Ловящая время

Я хочу хоть до рассвета

Плыть по запаху земли,

Открывать седое небо,

Закрывать плохие дни.

Перелистывать страницы,

Утопать в небытие,

Далеко пусть до зарницы —

Это дело не мое.

Что-то легкое, как перья

Оседает на душе.

Пусть плывут ко мне виденья

Полюбившиеся мне.

Сладкий привкус сонной ночи,

Легкий ветер за окном.

И весна стучится громче,

Если ждешь ее в свой дом.

Мне знакомы так повадки

Ожидания весны.

Но еще витают ваткой

Облака в февральски дни.

Мне знакомо пробужденье,

Лень тягучая потом,

Счастие весны вхожденья

В мое сердце и в мой дом.

В последний раз прочитала, поставила дату и время и привычным жестом сложила исписанный лист. Потом закинула его на стол, чтобы мгновенно забыть то, о чем писала. Голова благодарно перестала думать, погружая меня в блаженный сон.

"Спать, Мелитриса. Спать… Завтра будет чудный день!".

Утро началось с привычного треска будильника в телефоне. Я открыла один глаз, потом второй, потом оба закрыла. Спать хотелось просто неимоверно. Но что-то непонятное словно призывало меня проснуться. Я снова открыла глаза и машинально села. Солнце! Впервые, наверно, за месяц вышло солнце. Облака расчистили ему широкую поляну голубого неба для того, чтобы оно, наконец, могло блеснуть по полной программе. Блаженная улыбка невольно посетила мое лицо. Снова захотелось куда-то бежать, течь, двигаться. На улицу! Туда, к солнцу, к сияющему снегу! Я только хмыкнула, осаждая себя мыслью, что в одной ночнушке в начале марта вылезать рискованно. Могут неправильно понять, так что в любом случае надо было сначала привести себя в порядок. Хоть какой-то, потому что в голове моей оного никогда не было.

Я почти автоматически заскочила в ванну, растирая по лицу прохладную воду, мазнула полотенцем по носу и выскочила в коридор. Пронеслась мимо гостиной, в кухню. Быстро щелкнула кнопкой электрического чайника, одновременно хватая из хлебницы хлеб. Моя мать вечно любила совать мне утром что-нибудь брутальное — картофельное пюре, макароны и котлеты. Уехав из родного дома, я, наконец, стала питаться так, как хотела. Вот и сейчас, засунув бутерброд с колбасой в зубы и наливая в чашку кипяток, я почти поняла, как хорошо делать то, что хочется и при этом никому не мешать жить. Чай удивительно быстро кончился, догнав по пути к желудку последние крошки бутерброда, и я снова полетела к себе.

Краситься я не любила, считала это странным, ненужным обрядом, но продолжала каждое утро наносить на себя цветную грязь уже по привычке. Густые каштановые волосы, вечно лезущие в рот, я быстро затянула в пучок и заколола для большей убедительности "крабиком". Нет, надо быстро включить музыку. Я воткнула в уши наушники, нажала кнопку на своем плеере и выбрала давно знакомую музыку. Отчего-то именно ее захотелось послушать уже в сотый раз. Вот так, под музыку, щурясь от непривычно яркого солнечного света, я малевала себя. Вот тебе и "нарисуй себя сам!" Музыка кончилась одновременно с последним мазком помады. Я взглянула в зеркало, придирчиво оглядела свое лицо, сунула в уши серебряные серьги, а на шею небольшой кулон и побежала к выходу. Самым странным было то, что я себя понравилась.

На улицу я выскочила в предвкушении радости. Предчувствия меня не обманули! Солнце, словно отражалось от каждого окна, от снега, от мокрого асфальта проезжей части. Люди привычно спешили по делам, а я старалась усилием воли согнать с лица улыбку. Где-то запела синица, снова запахло землей, снег начинал таять с каждой секундой. Перескакивая мелкие лужи, я вскочила в маршрутку. В лицо пахнуло теплом человеческих тел, а на меня уставилось с десяток не слишком ласковых взглядов.

