Танцующая на углях (СИ)

"А, может, и плохо, что я его взял... Впрочем, богини настолько непредсказуемы, что тут не угадаешь, как с оазисом... Да ладно, благословение нашему царю, да будет он вечно носить красную корону, что я хотя бы не дурак..."

- Пошли, - кивнул Ахтой, стараясь не выдавать своей излишней заинтересованности, и они, уже почти не скрываясь, продрались сквозь заросли тростника и вышли на берег небольшого почти прозрачного озерца, где нежилась красавица-богиня. Она уже давно слышала чьи-то голоса, но почему-то, скорее из гордости, её вечной гордости, решила, что уж к ней-то это никак не отнесётся... Впрочем, ей не показалось странным то, что эти двое всё же решились выйти из своего "укрытия": она была ещё очень молода и только узнавала мужское внимание к своей красоте, а потому ей это ещё не претило, а по-прежнему льстило. И только по этой причине она приподнялась на локтях при приближении будущих воинов и, подняв лицо, внимательно посмотрела на них. А ребята почему-то вдруг взяли и замерли, как будто не ожидали, что она так быстро их заметит. Уже одно это ей перестало нравится в них. Богиня поднялась во весь рост и надменно вскинула подбородок, выгнув чёрную, точно надломленную пополам, бровь:

- Что вам здесь нужно?

- Извини, красавица, - протянул Тэ, подстрекаемый Ахтоем, пока тот кусал губы, гадая, что можно ожидать теперь, - но нам казалось, что оазис этот никому не принадлежит, кроме нашего царя.

- Вашему царю и половина Нила не принадлежит, а я нахожусь на земле, которую подняли из ничего мои предки, - был надменный ответ. Богиня уже начала раздражаться, что разозлило готового в любой момент отступить Тэ, и он теперь готов был довести начатое до конца: что она себе позволяет, эта девка? Таких у них в селении быстро выдавали замуж, чтобы не скалилась!.. - Так что оставьте меня наедине с самой собой, пока не...

- И ты ещё смеешь угрожать нам, будущим воинам царя?! Да мы тебя сейчас...

- Тэ, стой, - попытался образумить его Ахтой, но спутник, похоже, и не думал прекращать шум, на который, кстати говоря (это слышал не только он, Ахтой, но и богиня, это было видно по стремительно меняющемуся цвету её янтарных глаз), уже начали подтягиваться и остальные, те, кто отдыхали внизу. Вскоре их неосторожные шаги и хруст ломающегося тростника были более чем слышны, что ещё больше подзадорило Тэ.

- Ты слышишь, девка! Это наши люди, наши воины, которым глубоко наплевать на то, кто твои предки и что они откуда подняли!.. Эй! - обернулся он к появлявшимся мужчинам и юношам. - Скорее! Глядите, кого мы в этом мираже нашли! Прямо оазис со всем необходимым для приятного отдыха таких достойных мужей, как мы!.. - египтяне с шумом и смехом приближались, откровенно разглядывая мокрую красавицу с необычными волосами и глазами. Похоже, в их голове зароились те же самые мысли, что и в тупой вазе на плечах этого Тэ! Боги, простите, думал в этот миг Ахтой, он не мог отвести взора от невероятных глаз этой красивой, нечеловечески прекрасной девушки, и это заставляло его разум помутиться и думать только об одном: простите, боги, простите!..

- Сюда! - зазывал радостный Тэ, уже не замечая Ахтоя, с открытым ртом не отрывавшего взора от богини. - Сюда, не то пропустите самое интересное! Сюда!..

А глаза всё наполнялись мутной водой, накрывшей изумрудную зелень очей, и это было страшно, и хотелось неотрывно смотреть в эти глаза и хотелось бежать от них, бежать к ним, бежать, бежать, не замечая преград, бежать, пока...

- Сюда! Скорее! Сюда! Ско...

- Шлушай, а штрашно-то как... Хорошо ишшо, што она не шоглащилашь рашшкажать шкажку, а то бы шомщем... О-о-ой, меня щейщаш штошнит!

- Ну и что, нам разойтись в разные стороны? Или отвернуться?

- О, какой ты жештокий, такщишт! Нет бы, штобы помочь в тяжёлую минуту ближкому! О-о-ой!

- Боюсь, крови много будет...

