Карнавал теней (СИ)

- Не кричи, Шельми, - сказала Марика. – Да, ты правильно понял, она будет выступать. Она пообещала Лабберу, что… э-э… не станет требовать от Корпорации то, что ей положено.

- Чушь какая-то, – растерянно проговорил Шельми. – Марика, ты понимаешь, что это невозможно? Она ведь пришла сюда не ради нас, не ради того, чтобы остаться в «кварте»! Ей награда нужна, а не что-то другое!

Марика вздохнула, а потом нахмурилась и испытующе посмотрела на журналистку:

- Госпожа Наваро, как давно вы слышали о том, чтобы кто-то получал награду за трюк из королевской десятки?

- Как давно… - Алия задумалась. – Ох, по-моему, такого не происходило уже лет десять. Мой дядя рассказывал о Танцующей-в-тумане и об инэрском туманном призраке, которого она вывела на арену «Лазурной спирали»… Да, пожалуй, это и был последний случай, когда кому-то вручалась королевская награда.

- Это было девятнадцать лет назад, - сказали из-за спины. Алия повернулась и увидела высокого юношу в чёрном трико паутинного танцора, «паука» из главного номера сегодняшней программы «Цирка скитальцев». Его тёмные волосы были зачёсаны назад, красивое лицо выражало, как показалось Алии, тревогу.

- Сегодня вечером это может произойти опять, - чуть помедлив, продолжила Марика. – Но Бабочка не получит заслуженной награды, потому что в Корпорации есть люди, которые в этом не заинтересованы… и которые предприняли всё возможное, чтобы заставить её отказаться от денег. От большей их части.

« В Объединенной цирковой корпорации, куда простым зрителям вроде нас с вами закрыт доступ, происходят очень интересные и странные вещи. Из источника, заслуживающего доверия, нам стало известно, что…»

Рука Алии потянулась к блокноту.

- Кажется, - сказала она, чувствуя взгляды Марики, Шельми и Рейне Сарро, - вам придётся оставить меня за кулисами немного дольше, чем это позволено правилами цирка, потому что я хочу написать о том, что здесь происходит… и у меня такое чувство, что никто из вас не станет возражать.

Смотреть на арену из-за кулис было не очень удобно, однако Алию это не беспокоило – она дрожала в предвкушении «Пауков и бабочек», она уже сочиняла свою грандиозную статью о Корпорации и то и дело задавала бледной от волнения Марике Карат вопросы, на которые та не всегда могла ответить.

Первый сюрприз случился задолго до «Пауков и бабочек», в самом начале представления. Заиграл старый орган, и в клубах белого дыма показался Хозяин Арены – грузный пожилой мужчина с внушительным животом, одетый в совершенно заурядный тёмно-коричневый костюм. Он стоял, опираясь на витой посох циркового привратника, и смотрел на зрителей. Алия краем глаза увидела, как Марика Карат в ужасе прикрывает рот ладонью.

- В Безграничности всему найдётся место, - сказал Джоссеф Арлин, и его голос был хорошо слышен и на последнем ряду, и под самым куполом. – Мы живём в мире, заполненном страданиями, предательством, ложью, корыстью и прочей мерзостью. Но посреди этой самой мерзости попадаются любовь, преданность, доброта… Надо лишь знать, как они выглядят, чтобы не перепутать и не ошибиться. И ещё надо помнить, что Безграничность всегда может преподнести нам чудо. Так смотрите же на чудеса! Только сегодня и только у нас вы увидите то, чего ни разу не видели! Вы будете смеяться и плакать, а потом, когда всё закончится, вы поймёте, что стали другими, потому что Безграничность коснулась вас! Смотрите, и не говорите, что не видели!

Представление началось.

В третий раз за три дня Алия видела «Пауков и бабочек», и теперь номер казался ей гипнотически-прекрасным. Ко всему прочему, она начала различать танцоров и приблизилась к пониманию того, почему Рейне Сарро считался среди них лучшим… и почему Бабочка его превосходила. Её движения были легки, её ноги ступали изящно и безошибочно, а её глаза как будто не видели разверзшуюся внизу пропасть.

