Рыцарь-чародей

– Трудиться и воровать, – пробормотал Мани.

– Велите вашему коту принять мои слова на веру, хозяин. Ни у вас, ни у господина Тауга, ни у любого другого вашего друга я никогда ничего не украду.

– Хорошо, – сказал я, – ты сможешь служить мне на юге, коли мы не найдем для тебя лучшего занятия.

Тут Вил удивил меня, причем не в последний раз. Двинувшись на звук моего голоса, он нашарил мои ступни, достигающие края сиденья, и поцеловал. Прежде чем я успел опомниться, он подошел к двери и обернулся напоследок. И на месте пустых глазниц я увидел два ясных – даже сверкающих – голубых глаза. Затем дверь за ним закрылась.

– Это такой фокус, – сказал Мани.

– Знаю. Мне жаль, что это лишь обман зрения.

– Поук гораздо ловчее. – Мани спрыгнул с подоконника на пол, легкой трусцой подбежал к моему креслу и, взмыв вверх в потрясающем прыжке, вцепился когтями в обивку сиденья и взобрался на него. – Он всех дурит, прикидываясь слепым, хотя на самом деле зрячий.

– Он уже был слеп на один глаз, – сказал я. – На моей памяти, всегда. Так о чем ты хотел поговорить, Мани? О чем-то секретном, раз ты пожелал говорить последним?

– Нет.

Он удобно устроился у меня на коленях.

– Если ты не желаешь говорить или предпочитаешь подождать…

– Я помог вам. Разве я не заслужил несколько минут покоя?

Я согласился с ним и несколько минут сидел, гладя его. Гильф (который наведывался в конюшню) поскребся в дверь. Мани попросил не впускать пса, и я крикнул Гильфу, чтобы он заглянул к Таугу.

– Я проник туда вместе с вами, – начал Мани.

– В зал Утраченной Любви? Я знаю.

– Вы вошли туда с помешанной женщиной, но меня не интересовало, какую такую любовь она потеряла. Я пошел искать свою собственную. Это было ошибкой.

Я продолжал гладить кота и не произнес ни слова.

– Некогда я был вольным духом. Некогда – обычным котом, знать не знающим, что такое ложь. – Мани говорил медленно и задумчиво, словно обращаясь к самому себе. – Первое – прекраснейшее из всех существований; второе – прекраснейшая из всех жизней. Я утратил и первое, и второе.

Он посмотрел на меня с таким безнадежно-печальным выражением черной мордочки, что у меня сжалось сердце.

Шилдстар восседал на троне покойного Гиллинга с таким видом, словно сидел там всю жизнь, а Тиази со своим золотым жезлом стоял рядом, как если бы прежде служил отцу Шилдстара. Это был один из тех разов, когда я с особой ясностью увидел, насколько ангриды чужды не только нам, но и всему живому. Вальфатер по природе своей не отличался от нас: между ним и нами существовало родство.

– Ваше величество. – Бил поклонился чуть ли не до самого пола. – Я поздравляю вас – не только от своего лица, но и от имени своего короля, – с восшествием на престол ваших предков.

Да и Ури, Баки и прочие эльфы, решил я, не столь чужды нам. Все же Кулили сотворила эльфов по нашему образу и подобию.

– Да здравствует король Шилдстар!

– Да здравствует!

Гарваон, Свон и я, стоявшие за Билом и Идн, разом ударили в каменный пол древками копий.

И Майкл не так сильно отличается от нас. Он, подумалось мне, является идеальным существом, каким хотел бы стать сам Вальфатер: он воплощает собой лучшие свойства, точно лучший из лучших клинков, и зрит лик Верховного Бога.

Мелодичный голос Идн прозвучал звонко и отчетливо даже под застланными дымом сводами уродливого зала.

– Ваше величество! Мы, королева Йотунленда Идн, покорнейше просим вас о милости.

– Говори, королева Идн.

Эти огромные глаза, больше совиных, наделены способностью видеть в непроглядной студеной тьме Древней ночи; а Древняя ночь (я был там, хотя только на подступах) не входит в число семи миров. Правда, ангриды не всегда кажутся жуткими. К ним привыкаешь. Но поистине быть ужасным – значит быть похожим на ангридов.

