Танцующая на углях (СИ)

- Что сделала? - переспросил Роман и резко огляделся по сторонам: - Слушай, ископаемое, а где Эстела? А? - он, наконец, перевёл метущийся взор на Сфинкса, и тот просиял, сложив лапы в молебном жесте. До Романа доходило быстро: - Она ушла с этим... который весь ослабел?

- Ну... - замялся Сфинкс, - я пы не шкажал, што он так уж шлаб, ешли она вшё-таки ушла, но раж тепе так польше нравитшя... - он встретился с ним взглядом и прижал уши: - А, может, и не нравитша, кто ваш, такшиштов, жнает... Его жовут Шхотепапр, и она его до дикошти люпила... ну, когта ичё жила там, в нашем Екипте... наверное, и шейчаш тоже люпит...

- И что из этого? Я теперь как честный человек должен вызвать его на дуэль? Не дождётся! - и он решительно повернулся на бок, с головой укрывшись курткой.

- Я тепя вполне понимаю, юноша, - важно закивал Сфинкс, невозмутимо обращаясь к его спине. - Вот только в том, нашем, мире, наша Эштела щуть было не оттала ему швою божештвенношть, дабы он жил вещно, - закончил он каким-то снисходительно-профессорским тоном. Роман ошалело оглянулся. - Та-та, как это не пришкорбно! Помешал её жделать этот ужашающий поштупок шам Шет, который прошто убил Шхотепапра во время отного из привыщных нападений на непольшие шеления (он не жнал, што она хотела штелать, инаще, конещно, не штал бы поштупать так опрометщиво, а пожволил бы ей шделать такую ошибку)... Погиня ему проштила и это... правда, проштила ли на шамом деле...

- А этот мир очень милостиво предоставил ей второй шанс? - проворно догадался Роман. Марселла, всё это время переводившая взор со Сфинкса на хозяина, отчаянно закивала и оскалилась, призывая к действиям, а сам полулев только жеманно пожал плечами. - Так! - резко вскочил на ноги Роман, поспешно натягивая куртку и зачем-то оглядываясь: - Как, ты говоришь, его зовут?.. Ну, должен же я знать, кого вызывать на дуэль!..

... Я провела пальцами по корешкам привычных мне шкатулок, в которых он хранил свои папирусы, и мельком, как бы во сне, отметила, что рука слегка подрагивает. Самую малость, вот только и этого хватает, чтобы великой богине найти себе повод, над которым можно было бы задуматься. А потом я оглянулась на него, встретилась с его глазами, в которых отражалось беспокойное пламя треножника, стоявшего у двери, и обо всём забыла. Он улыбнулся... Я сходила с ума, я, великая кошка, я... сейчас просто женщина...

- Дай мне руку, - тихо произнёс он, протягивая мне ладонь. Я сделала к нему шаг и ощутила, как бежит по его венам кровь. Охранница души, она была мне сейчас ближе его кожи, ближе его дыхания. Посмотрите на влюблённую богиню! Небывалый аттракцион!..

- Ты всё время думаешь не о том, моя слабость, ты как будто не рада тому, что я вернулся.

- А что за ответ ты хочешь от меня услышать? - неожиданно даже для самой себя огрызнулась я, и из головы тут же вылетело что-то, за что только что в его словах зацепилась моя мысль. Он покачал головой.

- Я хочу услышать, что ты меня любишь. Пусть даже ты не скажешь мне это вслух...

Я оттолкнулась от него и пристально посмотрела в глаза. Что-то мне в нём не нравится! Я полюбила его когда-то не за эту философию! Я просто полюбила! Может быть, в этом отражении моего мира он совсем другой?..

- Ты опять думаешь о ерунде! Я не из другого мира! Я из этого! Я с тобой! И я хочу, - злые искорки в его глазах промелькнули и тут же погасли, - я хочу, чтобы ты забыла о том, что нас разъединило, - я усмехнулась, и он приложил палец к моим губам, укоризненно качая головой. Потом сам отошёл от меня, опустил голову, точно о чём-то задумался и внезапно обернулся ко мне и громко расхохотался. Негодяй! Никому ещё не позволено так играть с богиней!.. А с другой стороны... Я откинула голову назад и тоже расхохоталась от души... с другой стороны, ему, кажется, когда-то было дозволено всё. Точнее, в тот день, когда я его полюбила...

Ночная тишина наполнилась запахом акаций...

- Тише ты! Не закрывай мне обзор крыльями! Мне не видно, я говорю!

- А што мне шделать? - тем же тоном зашипел в ответ Сфинкс, свешивая голову вниз, вперившись в глаза Романа. - Ты, как жаядлый шадишт, прикажешь мне их отштричь?

