Хранители света (ЛП)

Множество странных вещей и явлений вмещает Цитадель Метамор, и моя дружба с Томасом — одна из таковых. Когда-то очень давно он принял мою службу и клятву верности, тогда простого мастера Огня. И почти десятилетие молчал о моем втором титуле. Титуле наследника престола острова Китов. Знал... и молчал. Когда после битвы Трех Ворот от меня осталось лишь полусгоревшее тело, востановленное проклятием Насожа,  но ставшее при этом безгласным и безмысленным животным, именно лорд Хассан позаботился, чтобы я получил должный уход и отправил весточку моему приемному отцу. Вновь же осознав себя, именно с его помощью я получил посильную мне работу... не только посильную, но и как я понял куда позже, ставшую очень полезным опытом для меня самого.  Редкое, даже можно сказать, редчайшее благородство.

Я же, со своей стороны, продолжал и до сих пор продолжаю восхищаться тем, как поставлено руководство Цитаделью. Особенно в том, что касается искусства и свободного обмена знаниями. Во времена, до битвы Трех Ворот, Цитадель постепенно становилась своеобразным центром притяжения для всяческих творческих личностей. Писателей, художников. Скульпторов. Мы, жители острова Китов, Уэльцы, гордимся нашим Флотом, гордимся нашей торговлей, опутавшей своими путями почти весь мир. Но почему мы никогда не поощряли создание библиотек? Никогда не вкладывали средства в художников, в скульпторов, в алхимиков, в конце концов?

Нечто новое, возникающее при контакте двух развитых культур, может быть потрясающим в своей величественности и красоте. Если объединить потенциалы свободной торговли и свободного обмена знаниями... Кто знает, куда может завести этот путь и что будет с окружающим миром?  И я, и Томас, мы вместе надеемся, что только хорошее.

Потому-то, Томас и я, с одной стороны внимательно следим друг за другом, с другой стороны, доверяем друг другу... не меньше, чем другим, чем тому же Михасю, или Джеку ДеМуле. Нисколько не меньше, хотя наше доверие стоит на иной основе и оно... другое.

И именно благодаря этому доверию, из малой приемной я отправился не в тюрьму, как можно было бы ожидать, а в одну из боковых кабинок Молчаливого Мула, да не один, а в компании его светлости.

— Неплохо, но только для разнообразия, — высказался я, положив на язык ложку овсянки.

Нет-нет! Не стоит думать, что моим наущением, Донни выставил нам только овсянку. Разумеется, сначала на стол встал кувшин со светлым легким элем. И благородно изогнутая бутылка эльфийского вина. И поднос с овощными закусками, а уже только после них — супница с вареной на мясном бульоне овсянкой. «Sic! — скажет непосвященный, — но вы же травоядные!» «Хм, — покачает головой знаток, — травоядные-то, травядные, но...»  Я же скажу так — трава, травой, а мясной вкус иногда ощутить хочется.

Но вот, наконец, все тарелки и стаканы заняли положенные места, застучали ложки и вилки, булькнул, переливаясь в хрустальные стаканы благородный напиток, охрана вместе с подошедшим Рупертом вежливо прикрыли дверь кабинки и началась неспешная беседа.

Итак, для начала я сказал, что разварная, на мясном бульоне овсянка неплоха, но не более того. А лорд Хассан, закусив очередную ложку листом салата, согласился:

— Безусловно, овсянка — простая пища. Но иногда, для разнообразия, можно.

— Хм, — вдохнув горьковатый аромат вина возрастом в несколько столетий, сказал я. — У нас много общего, милорд.

Наши с ним беседы имели и имеют до сих пор множество известных только нам аспектов. Один из таких — обращение. «Милорд» и «ваше высочество» для официальных случаев, но «Томас» и «Фил» — для личной беседы.

Услышав официально-парадные слова, Томас бросил на меня настороженно-ожидающий взгляд, буквально миг подумал и кивнул:

— К примеру, знакомство с одним крысом, который недавно повел себя более чем странно.

