Танцующая на углях (СИ)

- Где Туйя? - осведомился из-за моей спины густой низкий голос, такой красивый, что я мигом очнулась (привычка: всегда обращаю особое внимание на что-то очень красивое, это уже профессиональное) и медленно развернулась на голос. Шатёр состоял из нескольких секций, отгороженных друг от друга лёгкими занавесями, прикрепленными к потолку и оттого слегка прогибающиеся к полу в самом верху. Блистало золотом и бисером даже в полутьме огня горящих треножников, переливалась вышивка на подушках и тканях, а на небольшом столике, укрытом мягкими тканями, возлежала обнажённая красавица. Именно ей принадлежал тот самый голос и не только. Во-первых, она была нубийкой, с очень тёмной, прямо-таки шоколадной кожей, длинными мелко вьющимися чёрными, как вороново крыло, волосами, длиной почти до середины бедра; во-вторых, она была очень красива: широкие скулы, пухлые большие губы, бархатные глаза с тёмными ресницами, густыми и длинными, идеальная фигура... ну и в-последних, силой веяло, да нет, буквально затапливало дикой волной, именно от неё. Боги, куда же нас всё-таки занесло?!..

- Ты что, окаменела, рабыня? - надменно подняла она изогнутую бровь, и девушки, растиравшие её тело мягкими губками, отчего в шатре стоял запах лаванды и благовоний, захихикали. Они в этом караване находились на таких же правах, как и Туйя, как и эта нубийка, как и я, и всё же невольно выделяли её, считая едва ли не госпожой! Если её силы только на это и хватает, то тогда что же у меня под кожей зудит, словно песок, въевшийся туда, чувствовал чьё-то приближение?!

- Где Туйя? - сделав нажим на свою фразу, повторила красавица, хорошо хотя бы, что она меня не чувствует, а, значит...

- Не беспокойся за неё, танцовщица Джатиса, я её не отдала на съедение шакалам, - сделала я пробный выпад. Нубийка проглотила его не моргнув и только обнажила в улыбке крупные жемчужины зубов, а я сочла за лучшее поклониться и сделать к ней ещё один шаг.

- Дайте ей масла и оставьте нас, - велела нубийка наложницам, - и не пускайте сюда Туйю, иначе эта неряха опять что-нибудь разобьёт, - она дождалась, пока нас оставят наедине, проводив взором девушек, и только потом повернулась ко мне лицом, расслабившись и закрыв глаза. Я без лишних слов принялась за работу (фу, какое противное слово, кому же мне быть благодарной за то, что я его опять слышу от себя самой?..).

Закончила я массаж через полчаса, когда в шатёр просунулась физиономия одного из воинов Романа и сообщила, что хозяин уже заждался. Нубийка медленно поднялась, выныривая из-под моих рук и совершенно не обращая внимания на отвисшую челюсть египтянина. Зайдя за тканевую занавесь, она зазвенела одеждами и драгоценностями, потом вышла ко мне уже одетая и готовая к тому, чтобы доставить своим танцем максимальное удовольствие Джатису. На меня она не обращала внимания так же, как и на того воина до тех самых пор, пока не подошла к пологу и вдруг не замерла.

- Меня зовут Нгуни, рабыня. Если тебе понадобится защита от своего господина, скажи мне, - воздух над её головой рассекло что-то блестящее, упавшее мне прямо в ладонь, а когда я подняла на неё глаза, её и след простыл, лишь полог, слегка приоткрытый, ещё волновался от пустынного ночного ветра. Я взглянула на свою ладонь и поморщилась: на ней лежала маленькая квадратная монетка (ещё одно нововведение этого изгиба Неба - это их деньги, хес, для меня они были неизвестны, впрочем, скорее всего, как и для современных Роману археологов) из тускло блестящего золота. Вот тут-то я и поняла, что просто так мы с ней не расстанемся.

- Ну как? - радостно оскалились при виде меня Сфинкс и Роман. Марселла, приветствуя меня, помахала в воздухе ухом и свернулась калачиком рядом, когда я прилегла возле шатра. В ответ на их вопрос я подкинула вверх монетку и пробурчала:

- Это тебе. За то, что обзавёлся такой талантливой рабыней.

