Ангельская академия (СИ)

И когда круглый отличник обратился с совершенно сумасшедшей просьбой, Тимофей безмятежно отреагировал:

- Прости, я не совсем понял. Что тебе нужно для опыта?

- Двадцать четыре часа привнесённого счастья, - не моргнув глазом, отчеканил юнец.

- Э... а какого рода опыт будет поставлен? - Тимофей внутренне подивился собственному спокойствию.

- Я задумался над тем, что этого божественного дара отпускается человеку недостаточно.

- Недостаточно? - Тимофей озадаченно выгнул седые брови.

- Простите, - парень тут же смутился, - Я хотел сказать, что хочу подойти к решению задачи через изучение вопроса увеличения количества отпущенного человеку счастья.

Тимофей внимательно посмотрел в полные доброты и простодушия глаза и согласился...

***

По прошествии двух недель Тимофей, кряхтя, взошёл на кафедру божественной академии. Обведя тяжким взглядом великомученика учёный совет, резанул безо всяких предисловий:

- Учебное задание группа провалила!

Но ожидаемого взрыва негодования не последовало. Седовласые преподаватели лишь согласно закивали и не выказали ни малейшего возражения. Опешивший от такого докладчик совершенно растерялся. Ситуацию спас Гавриил.

- Тимофей, никто и в мыслях не имел оспорить вашу оценку работы студентов. Но можно изложить поподробнее?

Тимофей глубоко вздохнул и выдал заранее выстраданную речь. В ней он старательно избегал упоминания о нескончаемых и глупых вопросах, не говорил и о совершенно непривычных с человеческой точки зрения темпах усвоения студентами информации, молчал обо всём, что в действительности было лишь следствием его относительно недавнего перерождения. И всё же, как ни крути, а даже по меркам снисходительных слуг Престола Господня картина вырисовывалась удручающая.

- Уважаемый преподаватель, ваши, полные горечи слова безусловно тронули аудиторию. Но все же хочется спросить, неужели ни один студент не заставил ваше сердце наполниться оптимизмом?

Тимофей устало взглянул на пузатого старичка. Страдальчески заломленные руки совершенно не вязались с нереальной белоснежностью крыльев, пушистость которых, в свою очередь, смотрелась нелепо рядом с зеркальной лысиной. Мысленно вознеся молитву, Тимофей пустился в полное вздохов и причитаний повествование. Рассказ о самой светлой голове курса полнился искренней печалью. Старик был далёк от мысли приукрашивать действия студента, но и привнести хоть каплю незаслуженного укора не смог. Он без обиняков рассказал, как были испрошены аж двадцать четыре часа привнесённого счастья, как студент снабдил ими действительно достойного парня, который не пожелал ни секунды истратить на себя. Рассказал Тимофей и все подробности случившегося позднее, без утайки изложив, как молодой человек превратил один день своей девушки в реальную сказку. Когда же рассказ подошёл к кульминации, аудитория просто окаменела. Молодой человек не смог вынести переизбыток отражённого счастья в глазах любимой, и его сердце просто-напросто разорвалось...

Внезапно разразившийся рёв лысого заставил докладчика прерваться. Испуганно посмотрев на слушателей, Тимофей с ужасом осознал, что весь тысячелетний совет кафедры рыдает.

Первым овладел собой Гавриил. Стараясь сохранить спокойствие, он осторожно уточнил:

- Этот печальный опыт был правильно воспринят студентом?

- Нет! Не правильно! Он решил, что люди просто не могут пережить переизбыток счастья. Тогда как тут имелась банальная невозможность использования чужеродного счастья, - Тимофей уже сам был готов зарыдать, но собрав последние силы продолжил, - Ну, как, как я вас спрашиваю, можно переводить на следующий курс студента, который не знает элементарщины? Ведь даже самим людям доподлинно известно, что сделать себя счастливыми могут только они сами!

Тимофей замолчал. Но тишины в аудитории не наблюдалось. Шуршание крыльев, всхлипывания, причитания и невнятные бормотания начали действовать на нервы. Он резко захлопнул папку и объявил:

- Вот собственно по этому я и оставил почти весь курс на второй год. У вас есть ко мне вопросы?

- Да, - голос принадлежал архангелу, - Что значит “почти весь курс”?

