Потерянный король

- Наследником, которого вы так неустанно ищете, владыка, может оказаться лицо, посвященное в нашу тайну, - вернувшись на свое место, проговорил Зиирх, - Не буду тянуть, как вы велите, а спрошу вас напрямик. Что вы знаете о Чародее?

- О Чародее? - седовласый в изумлении приподнялся с кресла, - То, что он мешает мне. Не темни, рассказывай, что ты придумал.

- Не я, а наш многоумный маг-чародей, - возразил оборотень, удобнее уселся в кресле и продолжал, - Итак, Гвендаль по прозвищу Чародей. Он похитил "Мудрость гоблинов", стало быть он ее прочел, стало быть он знает о пророчестве. А что мы знаем о нем? Мы наблюдали его в зеркале не раз: он с юных лет заявил о себе как предприимчивая личность и как талантливый волшебник. Говорят даже, что он величайший из чародеев наших дней, и мало кто способен с ним тягаться. А откуда это в нем?

- Надо полагать, то кровь Витольда Рено, - пожав плечами, заметил седовласый.

- Вот! - поднял палец Зиирх, - Мы и подошли к главному. Витольд Рено, Чародей в Красном Плаще, победитель Пятерых, заклятый враг Умадана. Он был не только величайшим чародеем, но и весьма интересным мужчиной. Прекрасные дамы его обожали. Женат он был трижды и два раза весьма странным образом. Его первая жена, кажется, ее звали Реймин, была слаба здоровьем. Она родила ему дочь Анну, впоследствии таинственно исчезнувшую, и спустя какое-то время умерла. Говорят, ее сердце не вынесло того, что Витольд увлекся красивой чужестранкой. Чародей, правда, соблюдал приличия и ввел новую жену в дом лишь год спустя после смерти Реймин. Линнет была сказочная красавица, но без роду, без племени. Не известно, кем были ее родители. Кроме того, была в ней одна странность. Она до смерти боялась зеркал. Говорила, что гадалка предсказала ей смерть от зеркала. Видно, то была хорошая гадалка. Говорят, зеркало Линнет подсунул никто иной, как Робур из Армаиса. Почтенный чародей надеялся, что после смерти первой жены Витольд обратит внимание на его дочь Зольвин, а тот предпочел бедную воспитанницу старого волшебника. Сердце доброго опекуна Линнет не вынесло обиды. Своя кровиночка все-таки дороже.

- Так что стало с бедной воспитанницей? - спросил хозяин Зиирха.

- Линнет посмотрелась в зеркало и окаменела, - оборотень выдержал многозначительную паузу, - Она была матерью Гвендаля. Витольд очень горевал, но в третий раз женился - как и мечтал Робур на Зольвин. Она заменила мальчику и девочке мать, но тоже прожила недолго - наступила в саду на змею и в одночасье скончалась. Муж был в отъезде, лекари оказались бессильны.

- Окаменела, глянув в зеркало, - уже не слушая оборотня, повторил седовласый в раздумье, - Ты думаешь, Зиирх, что девушка-сиротка могла быть зеркальным демоном?

- Это наш чародейчик так думает. Я склонен с ним согласиться, - Зиирх усмехнулся, - Как вам такой поворот?

Его собеседник задумчиво подпер подбородок ладонью.

- Но зеркальные демоны безобразны, - возразил он.

- Они могут принимать разные обличия, - покачал головой Зиирх, - А если кто-то из родителей - мама или папа был демоном огня, зеркальные демоны способны превращаться в очень красивых существ. В эльфов, например.

- Не говори ерунды, - возмутился седовласый и снова призадумался, - Но если это так, если Линнет была зеркальным демоном и в ней текла кровь Литгонды, то Гвендаль может быть нам очень полезен. Как узнать, правда ли это?

- Придется найти его и предъявить той, из-за кого мне пришлось сегодня померзнуть, - сказал Зиирх.

- Так ты нашел? - обрадовался его хозяин.

- Конечно, конечно, владыка, - вкрадчиво протянул оборотень, - Отыскал в вороньем гнезде. Это мой вам подарок.

Он пошарил в кармане своей длиннополой черной одежды, а когда раскрыл худую бледную ладонь, на ней лежал, поблескивая в темноте, стеклянный шарик. Шарик засверкал радужными искрами, перекочевав из одной руки в другую. Седовласый подбросил его на ладони и негромко рассмеялся.