- Спасибо, - сделал вид, что польщён, Роман и запихнул куда-то монетку (естественно, я и не подумала следить, куда именно, чтобы потом логично стребовать больше), - я уже убедился в этом, когда увидел эту... Н-гуни, тьфу ты, ёлы-палы, дал же Бог имечко! Она кто вообще?

- По национальности она нубийка, - вяло ответила я, уже откровенно зевая, - а вот касательно остального...

- О, поги! Такщишт, поверь моему опыту: ешли она так говорит, то жаранее рой шепе ямку поклубже! Мурка моя, окажи инвалиду пощильную помощь, - состроил он глазки Марселле и получил от неё ответ в довольно грубой форме - лапой по голове.

- А касательно остального, - невозмутимо продолжила я, - нам прочитают лекцию в самом ближайшем времени, - я ещё раз зевнула и погрузилась в мягкие объятия ночи под мерный звон всевозможных украшений, ещё доносившийся из шатра купца какое-то время.

Когда-то, не столь уж давно, когда люди только-только начали испытывать на себе прямое влияние богов египетских и ещё не узнали от них, что такое египетские казни, многие пренебрегали храмами и почётом, а некоторые даже отрекались от богов, дескать, что они могут сделать нам, когда мы здесь, внизу, а они там, выше по течению отца-Нила. Они были глупы, как и все, в сущности, люди, которые ставят себя выше своей же головы или как те, кто знает слишком мало. Но так же далеки от мудрости были и сами боги. Какими же они могли быть мудрецами, если не могли показать людям их глупость и уберечь их от этого? Но и они сами тогда ещё не знали об этом, а потом ещё долго учились на своих же ошибках, впрочем, тут же забывая, на каких именно, пусть даже и обретая должный опыт. И всё же кто-то всё-таки не забыл об этих ошибках, и этот кто-то в нужный момент всякий раз держал своё знание про запас, дабы не упустить этого самого момента. Самого сладостного момента...

- Эй, Ахтой, иди сюда, скорее! - их было двое: только он, Тэ, шедший в столицу, чтобы поступить в услужение царю, и его друг. И они гордились тем, что именно сейчас, ещё не дойдя до своей цели, смогли всё-таки исполнить данное друг другу обещание ещё там, в селении, о том, что найдут приключения даже раньше, чем достигнут конечной цели своего пути.

- Эй, что ты там застрял? Скорее, вдруг она исчезнет!

- Не исчезнет, - самоуверенно заверил его Ахтой, про себя уже предвкушая забаву. - Разве от таких воинов, как мы, можно далеко уйти?

- А если она всё-таки мираж? - не сдавался Тэ, и его лицо приняло умоляющее выражение.

- Дурак! От неё тень на воде, сам посмотри, - снисходительно покачал головой Ахтой и приблизился к спутнику, бесшумно раздвигая руками заросли тростника, и тут же невольно подумал: "Как хорошо, что я взял его с собой!"

Девушка снова и снова выныривала из сверкающей на солнце воды, отфыркиваясь и чему-то улыбаясь. Какая же она была красивая! Наверное, богиня!.. Ну да, конечно, богиня! Только она может быть такой совершенной, если это не мираж!.. Богиня, похоже, окончательно закончила плескаться и наконец-то ступила на песчаный берег, разметав резким движением по плечам курчавые ярко-красные волосы, которые тут же легли живописным водопадом, словно бы и не были спутанными и мокрыми.

- Ух, ты! - счастливо выдохнул на ухо Ахтою Тэ. - Она богиня!

- Точно! И поэтому мне кажется, что одни мы с тобой с ней прекрасно справимся, - зашептал ему в ответ второй будущий воин, и Тэ, услышав его слова, невольно оглянулся назад, туда, где за барханом отдыхали остальные, те, кого они встретили по дороге и кто послал их разведать, что творится там, в оазисе, который показался им миражом. Но у Ахтоя глаз был намётан, он прекрасно знал, где мираж, а где настоящая природа, вот и не подвело его врождённое чувство! А этим вовсе необязательно знать, что именно они тут нашли. Точнее, кого...

- Ну что, пошли? - дождавшись, когда богиня расположиться на песке, дабы понежиться на свете ласкового в эту пору солнышка, шепнул спутнику Тэ; Ахтой кивнул и заметил, как заблестели, словно в лихорадке, глаза будущего воина.