Алия заметила, что узор танца складывается так, что Рейне и Бабочка всё время оказываются рядом, и что ему очень трудно её отпускать. Так трудно, что ей даже стало страшно, не испортит ли он танец.

И вот, в самом конце номера, настал важнейший момент.

Бабочка, одна на паутине, раскинула руки.

Полёт крылатки в этот раз был ещё на треть дольше, чем в прошлый раз. Сила земного тяготения не действовала на танцовщицу, кем бы она ни являлась, и с каждым её движением Алия – как и все собравшиеся – чувствовала, как что-то меняется в её душе. Она запомнила сказанное Марикой. Она напишет об этом, обязательно напишет. Но потом, не сейчас.

Блистательный трюк завершился овациями. Бабочка поклонилась публике – она не делала этого в прошлый раз, она исчезала, словно тень, словно призрак – и было видно, что от перенесённого напряжения – или от чего-то другого? – она чуть пошатывается. Алия краем глаза заметила, что один из пауков на арене обеспокоенно заметался, словно почувствовав что-то нехорошее, и ей тоже сделалось нехорошо.

Она посмотрела наверх и увидела, что Бабочка падает.

1 4 . Маски сброшены

В день испытания он пришел на берег,

поклонился судьям,

поприветствовал своего противника

и выпил море, как обещал –

всё, до последней капли.

Из рассказов о Блейзе Корд е

Рейне и не думал, что это так просто – забыть о долгих годах, на протяжении которых он тщательно скрывал свою сущность, прятался не только от тёмной стаи, от циркачей, от друзей, но и от самого себя. Забыть об опасности, о непременном Королевском суде, сигиле, каторге – что ещё ждало ныряльщика?

Забыть о себе.

Он вскинул руку за миг до того, как она начала падать, и выпустил мар, которым редко пользовался – многоногое, многорукое создание, обитавшее в глубинах моря, пришло на помощь охотно, протянуло длинные щупальца, и миг спустя пришло понимание – он не вытянет. Слишком высоко, слишком далеко, слишком быстро. Всё зря. Он не пожалел ни о чём, лишь стиснул зубы и влил в мар всю свою силу, всю воду своего моря, всё, что только смог.

« Чуда ждать не надо – надо делать чудеса».

И спустя ещё один миг он вдруг с удивлением понял, что она перестала падать, потому что из разных углов зала вдруг потянулись новые и новые нити, видимые лишь маринэ. Он скорее почувствовал, чем увидел, тех людей, которые ему помогали, и даже сумел этому удивиться.

Элегантный красавец в чёрном, тридцати с небольшим лет, с невообразимо холодным, словно лёд, лицом. Он часто появлялся в газетах, не узнать его было нельзя.

Седоволосый мужчина в тёмно-синем дорогом костюме; шейный платок украшен брошью с огромным сапфиром. Спокойный, властный, привыкший повелевать. Его лицо было незнакомо Рейне, и всё же он без труда понял, как зовут этого маринэ.

Двое детей, мальчик и девочка, одетые роскошно, точно две дорогие куклы. Девочка была слаба, но очень старалась, а вот мальчик – мальчик был так силён, что Рейне мог бы даже испугаться, не будь все его чувства поглощены той женщиной, что падала с паутины – медленно, медленно, словно осенний лист тихим безветренным днём, словно семечко-крылатка…

Он подхватил её на руки и прижал к груди. Никогда, больше никогда, слышишь? Зелёные глаза безмолвно спросили: зачем? Это не имело никакого значения. Да, он сошел с ума, он выдал себя, но пока ты жив, есть способы и пути, есть выходы из любых ситуаций, главное – жить.

Главное – жить.

Их затопило море аплодисментов, какого ещё не видели стены Цирка-у-реки, потому что зрители понятия не имели о том, что только что произошло у них на глазах, они думали, что всё так и задумано, они не догадывались, что это ещё не финал карнавала, это лишь его преддверие.

- Представление нужно завершить, - негромко сказала Молли, и они, взявшись за руки, поклонились. Людское море бушевало вокруг них, но те, кто помог Рейне, стояли неподвижно, будто утёсы. Их можно было узнать – да, теперь их можно было узнать, но какое это имело значение?..