– Наш король умер. Наш супруг тоже умер, ибо наш король являлся и нашим супругом. Обычай нашего народа, южного народа, ваше величество, предписывает носить траур по мужу один год и по королю – десять лет. Поэтому вы видите нас в трауре, и мы будем носить траур одиннадцать лет. Далеко на юге, ваше величество, стоит замок нашего детства. Он не идет ни в какое сравнение с Утгардом, но он дорог нашему сердцу, ибо в нем находится комната, где мы спали малым ребенком. С великодушнейшего и всемилостивейшего позволения вашего величества мы хотели бы удалиться в упомянутую комнату, заложить дверь засовом и оплакать нашего супруга. Находиться при вашем дворе – великая радость, но радость не к лицу вдове, облаченной в траур и погруженной в скорбь. Можем ли мы покинуть Утгард? И может ли наш отец со своими вассалами сопровождать нас, с позволения вашего величества?

Бил снова поклонился:

– Мое сердце призывает меня сопровождать мою сокрушенную горем дочь, ваше величество. Мой долг требует того же самого. Наш король послал меня к королю Гиллингу. Я обязан известить своего повелителя о смерти короля Гиллинга и о начале вашего блистательного царствования. Таким образом я обращаюсь к вам и от своего имени: можно ли нам покинуть Утгард?

Вистан и Тауг пошли подготовить наших лошадей к поспешному бегству и велеть мастеру Эгру позаботиться о поклаже. Пока Бил говорил, я невольно задавался вопросом, как там у них дела.

– Прежде чем вы покинете нас, – медленно проговорил Шилдстар, – мы желали бы вручить вам дары для вашего короля. Как ты считаешь, Тиази?

Тот поклонился:

– Я прослежу за этим, ваше величество.

– Значит, мы получили ваше позволение? – Бил отступил на шаг назад. – Слова бессильны выразить нашу благодарность, ваше величество. Да воцарится вечный мир между двумя нашими странами.

Жезл Тиази глухо ударил в пол, возвещая о конце аудиенции. Гарваон шепотом отдал приказ, и мы, рыцари, разом повернулись кругом. Когда вы с копьями, нужно идти в ногу и держать дистанцию, иначе копья столкнутся остриями и вымпелы запутаются. Мы тренировались все утро, и у нас получилось неплохо.

Во дворе я нашел Вистана, Тауга и Эгра, готовых к отъезду.

– Еще будут дары, – сказал я. – Дары для короля Арнтора, и нам придется подождать, покуда их не вручат нам. Расседлайте лошадей и отведите обратно в конюшню.

Вистан заметно встревожился, а Тауг погрузился в уныние.

– Не думайте, что ваши усилия пропали даром. Вы собрали все вещи и подготовились к отъезду. Вероятно, мы сможем покинуть замок завтра с утра пораньше, и это хорошо. А теперь подойдите ближе. Я не хочу орать на весь двор.

Они все собрались вокруг меня, даже Линнет подошла.

– Вы должны остаться с лошадьми, – сказал я, – все вы. И вам придется стеречь подарки. Лорд Тиази вручит их лорду Билу, а сэр Гарваон и сэр Свон принесут вам. Упакуйте дары и охраняйте, когда упакуете. Помимо леди Линнет и ее дочери, никто из вас не должен покидать конюшню без разрешения. Всем понятно?

Они кивнули.

– Этела, ты и твоя мать ляжете спать в комнате Тауга вместе с Мани. Если вас там не окажется завтра утром, мы можем уехать без вас. Это понятно?

Этела серьезно кивнула.

– Если твоя мать решит уйти…

– Я не уйду, – сказала Линнет.

– Хорошо. Благодарю вас, миледи. Я вот что хотел сказать, Этела: если она все-таки уйдет, если, например, кто-нибудь придет и уведет ее, сообщи мне в любое время, сколь угодно позднее. Или сколь угодно раннее.

– Хорошо, сэр Эйбел.

– Вил? Вил здесь?

– Здесь, сэр Эйбел. – Он поднял руку.

– Отлично. Если ты не найдешь меня, Этела, сообщи о случившемся оруженосцу Таугу или Вилу. Есть среди вас такие, кто не знает, что нужно делать?

Все молчали.

– Хорошо. У королевы Иди есть бриллиантовая диадема, преподнесенная ей мужем. Думаю, подарки короля Шилдстара королю Арнтору будут равно или даже более ценными. Попытка кражи представляется очень и очень вероятной, и, если хоть одна вещь пропадет, всем вам придется плохо, а хуже всего придется вору.