"Черт с ним, с опозданием! Лучше пройдусь!" — решила я, выскакивая обратно. До работы пешком минут сорок. Ну не убьют же меня? Я поспешила дальше, словно следуя движению облаков, золотящихся невиданными овечками на голубом поле. День определенно начинал мне нравиться.

Правда, на работе меня сразу вызвали к начальнице.

— Вызывали? — осторожно заглянула я в кабинет. Нина Сергеевна была не одна. По другую строну начальского стола, стоял высокий русоволосый парень в длинном плаще. Лица его я не видела, но когда он повернулся, то совсем не была удивлена. Так я его и представляла — с прямым носом, черными ресницами и бровями и неприятно-холодными глазами стального цвета.

— Милочка, приготовь нам с клиентом кофе! — улыбнулась начальница, до белизны пальцев впиваясь в столешницу. Недвусмысленный жест начальницы заставил меня мигом растерять все солнечное настроение. Я только закивала головой, как китайский болванчик, и пролепетала дежурное:

— Будет сделано! — после чего резко захлопнула дверь, хватаясь за пачку зернового кофе для варки. Кофеварка в офисе работала просто образцово-показательно, что меня не удивляло — кофе варился только для Нины Сергеевны. Каждый новый сотрудник, приходя в офис, также сначала пытался варить в ней кофе для себя, но уже через неделю, просто из вредности, наперекор начальнице, начинал пить исключительно чай и соки.

Вот также и я, покусившись один раз на чашку ароматного напитка, была застигнута врасплох в момент "преступления". Получила втык, что "нечего офисную технику попусту гонять!". После чего на оставшуюся жизнь полюбила чай. То есть чай я всегда любила, но теперь перестала пить кофе совсем. Из-за приоткрытой двери кабинета начальницы донесся нервный шепот:

— Если бы не ее папаша, я бы давно уволила эту нерадивую соплячку. Вечно она опаздывает на работу, путает отчеты и не убирает свое рабочее место!

Это я-то не убираю?! Да я каждый день раскладываю все бумаги по своим местам, каждое утро стираю со стола и монитора пыль. И отчеты я никогда не путаю, а опоздала всего второй раз за год Это тебе, дорогая, не опоздания мои не нравятся. Просто завидуешь моей молодости.

— Да. Девушка очень молода. Будь я на вашем месте, я бы взял на ее место более опытного сотрудника, — раздался в ответ густой мужской голос. Я чуть не выронила полную кофе чашку. А сам-то, небось, старше меня на год-два максимум! Слишком молода! Интересно, такое ощущение складывается, что на работу надо принимать только лиц от тридцати до сорока. Они, видите ли, опытнее. Словно никогда не начинали они так же, как "сопляки". Да и сами начальники, будто уже родились, занимая высокий пост. Я пересилила себя, и с улыбкой вошла в кабинет, протягивая начальнице чашку. Нина Сергеевна перекривилась, обдавая меня неприязненным взглядом, но промолчала. Молодой человек принял кофе, даже не кивнув в ответ, словно это было само собой разумеющимся фактом. Я вышла в свою комнатку, плюхаясь в кресло. Все утреннее настроение было изгажено.

— Не ругайте ее, будьте так добры, — неожиданно донесся до меня голос посетителя.

— А что это вы ее защищаете? — ядовито усмехнулась моя начальница.

— Считайте это очередной блажью клиента, — спокойно ответил парень. Я только мысленно поблагодарила его за это. Пусть это его блажь, но если она сыграет мне на руку, то я не против такой блажи.

Через несколько минут посетитель вышел из кабинета, даже не взглянув на меня. Я пожала плечами. Нет, конечно, назвать его красивым я бы не могла, но разве вежливо даже не кивнуть на прощание? Уже у порога парень обернулся, прикусил губу, словно что-то вспоминая, мельком оглядел кабинет, окидывая меня взглядом, как какой-нибудь торшер, и вышел. Я только показала закрывающейся двери язык. Тоже мне, крутой, как яйцо всмятку!

Вечером я снова принялась за чтение книги, но оно не доставило мне не капли радости. А уж когда услышала звук поворачивающегося в замке моей двери ключа, то чуть окончательно не струсила.