Овсянка,  грубая и твердая... ну-у... не в данном, разумеется случае, но все равно эта каша требует определенного упорства при жевании и дает хорошую возможность обдумать ответ. Я использовал все ее свойства, как только мог, и лишь потом ответил:

— Милорд, до сего дня я думал, что хорошо знаю Маттиаса. И мнится мне, что я знаю его чуточку лучше иных прочих, даже и его подружки. Возможно он несколько... упрям. Нет! Возьму свои слова назад. Он упрям лишь иногда, когда кто-то касается его прошлого. И к тому наверняка есть очень серьезные причины. Но милорд, Маттиас абсолютно достоверно не желает тебе вреда. А еще... столь грубое обращение твоих охранниц с леди Кимберли, непростительно! В конце концов, она титулованная дворянка!

Теперь уже лорд Хассан сначала задумчиво ковырял ложкой в тарелке, а потом столь же неторопливо жевал разваренную кашу.

— Филлип Теномидес, скажи мне, как огненный адмирал и кронпринц острова Китов, каково будет наказание для моряка, напавшего на своего адмирала?

Сегодняшний день определенно можно было бы назвать «днем медленного жевания овсянки». Нет, все-таки гадостный вкус у этой каши! И зачем я ее заказал? Хотел молодость вспомнить? Довспоминался!

— Смерть, если целью нападения был мятеж. И на усмотрение адмирала, если были смягчающие обстоятельства. Каковым может быть, к примеру, безумие.

— Безумие?

— Оно самое, милорд. Каковое, как я подозреваю, и охватило сегодня днем Маттиаса.

— Хм-м...

Удивительно, но похоже лорду Хассану овсянка нравится. Действует ли это его новообретенная жеребцовая сущность, а может быть извращенный аристократический вкус... но как я неоднократно слышал, на завтрак он частенько заказывает именно ее и поедает с неизменным аппетитом. Вот и сейчас, он уплетал столь нелюбимую мной пищу с завидной скоростью.

— Что ж, я могу признать, что Маттиас был не в себе сегодня, — наконец он отложил очередной лист салата и ложку. — Но признать тот неоспоримый факт, что с «леди» Кимберли обошлись совершенно неподобающе, я не могу.

Никогда не считал себя тупым, но понять сказанную лордом Хассаном фразу было непросто. Как-то лорд ее так закрутил, что вышла она вся... сама себе противоречащая. Как можно не признавать факт, одновременно объявляя его неоспоримым? К тому же, что-то меня в этой фразе царапнуло, что-то странное, спрятанное на виду, и...

— «Леди»?!

— «Леди», — с легкой улыбкой прикрыл глаза лорд.

А ведь каша-то не так уж и плоха. Особенно, если приправой служат очень-очень интересные мысли о прошлом...

— 688 год, зимнепраздник, кража Пламенного Стража, — выдохнул я, — но почему?! И вы не стали ее преследовать? Не приказали найти... А сейчас? Сейчас-то она полностью в ваших руках!

Нечасто мне удается видеть столь примечательное зрелище: смущенный герцог. Прижав уши и опустив глаза, он крутил в руке ложку и чуть только что не краснел.

— Я был молод, влюблен и... о боги, как я был влюблен! Стихи, ночные свидания, подарки... в конце — разбитое сердце. И прекрасная богиня, уезжающая в ночь, с моим Пламенным Стражем, омытым ее слезами. При расставании, разумеется.

Ах, леди Кимберли, леди Кимберли... божественно прекрасная, стильная, энергичная, предприимчивая... ну кто бы смог узнать в бросившейся защищать и выгораживать Маттиаса крыске, совершенно неотразимую Сафо-Золотые Пальчики? Аферистку, чье имя с придыханием и обожанием произносили молодые люди в аристократических салонах лет пять-семь назад? Что с ней случилось? Любовь? Любовь?! Любовь!! Что ж... так ей и надо!

— Ваша светлость, — ухмыльнулся я, — Надо полагать, уникальный алый бриллиант уже вернулся в вашу сокровищницу?

У-у-у... Похоже, сегодня мой день! Дважды смущенный лорд Хассан!! Я положил в рот еще ложку овсянки. Нет, как же все-таки вкусно готовит Донни!