Послушание змеи

Здесь были похоронены самые достойнейшие из монастырских братьев. С одной стороны помещения, там где по моим расчетам находилась ризница, сквозь свалившиеся глыбы еще видна была маленькая винтовая лестница, ведущая наверх, а больше ничего особенного. Стены были гладкими, без украшений, лишь изображение молота на каждой. Прочитав множество незначительных надписей, я был вынужден остановиться и дать отдых уставшим глазам, облокотившись одной рукой о стену в пустой нише напротив лестницы, а другой массируя лоб.

Гарретт тоже был погружен в чтение текста на одном очень древнем саркофаге и выглядел очень сосредоточенным. Нечто смущало его и я не отваживался спросить, что именно. Тем временем мои пальцы что-то нащупали на стене, некое углубление со множеством маленьких дырочек. Сначала я совсем неосознанно провел по нему рукой, потом осознал, что это не обычный разлом в стене. Тогда я выскреб из углубления всякий мусора и сдул оставшуюся пыль, которой накопилось так много, что вокруг образовалось облачко серого цвета, глаза заслезились и поначалу даже не хватало воздуха. Тогда стало видно, что находка имела четкую форму и была сделана не из камня, во всяком случае, я не встречал подобной разновидности. Пять небольших дырочек находились в углублении трапецевидной формы, чьи стороны были как бы втянуты и поэтому оно походило на звезду. Четыре отверстьица расополагались более-менее на концах лучей, а самое большое пятое – в середине. Я еще раз провел по ним пальцами, удивляясь свойствам материала – округлая вделанная в стену пластина величиной с ладонь, черная как эбеновое дерево и идеально гладкая.

Обернувшись , я чуть было не столкнулся нос к носу с уже стоящим за спиной Гарреттом. Он не заметил мою уже привычную полуобморочную реакцию и тихонько присвистнул сквозь зубы. Кончики его пальцев чутко ощупали символ, затем окружающую поверхность стены.

– Да, тот, кто это сработал, был мастером своего дела. Без ключа нам никогда не войти.

– Без ключа?

– Такая штуковина, что смогла бы отпереть обсидиановый замок.

– Обсидиан?..

– Этот черный камень. Видишь, здесь что-то вроде замка. Готов спорить на свою правую руку, это то самое, что разыскивал Хранитель Горан.

Мне стало дурно от мысли, что мы на шли то же самое, из-за чего вся кровь Хранителя оказалась на траве кладбища. Не требовалось много воображения, чтобы представить грядущие беды.

Однако Гарретт вовсе не выглядел озабоченным. Он надавил на символ, медленно провел по нему ладонью и обернулся ко мне:

– Вон тот саркофаг. Скажи-ка, это в обычае у твоих братьев – хоронить не принадлежащих Ордену рядом с достойнейшими мужами?

Я непонимающе посмотрел на него.

– Конечно, нет.

– Тут похоронен не хаммерит.

Я опять уставился на него, затем подошел туда и понял, что не смогу прочесть надпись на крышке, потому что это были письмена Предков. Также отсутствие на ней  изображения молота явилось бы святотатством для любого хаммерита. И еще – хотя саркофаг был изготовлен из того же камня, что и остальные, однако выглядел намного древнее. Я уже больше ничего не понимал.

– Думаю, он уже стоял здесь, прежде чем была возведена ваша церковь. Может, он даже стал той причиной, по которой основали монастырь. Либо он, либо то, что находится за дверью.

– Что тут написано?

– Лишь то, что покойника звали Аристайдес и он был Магом.

– Магом?

Гарретт подошел поближе, глядя на меня.

– Да. Давай-ка глянем, хорошо ли ему там.

На несколько долгих мгновений я просто потерял дар речи. Он уже взялся за крышку с другой стороны.

– Ну и чего ты ждешь?

Осквернение могил вообще было не моим призванием, я боялся страшного наказания в судный день. К тому же (и это, кажется, было основной причиной) мысль о том, что восьмисотлетняя мумия может вцепиться мне в глотку, внушала парализующий ужас. Но требовательный взгляд Гарретта было нелегко выдержать. Поэтому я ухватился за крышку в надежде, что Строитель смилостивится надо мной в виду необходимости данного поступка и мумия будет не очень раздражена нарушением ее покоя.

