Оскал Фортуны, или Урок выживания

— Соратники барона Кирохо, — охотно ответил тот. — Наша умершая госпожа ему сестрой приходится, вот он и прислал воинов помолиться на могилке.

— А почему он сам не приехал на похороны Шанако-ли?

Конюх сердито плюнул.

— Ты совсем тупой? Неужели не помнишь, что первый месяц после смерти нельзя называть покойника?

Он понизил голос почти до шепота.

— А по имени благородных людей могут звать только близкие родственники. Все остальные только по фамилии. Как ты мог даже такие мелочи позабыть?

— Забыл вот, — удрученно ответила Алекс и уточнила. — Почему сам барон не приехал?

— А зачем? — удивился конюх. — Путь до Кирохо-маро не близкий, а он уже не молод. Прислал соратников, навестят могилку, помолятся и довольно.

Александра помолчала, обдумывая очередную порцию информации о местных реалиях.

— Скажи, пожалуйста, — вновь заговорила Алекс. — Почему наш замок называют Гатомо — фами, а замок брата… умершей жены нашего господина Кирохо-маро.

— Да, с памятью у тебя совсем плохо. Замок рыцаря — «фами», замок барона — «маро», ну а замок сегуна — «сегу».

Они еще о многом переговорили, пока Александра протирала шкуры лошадей жесткой тряпкой.

Познавательную беседу бесцеремонно прервал Чжанчол.

— Алекс, тебя старший соратник зовет. Пошли быстрее.

Александра скинула фартук и поспешила за торопящимся ключником.

— Куда прешь, — брызнул слюной Чжанчол. — Разувайся, бестолочь!

Алекс скинула сандалии на крыльце главной башни.

— Скорее!

Они почти бегом поднялись на третий этаж по крутой деревянной лестнице. Возле резной двери стоял мрачный старший соратник, кроме него в комнате находились Сайо, Симара и еще две женщины. Вокруг них прямо на чистом лакированном полу были разложены вещи, среди которых Александра узнала вышитую подушку из озерного дома. Она низко поклонилась госпоже, потом старшему соратнику.

— Звал меня, Мирамо-сей?

Тот открыл дверь и кивком велел заходить.

За накрытым столом сидели Гатомо и один из гостей.

Александра низко поклонилась, громко приветствуя господина.

— Вот это Алекс, — проговорил рыцарь. — Взгляни, Имитумо-сей.

Как и следовало ожидать, процедура опознания завершилась провалом. Соратник барона ее (его) не узнал.

Когда Александра вышла из комнаты, взгляд опять «споткнулся» на подушке, в недрах которой она отыскала какое-то послание. Симара как раз зашивала ее в мешок.

К сожалению, как следует, рассмотреть Алекс ничего не успела. Шагавший следом старший соратник ни слова не говоря, швырнул ее вниз по лестнице. И опять тело Александры словно действовало отдельно от впавшего в панику мозга. Сделав сальто, она колесом прокатилась по крутым ступеням, не заработав даже серьезного синяка. Этот акробатический номер завершился бы вполне благополучно для исполнителя, если бы внизу у лестницы не стоял маленький столик.

Александра случайно задела его рукой и опрокинула. Стоявшая на нем бело-голубая фарфоровая ваза устремилась навстречу с полом. Алекс пребольно ударилась плечом, но сумела спасти творение прикладного искусства. При этом ее куртка оказалась залита водой и засыпана живыми цветами.

— Что там? — раздался грозный голос Мирамо.

Стоявший на посту соратник крикнул:

— Этот болван опрокинул столик!

— Разбил чего?

Алекс показала Кирибуцо целую и невредимую вазу. Соратник усмехнулся:

— Нет.

— Двадцать палок. Пусть лучше под ноги смотрит!

Услышав приказ старшего соратника, Александра опешила. Двадцать палок ни за что ни про что! Её рука крепко вцепилась в вазу. «Да меня мать с отцом пальцем не трогали, а тут какие-то феодалы пороть собрались!» Уже знакомое темное, жуткое чувство стало стремительно подниматься из глубины сознания.

— Алекс! — вскричал Кирибуцо, хватаясь рукой за меч. — Не дури!

Александра жутко усмехнулась, пристально глядя на медленно приближавшегося воина. Она уже представила, как вазон вдребезги расшибается о его бритый лоб. Потом столик в руки — и никто ее не остановит! «Дорого вам моя порка обойдется! Перебью всех, кто на пути встанет! — думала она. — Вырвусь из замка — и на волю, в пампасы!»

