Звезда дураков (СИ)

Не прозвучало ни звука.

Но отвращение пропало, а ему на смену пришла паника. Такой беспощадной и всеохватывающей паники я не испытывал даже в Пиковых болотах. Я просто готов был сигануть через борт и бежать, куда глаза глядят. А потом пришла ярость. Неукротимая, лютая, раскаленная добела ярость. Я захлебывался жидким металлом, клокочущим в моем горле.

Но и паника никуда не делась. Дикая паника и всепоглощающая ярость. Такое вот немыслимое сочетание. Сочетание, которого просто не могло быть. Это новое и непонятное ощущение едва меня не погубило. Я просто растерялся и застыл. А черные пальцы и раскрытая пасть были уже совсем рядом.

Когда меня захлестнуло новой волной свирепой и неукротимой ярости, то я зарычал... или заорал... или завыл... не помню. Сдерживать это в себе уже не было никакой возможности. Я швырнул фонарь, который до сих пор сжимал в правой руке в раскрытую пасть этого чуда-юда. Не знаю, зачем я так сделал. Надо было что-то сделать, а реально соображать я уже просто не мог. В пасть не попал - это нечто постоянно двигалось, извивалось, а я-то даже не целился. Фонарь стукнулся о край ствола, и отлетел куда-то вбок, откуда полыхнуло пламенем. Чуть горящего масла выплеснулось и на этого короля червей. Его движения стали быстрее, а я внезапно успокоился. Исчезло все. Исчезла паника. Исчезла ярость. Остался только холодный расчет. Горящее бревно неслось в мою сторону. Если оно весит хотя бы вполовину того, сколько должно, то меня просто зашвырнет в пески и зашвырнет очень далеко. А приземлюсь я уже мертвым. Я прыгнул навстречу несущейся смерти, стараясь извернуться в воздухе и рубануть мечом эту необъятную тушу. Удалось только наполовину. То есть я проскочил между остатками палубы и надвигающейся на меня черной стеной. Но не сумел извернуться, не успел ни за что зацепиться и рухнул вниз.

Палуба закончилась.

Там было высоко. Не настолько высоко, чтобы разбиться, но достаточно высоко. Кроме того, на самом дне валялись все наши ящики, бочонки, тюка, которые за день тряски успели сбиться в большую кучу хлама. Я рухнул на эту кучу, но за секунду до того успел понять, что меня ждет, и успел хоть как-то сгруппироваться. И само главное - я успел зацепить эту тварь. Не так хорошо, как хотелось бы, но когда меч, не встретив ни малейшего сопротивления, прошел сквозь черное тело, на меня хлынул поток... крови, наверное. Сейчас я валялся в неестественной позе на груде ящиков, у меня болела каждая косточка и ...

- КАРЕЛЛА!!!

Я думал, что проору это, но получился какой-то предсмертный хрип.

Вот черт! Черт! ЧЕРТ!!! Если Виктор слетел за борт, то мне каюк, даже если я перебью всех этих тварей. Я отсюда просто не выберусь. Застонав, я сбросил свое тело с ящиков вниз и только сейчас заметил, что до сих пор сжимаю в левой руке меч. Я уже был готов сам прыгать за борт и спасать свой обратный билет, когда в отблесках далекого огня увидел силуэт, притаившийся на самом носу корабля, между двумя боковыми палубными настилами. Навес в виде куска дорогущей эльфской материи отсутствовал. Я доковылял до фигуры. Это был Карелла. Он сидел, скукожившись, сжавшись в комок и привалившись к борту. Кроме того, он зажимал уши. Я толкнул его ногой. Виктор повернул голову, опустил руки и вскочил. Первое время он только тряс головой и ошалело оглядывался, потом взгляд сфокусировался на мне и начал приобретать осмысленное выражение.

- Живы?

- Вроде. Убираемся отсюда.

- Куда?

- Да куда-нибудь, пес вас дери! Куда-нибудь подальше отсюда. И быстро! Очень быстро! Очень-очень быстро! Быстрее, чем очень-очень быстро! Чуть быстрее, чем это вообще возможно!

Мы выползли наверх, захватив еще пару фонарей. Один Виктор повесил на крюк и начал расправлять парус. Со вторым я перегнулся через борт и заглянул вниз. Они еще были там. Масло почти догорело - так, отдельные всполохи местами. А вот их главаря не было. Хорошо. Я уже начал догадываться кое о чем и вновь испытать такую панику и такую ярость мне крайне не хотелось. Если бы был день, то можно было бы посмотреть, откуда явилась эта ползучая братия, но дожидаться дня я бы не стал, даже будь у меня в распоряжении рота разведчиков. Отсюда нужно было сливаться на повышенной скорости. Я пошел вдоль борта к корме, поглядывая по сторонам. Повреждений не было никаких. А на корме я нашел Его.

