У ворона два крыла (СИ)

— Понятно… — протянул Том.

— Бабушка говорит, ворон ворону глаз не выклюнет, — зачем-то добавила я. — А папа сказал, что на Слизерине в самом деле нужно быть скользким, как змея, иначе сожрут. Дядья там учились, о многом ему рассказывали.

— А я умею разговаривать со змеями, — неожиданно сказал он. — Дамблдор как услышал, аж позеленел. Это что, вредно для здоровья?

— Если верить преданиям, то со змеями умел разговаривать сам Слизерин и его прямые потомки… — начала я и поняла, что зря это сказала: темные глаза Тома вспыхнули. Ясно, он решил, что ему теперь прямая дорога на этот факультет.

— Значит, решено, — подтвердил он мою догадку и улыбнулся. — И еще я вроде бы слышал, что у слизеринцев много тайных знаний…

— Да, только делятся они ими не со всяким, — ответила я и снова стала смотреть в окно. Там проплывала какая-то деревушка. — Пока ты не узнаешь наверняка, кто твой отец — а неизвестно, сколько это у тебя займет времени, фамилия-то вполне может быть материнской, как у меня, — будешь собирать крошки с королевского стола, выкручиваться и подлизываться, чтобы рассказали хоть что-то стоящее.

— Что ты такое говоришь? — нахмурился Том.

— Правду. Говорю же, кое-кто из папиной родни там учился. Один из папиных родственников — полукровный. Со слов папы, если бы тот все время, что потратил на подхалимаж и интриги, посвятил учебе, вполне мог бы прославиться, он неплохой зельевар.

Честно говоря, я сама не вполне понимала, зачем пытаюсь его переубедить. Просто как-то чувствовалось: Том и так, судя по всему, не страдает излишней добротой и человеколюбием, а на Слизерине из него может выйти что-то… что-то… я не смогла подобрать названия.

— Ты бы еще сказала «во многом знании — многие печали», — зло фыркнул он. — Ненавижу проповеди!

— Я и не думала проповедовать, я говорю, что думаю и о чем слышала от отца, — пожала я плечами. — Решать все равно тебе.

— Ты не понимаешь, — сказал Том, взявшись обеими руками за оконную раму. — Мне необходимо узнать правду. Любой ценой, и чем скорее, тем лучше!

— Не ищи торных путей, — ответила я еще одним афоризмом бабушки Марты, — они порой в болото заводят.

— И доказать, что пусть я вырос в приюте, я не хуже, чем эти аристократы! — продолжал он, явно не слушая меня.

— Чем доказывать, что ты не хуже, докажи просто, что ты лучше. Сам по себе, — это тоже было из бабушкиных анналов. — Извини, я пойду переодеваться, прибытие скоро. Очень приятно было с тобой познакомиться.

Том не ответил, он неотрывно смотрел на дальние холмы, и в глазах у него разгорался нехороший огонек.

Я вздохнула, постояла еще пару секунд и ушла в купе. Сняла с полки свой чемодан, надела мантию и стала ждать прибытия. А пока ждала, подумала вдруг: папа как-то слишком много знает о хогвартских порядках и о магии вообще. Может, он вовсе не сквиб, просто слабый волшебник, не доучившийся до окончания школы или просто решивший уйти к обычным людям? Либо же папа поддерживает постоянную связь с родней, это более вероятно, иначе откуда бы у нас периодически брались новые книги и даже свежие журналы о магии? Повторюсь, его не выгоняли из дома, он ушел сам и, по его словам, оборвал все связи. Но так ли это на самом деле?

«Приеду на каникулы, спрошу прямо», — решила я, и тут поезд дал гудок и остановился.

Большой зал был действительно очень большим и поражал воображение, особенно магглорожденных, остальные-то хоть представляли, к чему быть готовыми.

Началось распределение. Я осмотрелась и увидела Тома: он был рослым и заметно возвышался над сверстниками. По сторонам он не смотрел, на привидений не отвлекался, красоты зала его не занимали. Взгляд у него был сосредоточенным, а лицо будто превратилось в бесстрастную маску.

— Редли, — прочитала распорядительница, и преподаватели переглянулись с явным намеком, но тут она неожиданно для них закончила: — Томасина.

Я прошла к древнему массивному табурету, вроде тех, что стояли у бабушки на кухне, уселась на него, чинно сложив руки на коленях, а на голову мне надели потрепанную шляпу. То есть Распределяющую Шляпу.