- Прелестная вещица, - молвил он, - Думаю, ты не ошибся. Я помню, как они сражались у подножия горы, и как Гвендаль обратил ее в этот самый шарик. Красивый шарик. Надеюсь, краса той, что в нем, тоже не увяла. Жаль, если время иссушило столь прекрасный колдовской цветок. Это ведь и на ее характере может сказаться.

- Характер у нее всегда был скверный, - скрипуче рассмеялся оборотень, - Она покочевряжится малость, но все же поможет нам.

- Она - да, - брови седовласого сошлись над переносицей в хмурой задумчивости, - Но вот Гвендаль? Что если он заупрямится, когда попадет к нам в руки?

- И это тоже будет недолго, - сладко пропел оборотень, и его глаза хищно, по-волчьи, блеснули во тьме подземелья, - На всех можно сыскать управу, даже на Чародея.

Хозяин Зиирха оторвал взгляд от шарика, и взглянул на оборотня с удивлением.

- Какую же управу ты сыскал на него?

Зиирх загадочно усмехнулся. Его взгляд наполнился торжеством и сознанием собственной значимости.

- Вы недооценили меня, владыка, - проговорил он, - И совершенно напрасно. Я знаю способ, один лишь способ заставить Гвендаля слушаться. Это - мальчик, его племянник, единственный, кем он дорожит. У кого в руках Элиа Рассказчик, у того в руках Гвендаль.

- Как же я могу держать в руках Элиа? - в недоумении проговорил Эверонт.

- Он уже у вас в руках, - промолвил Зиирх и снял с шеи цепочку, - Это мой второй вам подарок.

На цепочке висела талисманница - вышитый золотым бисером мешочек из светло-зеленого атласа.

Места в повозках хватило не всем. Армаисские купцы, полувоины-полукочевники, спали, как убитые, завернувшись в свои теплые зимние одежды, на походных тюфяках под открытым небом. Хуже приходилось тем, кто не привык к дорожным ночевкам в зимние холода. Не смотря на теплые плащи, ворох дорожных одеял и верблюжьих попон, на постоянно горящие рядом костры, холод терзал путников всю ночь. Ледяной ветер, гулявший по степи и мороз, идущий от стылой земли, едва прикрытой снегом, пробирали до самых костей, не давая уснуть. И лишь под утро, когда на посеревшем небе замаячил серебряный глаз Аэрендэль - Утренней Звезды, на путешественников снизошел, наконец, желанный покой. Но самый сладкий и мирный предрассветный сон был вдруг прерван. Жуткий крик, не человеческий и не звериный, прокатился над степью, отдавшись звенящим эхом от промерзшей земли и всколыхнув сухой, посеребренный инеем ковыль. Верблюды в караване в панике шарахнулись в разные стороны, не слушаясь погонщиков, лошади с тревожным ржанием поднялись на дыбы. Часовые, оставленные на ночь, схватились за оружие, в испуге оглядывая пустынную, еще темную степь. Люди, спавшие у костров и в повозках, вскакивали и трели глаза спросонья, содрогаясь от ужаса.

- Кочевники Иарсула? Гоблины из Нехоженой земли? Драконы? - неслось по каравану, передаваясь из уст в уста.

Караванщики были перепуганы, все суетились и хватались за оружие. Кадо, едва успевший задремать у костра, приподнялся на локте и потер глаза. Морозный воздух щипал за щеки, а сон как рукой сняло, от одного только звука чудовищного крика, проникавшего в самое сердце. Даже Ронф, которого было ничем не пронять, скинул с себя все одеяла и сидел рядом, дико и бессмысленно озираясь.

- Что это за страсть такая? - пробормотал он, с недоумением и тревогой глядя на суету в караване.

Степь окружала пустынным безлюдным простором, и волнение на стоянке каравана почти улеглось, когда крик вдруг повторился также тоскливо и отчаянно. Кадо похолодел, когда понял, откуда он исходит.

- Чтоб мне провалиться в троллью нору! - ахнул Ронф, метнулся к Элиа и изо всех сил зажал ему ладонью рот.

Но Элиа уже не кричал. Его крик оборвался на самой высокой и пугающей ноте, как и в первый раз. Кадо прижал ладонь ко рту, с ужасом глядя на спящего друга, чье лицо было покрыто мертвенной бледностью, точно у могильного изваяния.

- Что это с ним? - шепотом спросил Ронф, подняв на Кадо круглые от испуга глаза.

Кадо только развел руками.