Тварь издохла. У нее просто голова оторвалась. Ну, не совсем оторвалась - висела на лохмотьях чего-то, что у обычного животного могло бы считаться мышцами или мясом. Отвращения не было. Я согнулся и при помощи фонаря осмотрел края раны, стараясь не прикасаться к ней руками. Глупо. Я был весь заляпан его кровью. Скорее всего это была именно кровь - хоть и чересчур темная даже для венозной, но все же красного цвета. Она еще стекала по борту, пульсирующими толчками выплескиваясь из разодранной... шеи? Да какой там шеи! Эта тварь сама была сплошной шеей.

Большая часть этой шеи была разрезана моим мечом. Места, где она отрывалась, были видны сразу - неровные края, торчащие волоконца. А края раны, нанесенной мечом были идеально ровными. Но я просто не мог нанести такую огромную рану. Такую рану и двуручным мечом не нанесешь. Я еще раз осмотрел все. "Мой" разрез шел чуть наискось. Если завершить круг, то получится спираль. Значит эта гадина вращалась, как волчок? Так что ли? Я ведь зацепил ее совсем немного - ладони на полторы в глубину. При ее размерах это как котенок поцарапал. А поскольку она вращалась, то и резьбу нарезала уже самостоятельно. Видимо, получается так. Я перерезал остатки волокон, и этот обрубок скатился вниз. Надо было перекинуть его за борт, но здоровая штука была... тяжелая, наверное. Короче, мне просто противно было к ней прикасаться. Потом как-нибудь. Завтра.

***

- Все, Виктор. Послезавтра - последняя ночь. Потом поворачиваем.

- Но...

- Нет. Вы уже изложили все сои доводы. И излагали их неоднократно. Каждый день. Я вам их на память процитирую. Если хотите - начну с конца. Послезавтра последняя ночь. Иначе у нас не хватит воды на обратный путь.

- Вы на обратный путь больше бочонков отложили.

- Да. Если ничего не случится, ничего не сломается, не порвется парус, не увязнем в песке, то я лично вам в глотку эту воду волью. Три недели, Карелла! Три бесконечно длинных, поганых, жарких недели! Вы сами-то еще верите, что здесь может жить хоть кто-нибудь? Хоть что-нибудь? Что здесь может хоть что-нибудь вырасти? Какой-нибудь репейник или кактус?

- Да заткнитесь уже, Питер, надоели. Черви, вон, живут.

- Черви под землей живут. Вернемся на Лимбу - возьмете у гномов в аренду какую-нибудь их машинку. Приедем сюда снова - будем землю копать. Может найдем чего.

После того ночного нападения мы настолько быстро убегали, что никому даже в голову не пришло разворачиваться. Просто подняли парус и дернули оттуда на всех парах. Только с восходом солнца стало ясно, что мы продолжаем удаляться от места своей отправки. Я хотел тут же развернуться на сто восемьдесят градусов, но Карелла убедил меня держаться того же направления. Понятия не имею, как ему это удалось. Видимо я не в форме был. С той поры мы и продолжали двигаться на север. На север по нашему компасу, конечно. Но какая, собственно говоря, разница. Сторона откуда восходит солнце - восток. Куда заходит - запад. Между ними север и юг. Все. Нападений больше не было. Скорее всего, потому, что мы двигались по ночам, которые были не такими уж и темными. В ту, первую, ночь нам просто не повезло. Червей видели неоднократно, но не в таких диких количествах. И таких огромных тоже не было. Кстати, голова этого жуткого посетителя торчала возле носа "Отчаянного", наколотая на копье. Именно из-за нее мы с Виктором разругались в хлам в первый раз. Я хотел избавиться от нее как можно скорее, а Карелла настаивал на том, что голову надо сохранить. На хрена она ему сдалась - загадка. Не тот, знаете ли, экземпляр, который приколачивают к стенам охотники. Я заявил, что если эта дрянь будет находиться на корабле, то выкину ее, когда Виктор будет спать. После этого Карелла наколол трофей на копье и установил его за бортом. Вроде как на кораблях некоторых королевств. Только там фигурки из дерева делают. Червяк усох больше, чем наполовину, но выглядел все равно очень внушительно. Червей мы больше не боялись... Привыкли, наверное. Человек ко всему привыкнуть может. Да и не давали они повода к беспокойству. Однако по ночам мы не останавливались