«Так-так, — раздался в голове скрипучий голос, но я не испугалась, папа объяснял, что так и будет. — Интересно-интересно. Рассудительности в меру, но и смелости достаточно. Хитрость в наличии, но сердце доброе. Ума довольно. Скорее всего, тебе на Гри…»

«Нет! — мысленно выпалила я. — Уважаемая Шляпа, там много родни моего отца, я туда не хочу!»

В голове словно бы пощекотали.

«А-а-а, вон в чем дело, — хихикнула она, — ты вовсе не Редли… Да, с такой наследственностью тебе лучше туда не надо.»

«Я Редли, — обиделась я и вдруг насторожилась: — О чем это вы?»

«В тихом омуте…» — ответила она загадочно.

«Только папину фамилию не упоминайте, пожалуйста!» — спохватилась я.

«Зачем бы мне? Как в списке значишься, так и зовешься… Ну и что бы тебе предложить? Не Слизерин, нет, стало быть…»

«На Рейвенкло можно?»

«Да как угодно, — ответила Шляпа и добавила загадочно: — Факультет ничего не меняет в человеке.»

— Рейвенкло!

Я выдохнула с облегчением, передала Шляпу распорядительнице и поискала взглядом свой стол. Ага, вот их цвета — синий с бронзовым…

— Риддл, Том, — зачитали тем временем, и мой случайный знакомый сел на табурет.

Шляпа думала так долго, что я решила, будто Том вступил с нею в философский диспут. Лица его почти не было видно, только сжатые в тонкую линию губы, поди пойми, о чем он думает?

— Рейвенкло! — провозгласила вдруг Шляпа.

— Вот это пополнение, — весело сказал кто-то из старшекурсников. — Том и Томасина! Вы не родственники?

Том в ответ ожег его таким взглядом, что парень враз замолчал. Молчала и я, о чем разговаривать? Спросить, мои ли «проповеди» повлияли на его решение или Шляпа просто оказалась упрямее? Вот еще…

Том тоже молчал, ел как-то без аппетита, явно о чем-то думал. О чем-то нерадостном. Возможно, о предстоящем длинном пути.

Надежды мои не оправдались, близкого знакомства с однокурсницами я не свела, ну да что ж теперь… Учиться было интересно, и, хотя мне напрочь не давались чары, по другим предметам я успевала вполне достойно. Том же мгновенно выбился в лидеры, и видно было, что на уроках ему скучно. Впрочем, сперва ты работаешь на репутацию, потом она работает на тебя. У него уже к концу сентября сложилась репутация круглого отличника, самородка, но почивать на лаврах Том не собирался. Он постоянно что-то записывал, вычислял, и по лицу видна была напряженная работа мысли. Иногда его озаряло, тогда он улыбался и снова начинал строчить, то и дело зачеркивая и перечеркивая написанное. И вечно пропадал в библиотеке. Должно быть, все искал упоминания об отце.

А была уже середина октября…

— Томасина, — поймал он меня как-то за рукав, когда я проходила мимо со стопкой книг. От неожиданности я все их разроняла, и библиотекарша гневно зашипела. — Простите, пожалуйста, я не нарочно.

Пока мы собирали книги, Том негромко сказал мне:

— Ты была права начет торных путей.

— То есть?

— Сдавай книги и пойдем, расскажу.

Из любопытства я согласилась, и он привел меня на одну из башен, откуда открывался замечательный вид на Запретный лес. Там мы уселись на парапет. Ветерок был свежим, зато солнце пригревало.

— Я нашел отца, — просто сказал Том и лицо его заледенело. — Путь был непростым, зато коротким.

— И как ты это сделал? — удивленно спросила я.

— Шляпа, — коротко сказал он, а я вдруг поняла. Она ведь каким-то образом узнала фамилию моего отца! — Когда она начала кудахтать о славных предках, я уцепился за это и заставил ее выложить все имена. Переупрямить ее непросто, но возможно…

Том вдруг ссутулился, зажав руки меж колен.

— Я действительно прямой потомок Слизерина, — сказал он наконец. — Но не по отцу. По матери. Ее звали Меропа Гонт, а этот род восходит к Певереллам и самому Слизерину, я проверил. Вроде бы ее брат еще жив, а возможно, и отец.