Афоризм обмана (СИ)

 — Я работаю в полиции, так утром сбежала птица. Вы слышали об этом?

 — Да-да… Ранена, так?

 — Yes, sir! А теперь догадайтесь кто был тем самым человеком, кто подстрелил ее.

 — Вы?

Фалис улыбнулся и кивнул, потом ловко схватил канфету с фарфорвого блюдца и кинул ее в свой рот.

 — Мне сказали, что когда-нибудь я повышение даже получу. Я ведь ее и в прошлый раз пристрелил.

 — И она смогла бежать?!

 — Ей помогли. В прошлый раз молоденький дурачок, а в этот раз я тоже думал, что это тот же самый пацан, но не тут то было… В тюрьме наш пацан, а ей помог другой человек…

 — Странно. Чем это она отличилась, что ее всюду сородичи спасают?

 — Ни-ни! Пацан был человеком! А насчёт побега… Я сам не против был бы узнать, почему она так всем нужна… Тут что-то замешано! Уж в этом я не сомневаюсь! Но нечего. Все тайное станет явным, и я об этом позабочусь. Как никак, а повышение мне нужно.

Мистер Вольтер понимающе кивнул и взглянул случайно на часы.

 — Фалис, вам что-нибудь известно о Грин-Хаусе?

Мистер Медуз спокойно спросил:

 — Там, где пропала девочка?

 — Пропала? — вдруг выпалил мистер Вольтер.

 — Тело девочки не найдено. Мы с Греем были поняли это только три года спустя. Тогда это убийство было таким популярным!

Джеймс закусил губу и уставился на Фалис глазами, полными надеждой:

 — Я… Мне сказали, что убиты обе: мать и дочь.

 — Только мать.

Джеймс опустил глаза.

 — Они приходятся вам кем-то, раз вы живо интересуетесь ими?

 — Да… Знакомые одной очень близкой семьи. Меня поручили разузнать, живы ли они, так как я чаще всего бывал у них в детстве.

Фалис как-то подозрительно посмотрел на мистера Вольтера, но тот этого не заметил и лишь сказал:

 — Мистер Медуз, я не могу больше задерживаться у вас, время идет очень быстро и…

 — Да-да, я понимаю! — перебила Медуза молодого человека.

 — Мне уже пора. Прошу меня извинить.

Фалис Медуз улыбнулся и проводил своего нового друга до номера мистера Вольтера. Так и закончилось их веселое времяпровождение. В этот раз Джеймс заснул с глубокой надеждой, что Ева жива.

====== 8 глава ======

Флаффи была очень удивлена, когда миссис Веир, на следующий день придя к ней на чердак сообщила девочке о том, что мистер Кью ожидает гостей, которые, конечно же, ненавидят птиц. Ее удивило не то, что Грей пригласил людей, когда в доме находилась птица, а то, что миссис Веир собственной персоной пришла к Флаффи и заявила ей об этом. Тем более в такую рань! Девочка еле-еле заснула до ее прихода, потому что за окном кто-то щебетал. Да еще и утверждая громким тоном: «Раньше я был увлечен этим». «Я тоже раньше любила просыпаться и засыпать во время!» — с обидой думала про себя Флаффи. Однако, как оказалось позже, мадам Веир заставил это сделать Кирик, который был занят счетами. Флаффи Кристалл (Фамилию ей придумал Кирик) как можно вежливее поблагодарила старушку, после чего наступило минутное молчание, которое так жгло уши девочки, из-за чего та спохватилась прервать его:

 — Я вам не нравлюсь, — тихо, с осторожностью сказала Флаффи и взглянула на мадам.

 — Ты очень странная девочка. И мне непонятно, почему Кирик начал общаться с тобой, когда ты не имеешь права даже глядеть на нас своими свободными глазами. Ответь старой старухе, как ты смогла заставить Кирика отнести себя в лесной домик, а потом и остаться здесь на два дня? — она уставилась на девочку, которая сначала улыбнулась, но потом вдруг с испугом вытаращила глаза и наклонила голову.

 — Мадам… Поверьте, я здесь не причем!

 — Может ты ведьма?!

Девочка вскрикнула.

 — Ох, знала бы ты, как я не люблю своеволие и мошенничество!

Девочка так испугалась старушки, что глаза вот-вот наполнялись слезами, готовыми в любую критическую минуту сорваться и упасть. Этого не случилось, потому что Флаффи отвела глаза, чувствуя

обиду и какую-то вину, как только острые, произнесенные грозным старческим тоном слова отскакивали от мадам Веир и отлетали с острой болью в девочку. Она не оправдывалась, потому что правда была на ее стороне.

