Мир для тусклой ведьмы

— Витамины Ирочка колет с третьего этажа, — баба Степа откашлялась. — Ты же знаешь, что травы ей плохо помогают. Так, как ты сам?

— Я приеду на выходные.

— Хорошо. Если ты считаешь, что это нужно — мотаться туда и обратно.

— Мне — нужно.

Старая ведьма рассмеялась.

— Ладно. Тогда и расскажешь… впечатления.

Он понял полунамек, попрощался, передал привет коту Тимофею и положил трубку. И долго сидел, поглаживая костяной бок аппарата, приятно гладкий и прохладный. Пытаясь разобраться в той буре, что вихрилась в голове. Понял, что не справится, и отложил на потом. В который раз за этот день подумал: «Пора в парикмахерскую», — и встал, чтобы иди на ужин.

В небольшой столовой, обшитой деревом «под старину», было тоже уютно, но пусто и почти темно. На круглом столике посередине зала, покрытом крахмальной белой скатертью, горела в подсвечнике витая свеча. Золотой огонь дергался на фитиле, высвечивая то лиану традесканции, то решетку потолка, мягко отблескивал на фарфоре, серебре и хрустале. В тяжелых оконных драпировках светились золотые нити.

— Повариха уже ушла, — запела Любочка. — Но закуски остаются в холодильнике: вдруг кто проголодается. Есть оливки, маринованные лисички, крабовый салат. Что подать?

— На ваше усмотрение, — Сашка отодвинул для себя резной, с высокой спинкой, старинный стул. — А вы ночуете здесь?

— Да, я и дежурная, — Любочка рассмеялась. — Страшновато иногда. Постояльцев здесь немного. В этот раз один вы. А то бывает и вовсе никого.

Он вспомнил мэра:

— Граница.

— Ага-ага, — Любочка выкатила из кухни сервировочный столик с кувшинами и тарелками. — Есть какао и чай. И немного наливочки… за знакомство?

Ни скромности, ни стеснения. Волосы распущены, глаза сверкают, под халатиком ничего, и пуговка на груди под напором тугой плоти того гляди отскочит в глаз.

Где у них следящие камеры, задумался Сашка. Ну что же, сыграем по вашим правилам. Он улыбнулся краешком рта и кивнул. Девушка стала выставлять на стол блюда, соусницы, салатницы и креманки. Подвинула гостю пузатый графинчик с наливкою: разливать — мужское занятие. Дознаватель будто случайно накрыл ладонью девичью ладонь, и вдруг резко дернул к низу, и за плечи втянул девицу под свисающую скатерть.

— На кого работаешь?!

Закрыться Любочка не успела, и Сашка легко вытянул из смятенного разума то, что его интересовало. Скрытень третьего круга, работает на мэра и Дом. Он вздохнул, досадуя на непрофессионализм будущей подчиненной, и резко ткнул указательным пальцем в точку между бровями. Горничная обмякла. Сашка оставил ее спать под столом и принялся за ужин, рассуждая, что телефонный разговор его они подслушали, но из головы ничего существенного вытянуть не сумели. Еще бы, он и сам-то не смог в этом разобраться… Хочу домой. Чтобы Тимофей терся о колени и горячий несладкий чай с мятой и таволгой.

Сашку дернуло вперед и вверх. Он увидел кровать с шишечками в квартире бабы Степы. Настька лежала на животе, упираясь в подушку локтями, ладонями подпирая голову. Над ней стояла Ирочка, в халатике, со шприцем в руках. Струйка лекарства взлетала из иглы.

Видение было отчетливым, но длилось не дольше мгновения.

Сашка встал, ужинать расхотелось. Зато хотелось накостылять себе за слабость. Ведь при потере контроля над телом и разумом рискует не только он сам; пострадать могут те, кто ему дорог. Сашка втянул сладковатый запах стеарина, скривился во внезапном понимании. Задул свечу, завернул в салфетку и покинул столовую.

Поднявшись в номер, не раздеваясь, завалился на постель и ментально обыскал помещение, стараясь не задеть ни одной сторожевой нити. Ничего такого не нашел, кроме скрытых камер и жучков. В наличии которых и не сомневался, соглашаясь переночевать в служебной гостинице. Дознаватель внимательно прочитал «Правила пользования» у двери, навел охранные чары на спальню и подошел к окну. Чуть сдвинул плотную занавеску. За окном плавала в темноте водянистая серая муть, цепляясь за окружающие флигель кусты и деревья. Сашка постарался не соприкоснуться с ней разумом, хотя, на первый взгляд, муть казалась неживой и неопасной. Лишь омерзительной, как жаба, внезапно брошенная на голые колени.