- О-о-о-оййй!!

- Надеюсь, ты умер, - внесла и я свою лепту, пробуждаясь от тяжкого забытья и переворачиваясь на спину, чтобы их увидеть. Вместо того чтобы тут же наткнуться взглядом на звёздное небо, которое, по идее, должно было освещать нашу ночь, я чуть было не вскрикнула от обиды, когда углядела у себя над головой... зелень пальм! Конечно, пальмы были финиковыми, моими любимыми, но... как-то разом расхотелось не то что есть, но и вообще их видеть.

- Ну, и где мы? - резко приняв вертикальное положение, поинтересовалась я. Роман, сидевший здесь же, меланхолично пожал плечами и едва заметно вздохнул:

- Мы надеялись, что ты нам ответишь... Когда меня разбудило это хвостато-волосатое, мы уже были в этом месте... Надеюсь, что это мираж?.. - я с состраданием глянула на него, и он мгновенно помрачнел: - Значит, не мираж... ты знаешь, что это за место?

- Честно сказать, - я поморщилась, - что-то мне напоминает этот живописный пейзаж, вот только память подпихивает одни неприличные картинки...

- Похапные, што ли? - тут же оживился наш многострадалец. Я сначала одарила его соответствующим взором, таким, что он даже уши прижал и предварительно спрятался за Марселлу, а потом уже ответила:

- И это тоже...

- Потом как-нибудь расскажешь, - совершенно серьёзно заказал мне очередную "страшную сказку" Роман и поднялся на ноги: - В настоящий момент меня интересует, что нам ждать от природы... Как думаешь, это опять твой рыжий-бесстыжий?

В ответ я метнула быстрый взор в сторону шатра Джатиса. Темно. Вот это-то мне и начинает не нравится. Да нет, я могла бы предположить, что купец уже изволит почивать на мягких подушках, однако темнота это была не простая - она была полная! То есть, говоря человеческим языком... живая... Я вскочила на ноги, оттеснив с пути Романа, и стремительно вышла из-за шатра, тонувшего в кустах акаций, таксист сначала даже не понял, что я хочу сделать, а когда сообразил, я уже прошмыгнула мимо двух воинов, мирно посапывавших возле входа внутрь, и быстрым движением откинула полог.

- Эстела, ты с ума сошла? - зашипел вслед мне Роман, собираясь протиснуться следом, чтобы не дать мне сделать непоправимое, и, естественно, разбудил стражей. Пока они схватили его за руки, удерживая снаружи, дабы выяснить, кто он такой, я бесшумной тенью скользнула дальше, за второй полог, скрывавший внутренние "покои", и...

- Мамощки, да тут шелое похабное кино! - радостно взвыл Сфинкс, плоской тенью просачиваясь внутрь под стенкой, возле которой мы и спали, и зажмурился, прячась за треножник, видимо, углядел стремительно взметнувшееся пламя в моих зрачках.

А этот свет мгновенно осветил для меня одной внутренность этой части шатра, и я отчётливо увидела блестящие вышивкой подушки, поднос с лежащим на боку пустым кувшином вина и недоеденными финиками и виноградинами, толстую блаженную физиономию Джатиса, его смуглые руки, обнимающие не менее смуглые плечи стройной танцовщицы... Вот только не настолько смуглой, чтобы можно было принять её за...

Я шагнула назад, не спуская глаз с купца и девушки. Её волосы были светло-каштанового цвета...

- Эй! - вскрикнул один из воинов, стоявших у входа, когда едва не наткнулся на меня (Роман, хмурый, но со всеми разобравшийся, стоял рядом и сурово взирал на мои действия, скрестив руки на груди). - Эй, ты это...

Я так резко к нему повернулась, что он отскочил в сторону, ухватившись для верности, дабы не упасть, за руку таксиста. Второй стражник тоже отступил, невольно дав мне дорогу, и я оказалась на довольно открытом пятачке земли возле шатра, на самом виду, напротив вереницы рабов, тоже уже разбуженных наделанным нами шумом... "Эй!.."

- Эстела, - робко позвал меня Роман, но я на него даже не оглянулась, продолжая вонзать взор в сплошную стену зелени на том берегу озерца, где вповалку после длительного перехода спали рабы. Таксисту пришлось тоже повернуться в ту сторону лицом, а стражники последовали его примеру.