- Учти, ты сам это предложил, - совершенно серьёзно ответил таксист, и полулев, сопровождаемый фосфорическим светом горящих Марселлиных глаз, поспешил занять стратегическую позицию у него под ногами, правда, встал немного левее, чтобы не мешать Роману идти. Тот в темноте самодовольно хмыкнул и шагнул к дверям небольшого глиняного домика, надёжно скрытого в тени орошаемого шадуфами сада. И вправду, если бы не нюх Сфинкса и чутьё Марселлы, находившей любимую хозяйку практически везде, они бы никогда не наткнулись на это жилище возлюбленного Эстелы. Только вот уж очень тихо тут. Не промахнулись бы они помещением. А вдруг их и нет здесь вовсе? Например, решили прогуляться по ночному селению? Роману это казалось почему-то вполне вероятным, поэтому он проявлял излишнее беспокойство, пока не решаясь попытаться попасть внутрь и только прислушиваясь.

- И щего ты жтёшь? - возмущённо зашипел на него Сфинкс, когда они просто так простояли без дела возле двери минут десять, а то и больше. - Того, што она шама тепе дверь откроет?!

Не успел Роман возмутиться, как дверь резко распахнулась, обдав их сквозняком, и на пороге показалась... я. Правда, когда я их увидела, они изобразили архитектурный ансамбль "ой, а мы и не знали!", причём участвовали в этом все, даже моя любимая Марселла. Я сдвинула брови и, уперевшись рукой в дверной косяк, спокойно поинтересовалась, какого шакала они здесь забыли.

- А... ну, мы это... Мы же это... Того... Дуэль! - маловразумительно выдал Роман.

- Та! - гордо вякнул снизу Сфинкс. - Мы того!

- Я вижу, - мрачно подтвердила я их самостоятельный диагноз. - Больше не хочу. Ни видеть, ни... - я усмехнулась, - ни "того" тоже не хочу. Creah! - и захлопнула дверь, с трудом сдержав себя от резких движений в их сторону, пока правда чего не того не сделала...

- Идиот, - выдохнул Роман, поспешно отступая от порога и горящими глазами зыркнул на полульва: - И ты тоже! Как я мог тебя послушать! Не иначе как солнечный удар схлопотал статуэткой по затылку!

- А прищём тут я, сопственно? Я тебя толкал на это непогоуготное тело?

- Вот я ей и передам, что ты о её теле думаешь, - мстительно прищурился таксист и из вредности подхватил Марселлу на руки. Та не выказала совершенно никакого неудовольствия, наоборот, повозившись немного, устроилась как следует и закрыла глаза, недвусмысленно намекая на дальнейшие действия. Роману её поведение показалось сейчас на редкость правильным, а посему он ещё раз (мысленно, чтобы не терять авторитет хотя бы вслух) назвал себя тем, кем себе и представлялся в настоящее время, и решил последовать примеру кошки, повернув в сторону каравана. Сфинкс обиженно вскинул подбородок, демонстративно повернувшись к ним спиной. Уговаривать его никто не собирался, а одному мёрзнуть в египетской ночи было как-то скучно, поэтому он поспешил развернуться вслед уходившим, и...

Стёкла из окон вылетели окончательно. По крайней мере, так показалось на первый весьма поверхностный взгляд. А другого бы просто не получилось по той простой причине, что присутствовавшим поблизости очень явственно показалось, что маленький домик взорвало напрочь. Яркий свет полыхнул в разные стороны рваными языками пламени, которые, впрочем, практически тут же исчезли, растворившись в бархате ночи. И в тот самый момент, когда всё это произошло, наши герои банально попадали на землю, дабы спасти хотя бы самое дорогое, что у них было, - себя. Поэтому точно того, что произошло и что именно полыхнуло, не мог бы назвать ни один из них. Разве что всем троим резко стало так плохо, что свои ощущения они могли описать довольно красочно... Роман как раз этим и занялся, когда крыша несчастного домишки выгнулась наружу, дрогнула пару раз, а потом и вовсе раскрылась как диковинный цветок, сильно напомнив им раскуроченную землю кладбища перед тем, как они попали в этот мир. Из образовавшегося пролома вырвался наружу яркий свет едкого зеленоватого оттенка, в котором, словно в тумане, возник тот, кого Сфинкс называл "Шхотепапб". Повинуясь малейшему волнению световых лучей, трепыхались его тончайшие многослойные одежды, а в руке его полыхал камнями в довершении тонкий золотисто-зеленоватый посох.