Мгла (СИ)

— В таком случае, нам стоит подготовиться к этой встрече! — Воскликнула сестра, не в силах скрывать радостного возбуждения, захватившего всё её существо при мысли о том, что в жизнь нашу войдет нечто невероятное, в лицах всадников, ворвавшихся в наш дом на закате, и, надо признать, я её понимала.

Попирающий северную границу старинный замок де Эллэр на протяжении вот уже трехсот лет берег покой страны. Окруженный древними лесами, он имел статус приграничной крепости, веками защищающей центральные земли от нападений кровожадных северных племен. Возможно, когда-то так и было, но последние сто лет замок покоился среди зеленого моря бескрайних лесов, будто заботливая мать, взращивая в прохладной тиши уже двенадцатое поколение баронов и баронесс. Казалось, мы живем в крохотном обособленном мирке, окруженным массивным кольцом древних лесов. Стоит ли удивляться тому детскому восторгу и болезненному любопытству, что охватило нас от столь внезапного вторжения?..

— Ваша милость, — вырвал меня из раздумий голос служанки. — Ваша милость, ваши батюшка с матушкой к ужину спуститься просят.

Значит, Элоиза была права, едва различимо кивнула я своим мыслям, поднимаясь из кресла и осторожно опуская на него теплую шаль, неторопливо подойдя к высокому зеркалу в резной раме из мореного дуба. Привычно собрала волосы, позволяя служанке заняться шнуровкой домашнего платья, быстро покинувшего мое тело и уступившего место белому атласу жесткого корсета.

— Ну и напугали же вы нас, ваша светлость! — Возбужденно проговорила служанка, споро затягивая частую шнуровку.

— В самом деле? — С нарочитым равнодушием обронила я, внутренне сжимаясь от вернувшихся воспоминаний.

— Ей-ей! — Подтвердила девушка и, подумав, добавила, скрываясь за дверцей шкафа. — Больше — только после той охоты. Какое наденете?

— Правое, — даже не глядя на предложенные наряды, откликнулась я, сжимая атлас нижней юбки. И попыталась избавиться от навязчивых мыслей за торжеством любопытства: — А что за люди прибыли к нам?…

— Ох, не знаю ваша милость, — Поправляя корсаж, покачала головой моя наперсница. — Они едва спешились, как ваш батюшка их в дом увел. Вот кони у них злющие — всех конюхов перекусали, а про хозяев их… Разве что себе под масть коней выбирали. Один рыжий, а другой белесый. Да матушка ваша, как увидала их, так весь цвет потеряла. На окно оглянулась… — меж тем продолжала моя собеседница, не обращая внимания на мои враз побелевшие костяшки. — Прижала руки к лицу…. Ай-яй-яй ваша милость, — укоризненно покачала головой горничная. — Зачем же вы юбку-то порвали?

Моих сил хватило лишь на тихий горестный вздох.

Конечно, она испугалась… Удаленность наших владений от столицы позволяла скрывать правду о моих припадках, но что будет, если кошмары настигнут меня при посторонних? Удастся ли сохранить тайну?..

Дверь тихо скрипнула. Вздрогнув, я вскинула голову, встретившись взглядом с голубыми очами младшей сестры. Застыв на пороге, Элли нетерпеливо переступала с ноги на ногу, открывая зеленый атлас легких туфель в солнечной пене кружев нижней юбки. Поймав её нетерпеливый взгляд, я чуть улыбнулась и, пообещав поторопиться, обратила вопрошающий взгляд на застывшую рядом девушку.

— Ваша милость, позвольте продолжить?.. — Опасаясь, что моя недвижимость является предвестником беспамятства, жалобно проговорила она, нерешительно прикасаясь к малахитовому гребню.

— Да, конечно… — Кивнула я, опускаясь перед трельяжем, уныло глядя на свое отражение.

Святая Дева, как же я не подумала об этом…

Узнай кто о моих кошмарах, о черноте, пронизанной алыми вспышками, что завладевает моим сознанием и уделом моим станет скорбь послушницы в одном из удаленных монастырей….

Вскоре, густая волна чёрных волос была уложена под янтарную сетку и я выплыла из комнаты. Критично осмотрела свое отражение, по достоинству оценила высокую прическу, подчеркивающую и белизну моей кожи, и длину гибкой шеи, и, подцепив под локоток едва не пляшущую от нетерпения сестренку, направилась к двери.

