Часть первая, или литовский акцент против бубнового валета (СИ)

Любопытство не порок, а форма склероза.

Человек подозрительно быстро забывает,

что это не его дело

Я.

Вместо предисловия.

Сочинение ученицы 4 "А" класса Елены Орловой.

Прогулка в лесу.

"Я люблю лес. Только в лесу чувствуешь себя свободной. Можно бежать, куда глаза глядят долго-долго, можно валятся на траве, грызть корни и ловить зубами бабочек. В лесу очень много бабочек и других насекомых. А еще много запахов, и постоянно кажется, что за тобой кто-то следит из-за кустов. Это страшно, но мама всегда рядом, и я прижимаюсь носом к теплому боку..."

Когда заварилась эта каша, мне было целых двадцать лет. Внешне. В глубине души по-прежнему стеснительно улыбалась миру светленькая девочка лет девяти, смело сдающая странное сочинение. Учительница младших классов Ольга Павловна спокойно отреагировала на занятные откровения классного сочинения, списав их на мою бурную фантазию. А на вопрос мамы, зачем я это сделала, пришлось честно признаться - написала правду, как просили!

Вот так бесхитростно, не веря в то, что чудесный и большой окружающий мир может обидеть, отнять что-то дорогое, или разрушить мечту я ухитрилась дожить до своего первого совершеннолетия! Вы спросите как? Точно не знаю. Может потому, что я просто верила, и этот самый мир, жалея наивную девчонку, отвечал взаимностью, отводя до времени тучи, неумолимо скапливающиеся над моей непутевой головой.

Но повзрослеть все-таки пришлось. Неприятности хлынули, как дождь в ненастную погоду, а виной тому послужило мое неуемное любопытство.

Часть первая,

или литовский акцент против бубнового валeта

Весна в том году наступила рано. Местами еще лежал снег, в переулках завывал по-зимнему холодный ветер, но яростную атаку солнечных лучей, направленную на замерзший серый город было уже не остановить.

Стоял отличный апрельский день. Один из тех, самых первых, которые надолго запоминаются ярким желтым солнцем, слепящим отвыкшие за зиму глаза, коварными порывами ветра, из-за которых то и дело нехотя запахиваешь куртку, радуясь первым в этом году теплым денькам.

Я сидела на кривенькой скамеечке возле стадиона и грелась на солнышке с самым мрачным выражением лица. Мне было скучно: в этой школе, которая ничем не напоминала ту, где учились мои друзья, в этом городе, который за четыре года так и не стал мне родным, в этом мире людей, в котором совсем нет места таким как я. Меня одолевала тоска по прежнему образу жизни, по миру этикета и многовековых традиций, по той неповторимой атмосфере старины и величия, казавшейся здесь, в унылом дворе, просто сказочной. Я хотела домой... Туда, где мое родовое имя заставляло почтительно склонять головы старейшин, где не было нужды скрыват, кто я есть на самом деле.

- Лона!

Я резко подняла голову, выныривая из тоскливых мыслей.

Возле скамеечки переминаясь с ноги на ногу стоял мой новый одноклассник.

- О, Вик! Давно не виделись, - хмыкнула я, кивком предлагая однокурснику сесть рядом.

Веселый ветерок гонял воду в луже, забавно сминая наши отражения.

Стыдно признаться, но я как сорока падка на все яркое. Благородный профиль и мягкий литовский акцент Виктора, переведшегося в нашу школу в начале семестра, смог даже мне ненадолго вернуть интерес к жизни, не говоря уже о прочих девицах всех возрастов и увлечений. Они готовы были в огонь и в воду, косметики извели... хватило бы здание факультета заново оштукатурить, и все без толку: парень не желал вывесить белый флаг и обратить-таки на кого-нибудь внимание.

Забегая вперед, скажу: на самом деле скромняжка Виктор просто не знал, как вести себя с активными девицами и при катастрофически заниженной самооценке никак не мог понять, что им всем от него надо. Воспитанный на бабушкиных сказках, он искренне верил, что однажды, совершенно случайно встретит ту единственную, от которой не сможет отвести взгляд... И встретил, что характерно!

Но тогда я ни о чем подобном даже не догадывалась, и была твердо намерена заполучить этот образец рода человеческого в свое безраздельное пользование. Но... Виктор сидел со мной за одной партой, джентельменски таскал учебники, равнодушно давал списывать, подносил сумку под недовольными взглядами других парней, и относился ко мне скорее как к другу, чем к лучшему образцу противоположного пола в его окружении.

- Ты знаешь, что у нас завтра последний урок отменили?

- Слышала, - чуть улыбнулась я, с интересом поглядывая на энциклопедию, которую он держал в руках.

- Это для нашего доклада в библиотеке взял. Пол часа бессмысленных реверансов из-за какой-то потрепанной книженции, - проследив за моим взглядом, пожаловался Вик.

Я с еще большим восторгом воззрилась на кладезь ценной информации.

- Лучше бы ты так на парня так смотрела, а не на пыльный кирпич!

От неожиданности я подпрыгнула и резко обернулась. Скамеечка стала невероятно популярным местом: к ней на всех парах приближалось мое "родовое проклятие". Надо признать именно его появление в моей жизни основательно разнообразило интернет-переписку с лучшей подругой. Моя дорогая Анька осталась там, куда я так мечтаю, но не могу вернуться. А вместе с ней и Келли, и Мик, и все прочие "други" и "недруги" с которыми я вместе еще в песочнице копалась. А что? Ничто человеческое нам не чуждо! Я и в салочки играла, и в дочки-матери, вот только что в детский садик не ходила, но это было бы чревато нехорошими последствиями... для садика.

Хоть "проклятие" и не имело трех метров роста, все равно нагло возвышалось надо мной в ожидании ответной гадости.

Почувствовав мое нежелание ввязываться в перепалку, Вик решительно протянул руку.

- Пойдем, Лона. Я провожу тебя домой. Этот кирпич, - Вик неприязненно покосился на "проклятие", - изрядно весит.

Я улыбнулась. Мне была приятна такая забота, но факт, что я и сама в состоянии поднять стопку таких книжек, не напрягаясь, никто не отменял.

- Спасибо, но я...

- Бесполезно, друг мой бесполезно! - перебило "проклятие", присаживаясь на скамейку рядом со мной. Та протестующее скрипнула, и он быстро передвинулся поближе ко мне. - Этот айсберг способен потопить целый лайнер воздыхателей. Ты просто зря тратишь время. Правда, Лона?

Я бодро вскочила, избежав тем самым попытки приобнять меня за талию.

- Зато у тебя в графике свиданий каждой овце местечко найдется, - мрачно отбрила я.

У меня был период тихой задумчивости, мучала ностальгия, и совсем не хотелось ни с кем скандалить.

- Зато у тебя таковой и вовсе отсутствует! - не унималось проклятие.