Зал мигом погрузился в тишину. Седые старцы тут же устремили на Тимофея свои бирюзовые очи.

- Я перевёл на следующий курс всего одного студента.

- Кого?

- Игнатия.

Возглас удивления пронёсся по залу, словно порыв осеннего ветра.

- Уважаемый Тимофей, - Гавриил был подчёркнуто спокоен, хотя изумление читалось на его лице крупными буквами, - Вы действительно говорите об Игнате? Об этом хроническом двоичнике?

- Да.

- Но почему?

- Его работа была единственной, что мне понравилась.

- А конкретнее? - оживился только что рыдавший толстяк.

- Он все две недели устраивал своему подопечному чистое небо над головой, - и видя непонимание слушателей, Тимофей пояснил, - Тот человек практически утратил веру. И когда шёл дождь, постоянно говорил фразу “Прогнило всё в небесной канцелярии”. Так вот, за эти две недели он не произнёс эту фразу ни разу!

И Тимофей торжествующе поднял указательный палец.

- Простите, а какое это имеет отношение к поставленной задаче?

Тимофей улыбнулся и пояснил:

- Прямое. Хотя, я это понял, лишь прочитав его отчет.

- Что там было? - хором вопросили сразу четверо или пятеро.

- А там был всего один вопрос. Вопрос студента преподавателю. “А разве можно ради каких-то опытов, вот так запросто, распоряжаться человеческими судьбами?”

2. Второкурсники

Время близилось к полудню. Затопившее всё и вся солнце не резало глаз. Словно звон миллионов колокольчиков, оно отражалось в бесконечности капель росы. Неохватные просторы сочной зелени полнились немыслимыми гроздьями плодов, которые совершенно непостижимым образом тут и там соседствовали со сказочной красотой неувядающего цветения. Неведомое ни одному из смертных буйство красок тонуло в пронизывающей всё перламутровой дымке...

Тимофей вздохнул и захлопнул окно. Массивная витражная рама закрылась легко и бесшумно. И это в очередной раз вызвало горечь непривычности. Старик завернулся в обветшалые крылья и плюхнулся в бархатное кресло. Несколько минут ворочанья успехов не принесли. Послеобеденный сон не шёл.

Окончательно расстроившись, Тимофей уставился в потолок. И тут осторожно постучали.

- Входи, Гавриил.

Двери мягко распахнулись, на пороге возник архангел. С элегантностью урождённого бессмертного перешагнул порог и поприветствовал хозяина:

- Здравствуй, Тимофей! Вижу, ты опять не в духе.

- Здравствуй. А с чего мне быть в духе? У меня ничего не выходит. Понимаешь, ничего! - Тимофей махнул рукой и попытался отвернуться.

Но Гавриил легонько потянул на себя массивное кресло и тут же развернул к себе недовольного старика.

- Я слышу это уже не первый день.

- Именно! - Тимофей был готов вскричать, - Именно, что не первый день! Не только твоё, но и терпение Господа не безгранично. Я всякий день готов сгореть со стыда! Ну, не получается из меня учитель ангелов! Как вы все этого не понимаете? Не получается!

Но Гавриил не проронил ни слова, лишь улыбнулся уголками губ.

- Твоя самокритичность похвальна. Но, к сожалению, она далека от понимания реального положения вещей.

- Да всё я понимаю... - голос Тимофея внезапно дрогнул, и Гавриил понял, что ещё чуть-чуть и собеседник расплачется.

- Нет, не понимаешь, - наставительно заявил представитель старшего ангельского сословия, - Ты делаешь успехи. Да, да! И по меркам бессмертных они невероятные. А вот излишнее самобичевание попахивает гордыней.

- Гавриил! - простонал Тимофей, - Ты говорил это сотни раз, а я сотни раз отвечал. Я профессиональный педагог. Но по меркам людей! Я уже много раз говорил, что тесты на восприятие и на ангелах работают. Тутошняя молодёжь, конечно, не так проворна как хомо сапиенсы. Сам понимаешь, лукавый насадил в людские души немало греховной прыти, - старик на несколько секунда замолчал, а потом с горечью бросил: - Я вымотан, Гавриил. Все мои жалкие потуги не приносят и десятой доли ожидаемой отдачи.