Глядя в её оживлённое лицо и горящие в предвкушении глаза, я невольно улыбнулась, отгоняя мрачные мысли.

Разница в возрасте у нас Элоизой составляла всего два года, внешнее сходство не давало усомниться в наших родственных связях, но даже слуги отмечали разность наших характеров. Порывистая, любопытная, живая будто ртуть и беспокойная, как весенний ветер сестра, казалось, не могла провести в состоянии покоя и секунды. От проделок младшей де Эллэр страдал весь замок, я предпочитала наблюдать за ними с отстраненным любопытством обезопашенного от них существа. Жизнь гудела в теле моей сестры выплескиваясь сиянием из голубых, как вешнее небо глаз. В моих, серых, будто осколки серого агата очах отражалось спокойствие умиротворенного тока моего бытия. Волосы Элоизы, такие же жесткие и прямые, как и у нас с матерью пахли неуловимым флером горных цветов. От моих прядей расходился горький аромат южных специй. Мать говорила, что мы непохожи и похожи, будто день и ночь — две равные, но бесконечно далекие величины.

Отец, потомственный вояка и лучший мечник Северной твердыни, сравнивал со спатой и кописой. Но, несмотря, ни на что, я любила свою сестренку, пожалуй, столь же сильной любовью, как и та, которой окружала меня она. Поймав мой изучающий взгляд, сестренка беспокойно пробежалась пальцами по лазурному бархату платья, с трудом удержав дернувшуюся руку от нервного приглаживания обычно встрепанных волос, ныне аккуратно собранных и уложенных мягкими локонами.

— Не беспокойся, ты чудесно выглядишь. — Искренне проговорила я, поправляя массивный браслет на запястье.

Элоиза благодарно улыбнулась и многозначительно глянула на серебристый муслин моего платья:

— Опять серое? Мама будет не довольна.

— Ну, — Надула губы в притворной обиде, но тут же рассмеялась я, не зная как признаться в том, что и на наряд свой обратила внимание только при её словах. Впрочем, знающая мои предпочтения служанка избрала цвет, ставший неотъемлемым продолжением меня с того самого дня, как я открыла глаза, и осознала, что не знаю даже своего имени. — Может же юная леди позволить себе покапризничать?

— Приличная девушка не должна быть капризной наедине с собой! — Погрозила пальцем сестренка.

— Предлагаешь перенести обсуждение моего гардероба на суд общественности? — Несколько более резко чем следовало, поинтересовалась я, но, к счастью, сестра не заметила моего неподобающего тона, увлеченная размышлениями о моем предложении, будто в зеркале отражающимися на лице, медленно меняющим выражение бесконечного восторга на столь же всепоглощающую скорбь, печальным вздохом сорвавшимся с розовых губ:

— Я бы предложила. Вот только в этом случае мама наверняка отправит меня в монастырь Селиек. А там за такие мелочи как крыса в келье сестры-настоятельницы порют розгами, вымоченными в соляном растворе.

— О-о… — Только и смогла вымолвить я, останавливаясь у парадных дверей, за которыми начинался спуск в парадный зал, на миг заглянув в печальные очи цвета весеннего неба.

Ссылка в монастырь была, пожалуй, единственной угрозой, способной напугать мою бесстрашную сестренку. Заслышав ненавистное словосочетание, Элоиза моментально теряла весь свой задор, становясь хрупкой, будто фарфоровая статуэтка, робкой, как трехмесячный олененок и беззащитной, как Атальская лилия. Превращение растрепанного демоненка в благовоспитанного ангела занимало не более секунды и выглядело столь же естественным, как бег облаков в бесконечной глубине летнего небосклона. Впрочем, обратное превращение было и вовсе неуловимо…

— А ведь когда-то я считала эту лестницу лучшим местом в доме, — Простонала Элли, разбивая поток мыслей созерцательной задумчивостью прозвучавшей в нежном голосе.

— И с каких же пор они уступили первенство другим? — Заинтересовалась я.

— С тех пор, как нормальный спуск с оных заменился бессмысленной балансировкой на скользких ступенях. — Пробурчала сестренка, с ужасом поглядывая на крутой спуск.