Плита была не такой толстой как остальные, но все равно казалось, что мой крестец сейчас треснет от натуги, когда наконец ее удалось оттолкнуть в сторону и она с глухим скрежетом соскользнула на землю. Было страшно заглядывать через край, но поскольку изнутри не исходило никаких звуков, я все же решился.

От великого Аристайдеса мало что осталось. Хотя идущий снизу холодный воздух препятствовал проникновению в саркофаг пыли, однако за столетия ее все же накопилось немало. Несколько бурых клочков материи были когда-то частью длинного балахона, а кучки костей образовывали контуры человеческого тела. Почерневшая кожа туго обтянула голый череп, из-за чего рот словно был открыт в немом крике под темной пустотой глазниц. Я хотел отвернуться, но Гарретт еще не закончил осмотр саркофага.

То, с какой естественностью и скрупулезностью он обыскивал жалкие останки человека, приводило в изумление. Например, древнее золотое кольцо, вроде бы совсем не имевшее никакого отношения к нашему делу, молниеносно и без всяких слов скрылось в его кармане, а Гарретт вопросительно взглянул на меня – мол, чего стоишь? - и продолжил работу. Переборов отвращение, я перегнулся через край и самыми кончиками пальцев начал разгребать прах.  Мага похоронили вместе с цепью и невзрачно отделанным кинжалом. Я передал обе вещи соему спутнику, который их подробнейшим образом осмотрел. Цепь последовала вслед за прочими вещами куда-то под плащ, а вот кинжал вызвал больше интереса, вор провел по острию сложенными кончиками пальцев и на лице его отразилось немое восхищение.

Меня ужаснуло, когда он схватил то, что осталось от правой руки трупа, приложил  костяной указательный палец к краю саркофага и провел по нему кинжалом. Лезвие прошло как сквозь масло, кости даже не шелохнулись, просто распались на две части, как будто не требовалось ни малейшего усилия, чтобы рассечь их. Теперь и меня охватило любопытство и я осмотрел оставшуюся часть пальца – снаружи она рассыпалась, но внутри была еще твердой. Как мог кинжал столько лет оставаться острым? Нет, как вообще он мог быть таким острым?

Гарретт бросил на пол отрезанную кость.

– Тебе еще повезло, что не наткнулся на лезвие, пока шарил там.

Еще хорошенько пощупав то место, где торчала рукоять кинжала, он извлек на свет божий ножны к нему, которые, если не принимать в расчет их запыленность, выглядели как новенькие. То, что они были изготовлены не из обычной кожи, стало ясно сразу, но обе эти вещицы идеально подходили друг другу. Гарретт вставил кинжал в ножны и отряхнул их от пыли. Поскольку в склепе больше не было ничего ценного и уже начало смеркаться, мы вскарабкались наверх, я безо всяких усилий, он – с большим трудом, чего и следовало ожидать. Может быть, удастся уговорить его позволить более тщательно обработать рану. Сложным, заученным движением Гарретт выдернул из балки плющ-стрелу (как он сам ее называл) и лиана пропала, будто ее и не было. Я, конечно, имел полное право с презрением отвернуться, однако также не мог не поразиться языческой магии.

Мы вышли из церкви Св. Квинтуса и сразу оказались на снегу, который выпал за время нашей экспедиции и сейчас продолжал сыпаться из плотных облаков. Задержись мы с нашим походом сюда – и тогда все доказательства преступления скрылись бы под белым покрывалом и были бы смыты потоками воды во время оттепели. Но мне все равно было радостно оттого, что белые снежинки мягко ложатся на землю, скрывая следы чудовищного убийства.

13

На обратном пути Гарретт решил нанести визит Артемусу и показать найденый кинжал. Стражи у входа так же неприветливо впустили нас и я был рад повернуться спиной к их злобным взглядам. У Артемуса в комнате было довольно светло и я встал поближе к камину, в то время как Гарретт очень коротко и сжато поведал Хранителю о нашем походе.

– Совершенно ясно, что он не ожидал нападения. Кто или что стало причиной  смерти – неясно, повсюду только его собственные следы за исключением лишь одного опаленного куска земли.