхой кучей.

— А эта пещера? — Руперт развел руками.

— А что пещера? — Презрительно прищурился воин. — Тебе здесь нравится?

— Да, — кивнул Руперт, продолжая поглощать сухой хлеб и запивать его водой из золоченого кубка.

— И что принцу здесь понравилось больше всего? — с металлом в голосе поинтересовался воин, положив руку на эфес меча.

— Прохлада и ручей, — мечтательно проговорил Руперт, снова зачерпывая воду кубком.

Он пил и, казалось, никак не мог напиться ледяной, сводящей скулы водой. А еще она ему показалась сладкой и хмельной, гораздо слаще вина или пива, которые подавали в замках и дворцах правителей.

— А еще? — настаивал воин.

— Ты имеешь в виду сокровища? — усмехнулся Руперт. — Не скрою, среди них есть интересные. Пока искал кружку, откинул в сторону несколько старинных образчиков, могущих привлечь чей-нибудь взор.

— Но не твой, принц? — ехидно поинтересовался воин, не убирая руку с пояса, где висел его меч. — Почему ты оказался так глубоко в пустыне?

— Мне не нужны твои богатства, Вилфрид, — равнодушно произнес Руперт.

— Они не мои, — ответил воин, — я лишь их сторож.

— А в пустыню меня занесло, потому что устал сталкиваться с ложью и предательством. — Руперт грустно покачал головой. — Я не знал уже, кому верить и кому доверять. Хотелось покинуть дворец и бежать, бежать, бежать, куда глаза глядят. Вот и добежал.

— Я мог бы сказать, — хмыкнул Вилфрид, — что ты слаб духом. Но это не так. Я видел гиену, которой ты не дал себя сожрать.

Он умышленно умолчал, что удушил принц Асаах джинна. Не время тому знать об этом — сила гуля придет к нему, он почувствует ее и спросит об этом. Если не его, то кого-то другого.

— Гиена оказалась более измученной жарой и песками, чем я, — хмыкнул Руперт, вспомнив солоноватый привкус крови зверя. — К тому же она была ранена.

— Ранена? — удивился Вилфрид.

Он не заметил раны, когда, разжав пальцы юноши, отбросил труп гуля в сторону. В песках появился, кто не боится джиннов и сражается с ними? Вот как? Народ совершенно распоясался и потерял страх перед злом? Все поперли в пустыню?

— Ты слышишь? — обратился воин к ворону. — Нас перестали бояться… Никуда не годится. Так и пещеру нашу обнаружат…

— А он кто? — удивленно спросил Руперт.

Если следовать сказке, которую он слышал от старика, то туарег — последний из драконов, а пещера с сокровищами — развалины некогда грозной цитадели. И где-то здесь, Руперт встрепенулся, хранится каменное изваяние красавицы Акташи без сердца.

— Он? — расхохотался воин. — А ты так и не понял? — спросил он удивленно. — Если я страж сокровищ, то он их хозяин. И только благодаря ему, ты до сих пор жив.

— Он дракон? — опешил Руперт. — Повелитель Ночи? Пожиратель Миров?

Он вскочил на ноги, а потом преклонил колени и почтительно склонил голову перед вороном.

— И ты все равно не веришь, — сказал воин усмехнувшись.

Руперт молчал, не поднимая головы. Да, он не верит, но это ничего не значит. Если перед ним дракон, он станет ему служить верой и правдой — этот господин не обманет и не предаст. А если пошлет на смерть, значит, так надо.

— Я тебе тоже не верю, — раздался низкий голос, от которого каждый волосок на теле Руперта встал дыбом. — Солгавший единожды…

Этот голос не мог принадлежать человеку. Руперт почувствовал пронизывающий холод, исходивший от него.

— Нет-нет, — выставил перед собой руки он руки. — То была вынужденная ложь — во спасение души. Опасался, что ваш слуга, я принял его за туарега, убьет меня. А назвавшись принцем, мог рассчитывать на снисхождение и требование выкупа. Да и королевскому костюму вы должны были поверить. Ведь сторож этих сокровищ тоже солгал мне — никакой он не туарег, просто присвоил его одежду.

Повелитель Ночи рассмеялся.

— А ты находчив, — усмехнулся он.

Руперт по-прежнему не поднимал взора.

— Не верь ему! — крикнул воин.

— Молчи, Вилфрид! — рявкнул гневно голос. — Это в твоих чувствах и поступках нет искренности, а в его словах есть истина, — хмыкнул он. — В какой-то момент я даже поверил, что передо мной настоящий принц.

— И что выдало меня? — спросил Руперт и покачал головой.

— Как ты ел хлеб и пил воду…

— И все? — Пришло время рассмеяться Руперту. — Видно ты, ваша… — он споткнулся, не зная, как обратиться к Повелителю Ночи, — светлость, никогда не голодал и не испытывал жажды. Тогда бы и тебе сухая корка, и родниковая вода показались нежнее шербета и слаще халвы.

Руперт осторожно поднял глаза и посмотрел туда, где совсем недавно находился ворон. К его удивлению, птица сидела на том же самом месте и говорила не по-человечьи грозно.

— Ты не можешь ему поверить, — снова подал голос воин. — Он обманул нас — обманет еще. Где ложь, там зависть, ревность, клевета. А за ложью придет и предательство.

— О своем благе печешься, — хмыкнул голос. — Твои сокровища останутся при тебе. Мне новый страж богатств пока не требуется. Да к тому же из него и не получится замены тебе — в его глазах нет алчности. Именно на этот взгляд я и купился, поверив, что юноша принц. А теперь назови свое истинное имя, чтобы стены пещеры его услышали и запомнили, — обратился он к мнимому принцу.