Этот мир придуман не нами (СИ)

Как удачно! Хозяин спит, и спит на спине. Еще раз вспоминаю, как учили. Хотя, тело само знает, что делать. Все говорили, у меня лучше всех в группе получалось. Пора!

Ныряю головой под одеяло. Вот он… Сначала — языком. Почувствовал, ожил, начал подниматься… Мехового мешочка нет. Но, так, наверно, даже лучше. Беру в рот, губами и языком готовлю к ласке тысячи иголочек. Жезл хозяина отвечает мне, растет и твердеет. Ой, звездочки рассветные, он же размеров на восемь больше чем тот, что был во мне. Согласится ли хозяин неделю ждать?

Не о том думаю. Сосредоточилась. Теперь — ласка тысячи иголочек. Сверху вниз, быстро-быстро, как белка, цок-цок-цок-цок! Легкий поворот головы — и снизу вверх — цок-цок-цок-цок! Поворот головы в другую сторону — цок-цок-цок-цок!

— А-а-а!!! — взревел хозяин, отшвырнул меня, вскочил и схватился за свой жезл обеими руками. — Ты что делаешь?!

Мне показалось, что он меня сейчас убьет. Ни разу не видела ярости на лице человека. Сжалась на полу, приняла позу покорности — на коленях, затылком в пол, лицо к животу прижато, а руки вперед, ладошками на полу.

— Миу! Я с тобой разговариваю! Зачем ты это сделала?!

Если до завтра доживу, это чудо будет.

— Рабыня очень любит хозяина. Рабыня хотела разбудить хозяина лаской тысячи иголочек. Если хозяину не понравилось, хозяин обязан наказать рабыню.

— Это что, может кому-то понравиться?! — пальцы хозяина ухватили мое ухо и заставили поднять голову. О, горе мне!!! На жезле хозяина наливались красным цветом бусинки крови. И… Звездочка ранняя, дай мне легкую смерть — пять царапин! Это когда хозяин внезапно дернулся.

— Я тебе задал вопрос! Это может кому-то понравиться??? — наседал хозяин.

— За каждую капельку крови — десять плетей, — прошептала я. И зарыдала в голос. — Я не хотела…

Хозяин отпустил мое ухо и скрылся за дверью ванной. Я испортила все, что можно. Осталось только ждать наказания. Но почему? Я на занятиях десятки раз это делала.

Потому что у людей кожа тонкая, дура безмозглая! Линда сколько раз на Шурртха жаловалась, надо было хоть раз задуматься.

— Господин, дай мне легкую смерть, но не позорь тело. Не руби хвост. Я честно жизнь прожила, мамой клянусь. Я не приходила на эту землю, чтоб отнять ее, я здесь родилась. Добрый господин, дай мне легкую смерть, молю тебя!

Я валялась в ногах хозяина, поливала слезами его босые ступни и молила о легкой смерти. Все рабыни говорили, молить хозяев бесполезно. Но что еще можно сделать? Он чуть не упал, когда я бросилась ему в ноги. Одним грешком больше, одним меньше… Мне все равно не вынести тысячи плетей. Разница лишь в том, легко помру или под плеткой.

Хозяин сел передо мной на корточки, поднял за плечи и прижался губами к моему носу.

— Чудо ты мое рыжее, непутевое. Грех ты мой межзвездный! Хоть бы у Линды спросила, как у людей минет делают. — И опять прижался губами к носу. А затем попробовал вытереть мне слезы. Из этого ничего не получилось, потому что они катились и катились. Он поднял меня на руки, сел на кровать, посадил мою тушку себе на колени. Но тут же зашипел и посадил рядом.

— Неделя воздержания точно обеспечена.

— Хозяин, дай мне легкую смерть. Я сегодня столько натворила… Папа простит. Он поймет, что это был лучший выход для меня. Мама сразу поняла, что родила меня на горе — и на мечи бросилась. Это папа уговорил ее ребенка оставить. Надеялся, что сын будет, что серого окраса. А я вся в маму пошла…

— А кто у нас папа?

— Папа Фаррам. Владыка… — Ох, проболталась… А, какая разница. Все равно до вечера не доживу. — Передай папе, что я его очень любила.

Хозяин прижал меня так сильно, что даже пискнула.

— Глупышка ты еще, хотя и совершеннолетняя. С чего ты взяла, что я тебя на смерть отправлю? У вас что, необученных рабынь за первую ошибку — сразу на смерть?

— Я обученная!

— Это там ты обученная. А здесь, за четыре дня чему ты могла научиться? Там, небось, больше десяти лет училась?

— Сколько себя помню.

— Ну вот! Так что не кусайся больше. Иначе поссоримся. И хвостик я тебе тоже рубить не буду. Ты мне с хвостиком больше нравишься.

Вот тут у меня началась настоящая истерика. Первый раз в жизни. А хозяин отнес меня в ванну и… включил холодный душ!

Хорошее начало новой жизни, да?

Сначала замерзла под холодной водой. Потом хозяин пустил горячую. Затем начал растирать полотенцем. Я взглянула на себя в зеркало — ужас! Страшней смерти! Мокрая шерсть слиплась кошмарными клоками. Прижалась к груди хозяина, вся дрожу. Он тоже меня обнял, непонятные ласковые слова говорит, по спине гладит. А в голову всякие дурацкие мысли лезут, что вот, мол, хозяин и прочувствовал мое трепещущее тело. И еще понимаю, что между нами что-то изменилось. Я для хозяина не рабыня, а нечто бОльшее.

Тут в дверь постучала Линда и сразу вошла. Шеф, словно не прерывался, меня полотенцем вытирает.

— Шеф, Миу у тебя? Упс… Ой, что ты делаешь?

— Осваиваем с Миу личную гигиену.

— Мужчины!!! Шерсть полотенцем не высушить. Феном надо. У тебя, наверно, и фена нет?

— До сих пор был не нужен, — хозяин отпустил меня и ловко обмотался полотенцем.

— Через пятнадцать минут праздничный завтрак. Не опаздывать! Миу, за мной! — схватила меня за руку и повлекла за собой. Голую! В коридор! А хозяин задержал мою ладошку в своей руке.

Феном и щеткой очень быстро привели меня в порядок.

— Я самая глупая и самая везучая рабыня, — сообщила я Линде. — Что такое минет?

— Блин! Ты уже до половых извращений дошла, — растерялась Линда. — Я даже не знаю, как сказать. Мне надо с Мартой посоветоваться.

— Госпожа, я уже взрослая девочка.

— Точно. — Линда неожиданно села на пол, по-мужски разведя коленки в стороны и приглашающе похлопала ладошкой рядом с собой. Я тоже села. — выкладывай, зачем тебе это надо?

— Хозяину не понравилась ласка тысячи иголочек. Очень не понравилась. Он сказал, что у людей минет делают не так.

— Я даже спрашивать боюсь. Ты… Ему… Сегодня утром?.. Ой, мама, роди меня обратно!

— Миу должна знать, что сделала не так.

— Ты не… Я не… Блин! Ты уже взрослая. Если в двух словах, то без зубов. Только языком и губами. Блин, блин, блин! Я же никогда этого не делала! Это изврат!!!

— То, что нельзя госпоже, можно рабыне. Нас так учили. Рабыня делает все, что прикажет хозяин.

— Шеф тебе не мог приказать.

— Хорошая рабыня сама знает, что дОлжно делать.

— Представляю, как он удивился, — хихикнула Линда.

— Хозяин отругал глупую рабыню и сказал, что я все делаю не так, — я потупила глаза, полные раскаяния.

Ладно, сейчас некогда, вечером обсудим. Слушай наши обычаи. Сейчас тебя будут поздравлять. Поставят перед тобой торт. Тебе исполнилось пятнадцать лет, поэтому на торте будет пятнадцать свечей. Когда дадут команду, ты должна загадать желание и одним выдохом задуть все свечи. Потом мы этот торт разрежем и съедим. На торт особенно не налегай. Хоть он и на сахарине вместо сахара, мы еще не все компоненты на тебе проверили. Лучше ешь знакомое. Да, во Дворец с нами полетишь?

— Боязно. Там мне сегодня могут хвост отрубить. А хозяин сказал, что он мне хвост рубить не будет. Я с хвостиком ему больше нравлюсь.

— Рубить хвост — это варварство!

— Но таков закон. Я же рыжая. Я с детства знала, что в этот день мне отрубят хвост. И так боялась! А еще заклеймить могут.

— Тебя хозяин никому в обиду не даст. Но ты права. Лучше не дразнить гусей. Завтра слетаешь, никуда Дворец не убежит.

В трапезной почему-то было темно. Только пятнадцать тоненьких свечек, воткнутых в круглый торт, пытались разогнать мрак.

— Ой, мы опоздали?

Линда впихнула меня в комнату, вошла следом и закрыла дверь. Стало еще темнее.

— Поздравляем с новой жизнью! — грянуло со всех сторон. Я даже присела слегка. Тут же вспыхнул свет, а мне на шею опустилась гирлянда цветов. Почти как настоящих, только без запаха. Хозяин стал теплые слова говорить, но я от волнения ничего не понимала. Затем меня подвели к торту, я набрала полную грудь воздуха, задумала желание и задула сразу все свечи. Меня усадили на почетное место, и тут стояли все блюда, которые я ела и которые мне понравились. Если все это съем, точно лопну! А Марта быстро выдернула свечки и разрезала торт на много-много кусков. Я даже пискнуть не успела, как перед всеми появились тарелочки с тортом и чай. Прислуживать за столом — это же моя работа! Но на меня цыкнули: "Не сегодня!"