Девушка-сокол

Наконец солнце в последний раз судорожно выбросило кинжал света, и Мэтти разглядела, что держит в руке Гисборн. Это было ожерелье ее матери! Звезда Иерусалима блестела на солнце, а цепь была обагрена кровью из горла леди Сьюзен.

Мэтти вскрикнула, почувствовав тошноту, но крыло Моха плавно легло ей на плечо. Сапсан слетел со своего насеста насколько позволяли путы. На дворе стояла мертвая тишина. Затем раздался скрип, видимо, катапульты, и горестное всхлипывание:

— Моя жена убита. Кто следующий? Мой король? Где мой король?

Но сквозь полный боли крик отца в сознание девочки пробивался другой голос, неуловимо шептавший в глубине ее существа. Она обернулась и посмотрела на Моха. Казалось, будто сапсан хочет что-то сказать ей. Но одно дело подражать птицам и совсем другое — понимать их. Получится ли у нее?

Мэтти снова повернулась к окошку и теперь увидела, как лицо сэра Гая покраснело от злости.

— Ричард больше не король. И никогда им не будет.

— Его старший брат умер, и он следующий в роду после прежнего короля, — вызывающе ответил лорд Уильям.

— Присягайте на верность принцу Джону.

— Никогда! — выпалил лорд Уильям.

Глаза Гисборна сверкнули, затем его лицо, словно нож, прорезала хитрая улыбка. Он дал сигнал шерифу. Мэтти невольно вскрикнула, увидев, как воины разворачивают катапульту в сторону птичьей башенки.

— Принц Джон, — прорычал шериф, — наслышан о ваших соколах. На тот случай, если вы не отдадите ему сапсана и не присягнете на верность, нам приказано разрушить птичью башню.

— Я могу отдать свою птицу, но принц Джон никогда не будет ее хозяином. Сокол никогда не станет служить тирану. Мох очень дорог мне. Я вырастил его сам. И он станет подчиняться лишь тому, кто будет относиться к нему с любовью и сдержанностью!

— Посмотрим, — ответил шериф. Его люди отводили назад метательный рычаг катапульты.

Сердце Мэтти бешено забилось. «Что же придумает Финн? Наверняка что-то очень дельное», — пронеслось у нее в голове. Правда, его предыдущая идея была скорее безрассудной, чем дельной — кража яиц и породистой курицы у жены королевского лесничего. Финн не оставил яйца себе, а отдал их бедной семье няни Вудхаус. Что касается курицы, то никто точно не знал о ее участи, но она точно была жива до сих пор, поскольку ее яйца то и дело появлялись в мазанках самых несчастных бедняков близлежащей деревни. Одна Мэтти знала, что эта кража была делом рук Финна, по крайней мере надеялась, что знает лишь она. И теперь она лихорадочно думала: «Что же сделает Финн сейчас, когда катапульта направлена на башенку?»

И тут девочка ощутила в глубине сознания шепчущий голос. Она обернулась и посмотрела на Моха. Сапсан наклонил голову и смотрел на нее, что-то бормоча, но не так, как бывает обычно, а внутри ее сознания. Вид птицы и звуки, издаваемые ею, как будто проникли девочке под кожу, в человеческое тело, известное как Матильда Фитцуолтер. Она ощущала внутри себя тень другого существа. «Со мною что-то творится, — сообразила она, — что-то очень странное».

Затем девочка встрепенулась, словно в трансе.

— Я должна выпустить вас всех! Вот что ты хочешь мне сказать!

Мэтти почувствовала дикую радость от этой внезапной способности. Она ощутила, что барьер между человеком и птицей неожиданно исчез.

Девочка поспешила в укромный уголок, где хранились различные приспособления для соколиной охоты. Там, среди инструментов, нашлось несколько маленьких ножичков. И в тот момент, когда девочка схватила один из них, первый камень обрушился на башенку. Она тут же перерезала путы, сдерживавшие Моха. Мэтти работала проворно, освобождая остальных птиц. Потом она стала прыгать на месте и махать руками в сторону распахнутых окон с криками:

— Улетайте! Улетайте!

Камни с оглушительным стуком молотили в стены башенки. Как будто сам воздух корчился в судорогах. Девочка зажала уши руками и продолжала кричать:

— Улетайте! Улетайте! Летите отсюда!