За миг до броска кто-то крепко вдарил ей по затылку. Распаленное жуткими фантазиями сознание погасло.

— Может, стоило его сразу убить? — услышала она напоследок.

Александра пришла в себя от ведра холодной воды. Она лежала на широкой лавке, руки были крепко связаны внизу, а на ногах уселись двое слуг.

— Посмотрим теперь, чей желудок крепче, — раздался глумливый голос Вонгыра.

Оскалившись словно дикая кошка, Александра взглянула в его торжествующую физиономию и оглянулась. Кроме слуг в конюшне присутствовали грустный Чжанчол и мрачный как туча Кирибуцо.

— Начинай! — бесстрастно проговорил он.

Вонгыр широко размахнулся, и спину Александры прорезала боль. Первый удар она перенесла сравнительно легко, но с каждым новым становилось все тяжелее. Спина горела, казалось, ее рвут раскаленными когтями.

А Вонгыр, явно наслаждаясь, вкладывал в каждый удар всю свою немалую силу. Алекс скрипела зубами и материлась, чувствуя жуткую ненависть к угрявому подонку, к слугам, сидевшим на ее ногах, к Чжанчолу, ровным голосом отсчитывавшему удары, к соратникам, к Мирамо, ко всему этому гребанному миру.

— Девятнадцать, двадцать…

Однако распаленный Вонгыр, похоже, не собирался останавливаться. Спокойно стоявший соратник сделал широкий шаг, сверкнула сталь. Экзекутор испуганно уставился на срезанную у самой ладони палку, окровавленный конец которой покатился по дощатому полу.

— Ему назначили двадцать ударов, — произнес Кирибуцо, убирая меч в ножны.

— Конечно, мой господин, — поклонился Вонгыр. — Конечно.

Александра сплюнула кровь с искусанных губ. Чжанчол развязал ей руки и помог сесть.

Подошел конюх:

— Пойдем, после палок тебе отлежаться надо.

Поддерживаемая с двух сторон, Алекс прошла в угол конюшни, где на охапке сена лежало расстеленное одеяло.

Александра легла на живот и с тоской подумала: «Вот они, суровые реалии крепостного права».

Услышав про двадцать палок, Сайо едва удержалась от удивленного возгласа. Нет, конечно, простолюдинов надо наказывать, и в Гатомо-фами частенько били нерадивых слуг. Но так много и не понятно за что.

Со второго этажа донесся возглас Кирибуцо:

— Алекс, не дури!

Потом звонкий удар. Предчувствуя что-то нехорошее, Сайо быстро зашагала к лестнице и столкнулась со спешащим наверх соратником.

— Что случилось?

— Алекс напал на Кирибуцо-сея, Сайо-ли, — поклонился воин, стараясь обойти девочку.

— Он убит? — остановила та его. За нападение на благородного простолюдину полагалась немедленная смерть.

— Нет, я ударил его по голове ножнами меча. Прости, Сайо-ли, надо сообщить господину.

— У господина гость. Соратник барона Кирохо.

— Тогда — старшему соратнику, — нерешительно проговорил воин.

— Мирамо-сей с ними, — сообщила Сайо и приказала: — Пойдем, я разберусь.

Соратник замялся, но во взгляде и словах воспитанницы Гатомо была такая властность, что он согласился.

— Конечно, Сайо-ли.

Рядом со злополучным столиком в луже воды лежало тело Алекса. Возле него стоял Кирибуцо и смотрел на спускавшуюся Сайо.

— Он тебя ударил? — не дослушав приветствия, спросила она.

— Нет, Сайо — ли.

— Замахнулся?

— Нет, — вновь ответил соратник. Как объяснить малолетней девчонке, что во взгляде Алекса сквозила ненависть, не вызывавшая никаких сомнений в серьезности его намерений?

— Почему ты ударил его? — повернулась она ко второму соратнику.

— Мне показалось… — замялся тот.

Поза Алекса, его напряженное тело и та неуловимая аура приближающейся схватки не на жизнь, а на смерть — все это много говорило опытному воину, но станет ли слушать его воспитанница Гатомо?

— Значит, вы собрались побеспокоить нашего господина, занятого важной беседой с гостем, потому что вам что-то показалось?