Мадам Веир, как только она высказала всю свою несправедливую мысль, сказала, что Флаффи настоящая мошенница, скрывающая какую-то тайну, после чего с надменным видом покинула девочку, хлопнув дверью.

Флаффи всхлипывала и утирала слезы. Ее до сих пор не покидал глубокий испуг, навеянный старой дамой в ужасном слове «Ведьма».

«Конечно я ведьма, раз из-за меня сидит Лука! Естественно, я просто ужасна, раз человек, бежавший со мной на руках упал под выстрелом! Но что я сделала ей?! Что ей нужно от меня?! Она приблизилась к свету, подойдя к окну, чтобы взглянуть на солнце. Но оно сильно слепило ее и ей пришлось опустить глаза вниз. И она увидела каменный забор с красивой узорчатой решеткой, по которой извивался виноград, порой, захватывая всю огражденность. Почти впритык к нему равномерно тянулись вдоль дома деревья. Невысокие, без кроны. Одни голые, острые ветви тянулись во все стороны, а некоторые склонялись к земле. Очень странно, ведь на них ничто не давило, а они все равно, словно слабые, склонялись к сырой почве, и не было у них больше сил подняться. Колючие кустарники, вместе росшие, в одной кучке, почти у самого дома были так скрючены и сухи, что любое касание могло сломать полностью умершее растение. Странно — на дворе весна, а сад не цветет…

Только сорняки довольствовались своей ненасытной жизнью (как мало расстояние между словом „ненастный“ и „ненасытный“).

Девочка заметила, что на улице также в черном пальто, как тьма, стоял человек, в тени укрываясь от ненастного солнца. Это был Грей Кью. Она не сразу отличила его от длинного, тощего, острого и темного дерева. Лишь гордая осанка выдала молодого человека. Девочка попыталась разглядеть его лицо, но она лишь увидела черный силуэт, и только. Однако вскоре Флаффи открылось и его бледное лицо. Оно сильно выделялось среди той черноты и было так четко, что девочка, позабыв о миссис Веир, теперь внимательно рассматривала фарфоровое лицо хозяина замка. Если бы он знал, что сейчас пара любопытных детских глаза наблюдают с огромным вниманием за ним, его бы лицо в момент бы нахмурилось и исчезло во тьме, не дав девочке заметить в нем то странное выражение лица, выражавшее в одно время безмятежность, апатию к внешнему миру, задумчивость и душевное уныние. Нет, она не смогла разглядеть в нем какой-то тревоги, отчаяния, мольбы, страдания. Лишь задумчивость и скучное уныние. До этого момента он ей не нравился. Ни своей осанкой, ни шелковистыми волосами необычного темно-бордового оттенка, ни красивыми, усталыми глазами. Ни чем, что так завораживало других молоденьких девиц. Но теперь, когда она увидела в нем безразличие и скуку, ей стало жаль его. Его жизни, возраста, положения, состояния и даже его красоты. Она еще раз взглянула на солнце, улыбнулась ему ослепительному свету, и тихонько выбралась из чердачной комнаты, аккуратно затворив за собою дверь. Птица спустилась, словно пушинка, по лестнице, потом пробежала по коридору, остерегаясь попасться кому-нибудь на глаза и, открыв и закрыв входную дверь замка, выбежала на улицу и побежала к месту, где сидел Грей. Она тихо подкралась к нему, немного боясь его, однако с шумом свалилась на землю, зацепившись за камушек на дороге. Мистер Кью, очнувшись от раздумий и, увидев лежащее с улыбкой фиолетовое существо, здорово дернулся и, переменившись, как мы предполагали, в лице, и злобно, сквозь зубы сказал:

 — Что ты тут шляешься?! Забыла свое место?!

Девочка, которая и предполагала услышать такие слова, встала с земли, не без испуга, и внушительным тоном сказала, глядя с искусственной насмешкой на озлобленное бледное лицо:

 — Да, забыла. Имею право, так как мозгов не имею. Как говорят вежливые люди, если они здесь существуют, прошу прощения. Но уходить я от вас не собираюсь, пока Вы мне не скажете, почему сейчас вы сидите здесь, один, без брата, чувствуете одиночество, и ругаете меня, когда я хочу его нарушить?!