Мэтти видела, как птицы расправили крылья, и почувствовала дуновение ветра, когда они снялись с места. Если бы она сама могла летать, то покинула бы этот замок, где только что убили ее мать, подальше от зловещего шерифа, от этого островного королевства, называемого Англией.

— Зачем ты покинул нас, Ричард? — вырвалось у нее, и голос загремел эхом в собственном сознании, словно камни, стучавшие в стены башенки. — Зачем? Зачем?

Зачем этот благородный принц оставил их всех на растерзание своему чудовищному брату и его дьявольскому шерифу? Дьяволы! Дьяволы! Дьяволы были отправлены, чтобы разрушить ее дом, ее родовой замок! Матильда Фитцуолтер подняла глаза, когда стены башенки начали осыпаться вокруг нее, и заметила, как вылетела последняя птица. Все они были свободны!

Глава 1

Первые уроки

Возвращение соколов к лорду Уильяму было предсказуемо. Правда, вернулись не все, а только четыре, те, которых он звал «последователями». Мох первым влетел в часовню во время похорон леди Сьюзен. Мэтти там не присутствовала — она до сих пор не пришла в сознание после того, как обломок стены упал ей на голову. Жена Ходжа, старая Мэг, не отходила от ее постели. Нелли Вудфинн, мать Финна, тоже ухаживала за нею, а сам он нервно мерил шагами комнату.

Мэтти лежала неподвижно уже почти два дня, ее губы побледнели, веки так распухли, что была заметна малейшая дрожь. Но после похорон своей жены лорд Уильям принес сапсана к дочери, и девочка начала приходить в себя.

— Посмотрите, мой господин! — воскликнул Финн, когда Мох опустился на кровать. — Ее веки задрожали!

— Надеюсь, что так, Роберт. — Лорд Уильям называл Финна не иначе, как именем, данным при крещении.

Его отец служил смотрителем лесов Барнсдейла. Сам Финн, который был старше Мэтти всего на полтора года, играл с нею в замке, когда его родители приходили туда по делам. Лорд Уильям обычно давал им продовольствие из кладовой за то, что Нелли ухаживала за больными членами семьи и слугами. Считалось, что она лучше всех в графстве принимала роды, а также лечила проказу.

Финн приблизился к кровати:

— Она приходит в себя, мой господин, уверяю вас! Она пытается что-то сказать!

— Свободны… свободны… — едва слышно пробормотала Мэтти.

Финн никогда не видел лица, изуродованного таким количеством ссадин и ушибов. Один глаз совсем заплыл и не открывался, а над другим нависла желтая шишка размером с куриное яйцо. Но каким-то чудом девочка все же осталась жива, и даже ни одна кость у нее не сломалась.

Мох, примостившийся на изголовье кровати, начал издавать странные утробные звуки. В комнате повисло молчание. Все чувствовали, как дух Мэтти пробуждается под всеми этими синяками, ссадинами и шишками.

— Свободны… свободны… — произнесла она более отчетливо.

И вслед за этими словами из ее горла вырвался медленный булькающий звук.

— Она задыхается! — Финн бросился к кровати.

Лорд Уильям поднял руку и остановил его, а Мох угрожающе нахохлился и затем одним движением соскочил на подушку. Зрелище было довольно странным — длинные смертоносные когти глубоко зарылись в гусиный пух. А глаза Мэтти неожиданно распахнулись.

— Ты вернулся! — прошептала она. — Ты вернулся!

В течение нескольких часов одна за другой вернулись остальные три птицы — пустельга Моргана, сокол-тетеревятник Улисс и короткокрылый сокол Лира. Они прилетели к своему хозяину, лорду Уильяму Фитцуолтеру, чья жена была убита, чьи золото, серебро и драгоценные каменья были разграблены, чья кладовая была опустошена, чьи посевы были сожжены и чьи слуги, крестьяне и вассалы исчезли. Но часть его соколов вернулась.

Пока Мэтти поправлялась, Финн приводил к ней своих друзей.

Они понравились ей, их общение было живым и непринужденным. Это были сын мельника Рич Мач, Хьюберт Бигге, чей отец умер, а мать варила пиво, и еще сын кузнеца Уилл Скарлок. Уже через несколько дней девочка смогла рассмеяться, когда Финн сказал: