День рождения мира

в период сексуальных опытов, поступившая в колледж Синь дала обет безбрачия. Она заявила, что не хочет, чтобы ее биологические ритмы диктовались уколами, и не желает, чтобы чувства мешали учебе - хотя бы пока она не закончит колледж.

Луис продолжал ходить на уколы каждые двадцать пять дней, никаких обетов не давал, но и не спал ни с кем из знакомых. Никогда. Единственным его сексуальным опытом был промискуитет школьных вечеринок.

Оба знали это друг о друге, потому что знали все. И друг с другом никогда об этом не говорили. Молчание их было таким же взаимным, глубоким и уютным, как их беседы.

Их дружба, конечно, тоже была общеизвестна. Друзьям вольно было спорить, почему Синь и Луис не спят друг с другом, и когда же наконец до этого дойдет.

Но под поверхностной дружбой таилось что-то, неведомое никому, что не было дружбой: обет, данный не словом, но телом, недеяние, имевшее важнейшие последствия. Они служили друг для друга уединением. Они нашли, где это вовне. И ключом к нему было молчание.

Синь нарушила обет, нарушила молчание.

- Разложился до виртуального скелета, - рассеянно пробормотал Луис, думая явно не о в-трупе, у которого учился анатомии. Автор программы запрограммировал свое гнусное творение на то, чтобы направлять и песочить начинающего препаратора. "Продолговатый мозг, идиот!", шептали недвижные губы, и в пустой грудной клетке гулко отдавалось: "Ты что, решил, что вот это - слепая кишка?" Синь нравилось слушать, как язвит труп. Если не ошибаться, тот порой вознаграждал студента, читая стихи. "Похлопаем в ладоши и споем!", восклицал он, даже когда Луис удалял ему гортань.

Но сегодня Луис не рассказывал мертвецких баек, а только сидел в мрачной задумчивости за столом в студенческой закусочной.

- Луис, - проговорила она, - Лена...

Луис вскинул руку - так резко, так неслышно, что Синь умолкла, едва проронив имя.

- Нет, - бросил он.

Очень долгая пауза.

- Слушай, Луис. Ты свободен.

Он снова вскинул руку, отвращая речь, защищая тишину.

- Я хочу, чтобы ты знал, ты... - настаивала она.

- Ты не можешь меня освободить, - промолвил он. Голос его сел - от гнева ли, или другого сильного чувства. - Да. Я свободен. Мы оба свободны.

- Я только...

- Нет, Синь! Не надо. - На миг их взгляды встретились. Луис поднялся. Пусть, - проговорил он. - Мне пора.

Он двинулся прочь, огибая столы. Ему говорили "Привет, Луис" - он не откликался. Ясно было, что случилась ссора. Синь и Луис сегодня в закусочной повздорили. Эй, что это на них нашло?

Инь-Ян

Молодой женщине трудно порой бывает устоять перед сексуальным притяжением старшего мужчины, особенно если тот наделен властью или авторитетом. Если же она находит его привлекательным, стойкость ее еще слабеет. Скорей всего, она закроет глаза и на трудность, и на притяжение, желая сохранить свободу выбора - свою и других. Если возобладает желание независимости, она станет бороться с силой его желания, с собственной тоской, чтобы сила ее уступки