Глава 2

Разбудил Сашку пронзительный разбойный свист. Парень сорвался с постели, прислонившись спиной к простенку, осторожно выглянул. Снаружи никакой мути не было. Было солнечное утро, пронзительно яркое. Кусты акации и сирени внизу съежились в предчувствии жары, скурчили листья. А под ними, у желтой скамеечки, нетерпеливо притоптывала, теребила широкий ремень сумки женщина в ярком летнем платье с вышивкой. Легкая шелковая косынка сползла с головы, густые волосы, схваченные перманентом, полыхали каштановым пожаром. Тетенька взглянула на Сашкино окно, еще раз лихо свистнула и запустила камешком. Стекло дзынькнуло.

Сашка, жалея гостиничное имущество, выглянул и помахал, что сейчас будет. И кинулся умываться и приводить себя в порядок. Натянул джинсы и мятую рубашку, рассуждая, что в гостиничной некогда искать жучки; плеснул в ванной водой в лицо, пригладил мокрыми ладонями всклокоченные волосы и, распахнув окно, мягко спрыгнул на газон.

— Осторожней! — дама ловко нагнулась, несмотря на комплекцию, и выхватила у Сашки из под ног голубую крупную жабу. Прижала к животу.

— Извините, — сказал Сашка.

Пламенная прическа кивнула — извинения приняты.

— Доброе утро, — голос у толстушки оказался уютный, домашний — от него веяло пирожками на дрожжах, с начинкой и хрусткой коричневой корочкой. Женщина указала на скамейку и села первая, усадив приживала на колени. Жаба отозвалась утробным кваканьем.

— Что ж вы, Александр Андреич, у меня не объявились, а? При вступлении в должность великого инквизитора вас обязана представить краю глава ковена и обеспечить максимальное споспешествование… спеспешенство… а, — ведьма махнула полной рукой. Сашка тут же склонился, целуя пальцы.

— Прошу простить, Илария Карловна, но я здесь пока неофициально, вчера прибыл очень поздно и…

Дама зарумянилась и спустила жабу с колен.

— Леночка вас не очень напрягает?

— Что вы. Я привык.

— Стефания меня предупредила, но я и сама вижу, что вы приятный молодой человек, — Илария покивала пышной прической. — Думаю, мы сработаемся.

Придется сработаться, подумал Сашка. Если великий инквизитор будет тянуть в свою сторону, а глава ковена в свою, ничего хорошего не получится. Тем более, около границы. И в городке, где происходит что-то странное.

— Вот и познакомились, — ведьма вздохнула полной грудью. — А теперь мне нужно бежать, — она посмотрела на миниатюрные часики, а потом на солнце. — Я и так непозволительно задержалась. Я работаю воспитательницей в детском садике «Теплый дом», тут, на Артиллерийской. Вам любой покажет. Но вы и так должны это знать.

Сашка улыбнулся и снова склонился к пухлой руке. Илария лихо свистнула, оседлала вынырнувшую из акации метлу и, махнув на прощание, пошла на бреющем полете. Сашка же посидел еще немного, вытянул из-под скамейки жабу и заглянул ей в глаза:

— Сама найдешь дорогу, Леночка?

— Ква, — отозвался приживал и с легким хлопком исчез.

Вот так вот.

Сашка откинулся к скрипнувшей спинке и, подставив лицо солнцу, закрыл глаза, пытаясь вспомнить, когда же угодил в око невидимого урагана.

Апрель.

Его отправили по работе разбираться с призраком в старом здании музучилища, выяснять, осадок ли это чьей-то магии или дух просто привлекла или разбудила музыка. Толком Сашка так ничего и не выяснил, но радовался уже тому, что не сидит в кабинете, а идет по весенней улице, пахнущей почками и талым снегом, и подставляет солнцу лицо. Он распахнул куртку и затолкал шапку в карман. И улыбался прохожим.

Но тут солнце пропало — как отрезало. И понеслось.

В снежном вихре исчезло окружающее, остался только вой ветра и резкая крупка, секущая лицо. Кожа заледенела. Сашка словно бодал ветер, противостоя его порыву, и двигался наугад, даже больше скользил, интуитивно выдерживая направление и из-за ветра не рискуя взлететь. Улица превратилась в бешеный белый туннель. Парень запахнул куртку на груди и уткнулся носом в воротник.