Оружие возмездия

— Ну же, говори, — нетерпеливо бросил Эльтиниар, мгновенно подобравшись, точно учуявший добычу охотничий пес. — Прошу, не медли. Неужели есть известия от моей дочери?

— Да, государь, — при этих словах мага сердце короля предательски дрогнуло. Он ожидал услышать сейчас все, что угодно. И Сингар, видя охватившее правителя возбуждение, торопливо произнес: — Мелианнэ вернулась в И’Лиар, государь. Она исполнила ваше повеление.

— Значит, мы отомстим, — выдохнул Эльтиниар. — Пошли всех, кого можно, пусть встретят ее и охраняют как можно тщательнее.

Владыка эльфийской державы до боли стиснул кулаки. Скоро, очень скоро люди пожалеют, что начали эту войну. Мелианнэ принесет с собой оружие, перед которым ничто не устоит. Никакая, даже самая многочисленная армия, не выдержит натиск тех, кто отныне станет служить эльфам, кто станет стражами И’Лиара, охраняя его пределы от любого врага. Эльфы отомстят за свои страдания. Месть их будет ужасна, и надменный враг будет повержен. Король Эльтиниар готовился к решающей схватке.

Глава 1. Горечь победы

День, когда пал Хел’Лиан, запомнился воинам Фолгерка, ценой множества жизней сломивших сопротивление эльфов и покоривших эту приморскую твердыню во славу своего короля. В этот день каждый дрался, как герой из древних легенд, и доблесть людей сокрушила расчетливую ярость врагов. Этот день запомнился тем, что пали лучшие из лучших, своими жизнями заплатив за желанную победу. И еще в этот день люди видели, как можно даже поражение обратить в победу, победу не плоти, но духа, когда победитель только и может, что склонить колени перед поверженным врагом. И задуматься, так ли нужна была эта победа.

Шел пятьдесят восьмой день осады, три тысячи людей и горстка гномов в который уже раз готовились к штурму, полагая, что силы гарнизона неприступного города на исходе. Граф Альмар Вегельм, командовавший осадной армией, с холма, выбранного им для размещения своей ставки, смотрел на окружавшую непокорную твердыню равнину, где собирались его воины, готовые пойти на приступ. Строилась в колонны тяжелая пехота, вокруг которой занимали позиции многочисленные арбалетчики. Обслуга осадных машин копошилась вокруг могучих катапульт и баллист, развернутых всего в нескольких сотнях ярдов от серых каменных стен, на которых даже отсюда, с почтительного расстояния, были видны фигуры в серебряных доспехах, мелькавшие меж каменных зубцов. Эльфы готовились встретить людей, дабы вновь, в который уже раз, отбросить их назад, заставив умыться собственной кровью.

— Будь на их месте люди, они, пожалуй, дано спустили бы флаг и открыли ворота, — произнес, ни к кому не обращаясь, граф, угрюмо разглядывая вражеское воинство на стенах. — И, право же, я согласился бы принять их капитуляцию на самых почетных условиях. Эти же сражаются с такой яростью и упорством, что впору нам отступать, дабы не губить воинов зря.

— Возможно, милорд, будь это люди, мы и не воевали бы с ними, а сумели договориться, — заметил адъютант и оруженосец графа, молодой рыцарь по имени Сарган, впервые оказавшийся в военном походе. Сметливый и не лишенный храбрости парень приглянулся графу, который решил держать его подле себя. Сейчас адъютант стоял за правым плечом своего командира, ожидая приказов и поручений.

— Я уже начинаю сомневаться в правильности решения короля, — взглянув на оруженосца, сказал Вегельм. Он был уверен в своем адъютанте, а потому мог позволить подобные высказывания в его присутствии. — Топчемся под этими стенами больше месяца, потеряли полтысячи бойцов, но ничего не добились, — граф тяжко вздохнул. — Воины уже ропщут, не желают идти, как скот на бойню, а мне ничего не остается, как вновь и вновь отдавать приказ о штурме.

— Но они действительно не смогут долго держаться, — пожал плечами Сарган. — С тех пор, как мы установили блокаду города с моря, они не могут более пополнять запасы. За последнюю неделю наши союзники аргашцы потопили четыре эльфийских корабля, заполненных провизией и военными припасами. Если наши мечи не могут сломить этих гордецов, то призовем на помощь голод. Не будут же они есть камни, — воскликнул юный воин, — а пищи за этими стенами остается немного, — заметил он. — Едва ли эльфы держали большие запасы.

— Я бы не стал надеяться на это, — мягко возразил граф. — Ведь Хел’Лиан, прежде всего — порт, торговый город, и там найдется немало разных припасов, — граф покачал головой, выражая сомнение. — Как бы то ни было, пора начинать, — мрачно кивнул Альмар, и, обернувшись к сигнальщикам, скомандовал: — Давайте сигнал к атаке.

Над лагерем людей разнесся протяжный звук трубы, и масса воинов, только и ждавших этой команды, пришла в движение. К единственным городским воротам медленно двинулся таран, мощное и прочное сооружение в виде сруба на колесах, внутри которого было подвешено тяжелое бревно. Почти сотня воинов приводила это громоздкое устройство в движение, изо всех сил толкая его к стенам. Многих из тех, что двинулись к серым стенам, словно выраставшим прямо из земли, ждала смерть, готовая встретить этих храбрецов спустя считанные мгновения, воплотившись в легкоперые стрелы со стальными наконечниками, жалящие сквозь любую броню. Они знали это, воины, в которых храбрость соседствовала с безумием, но все равно шагали вперед под глас боевых труб.

— Если бы вы бросили на этот город все наши силы, то наверняка эльфы не выстояли бы, — заметил Сарган. — Их не так уж много, да и вымотались они не меньше нашего. Один мощный удар мог бы решить исход долгой осады.

— Возможно, мы в этом случае действительно одержали бы победу, только не слишком ли большую цену придется за это заплатить? — вопросительно взглянул на Саргана граф, нисколько не оскорбленный тем, что ему дает советы и даже смеет упрекать собственный адъютант. — Хел’Лиан вовсе не последний оплот эльфов, — напомнил Вегельм. — Сейчас король с главными силами уже штурмует их столицу, однако большая часть эльфийских земель свободна, и там сейчас собирается войско, которое должно изгнать захватчиков. Мы смогли нанести эльфам немалый урон, но их силы еще велики. И именно поэтому я вынужден беречь здесь своих воинов, затягивая осаду, ведь очень может быть, что вскоре нам придется вступить в бой с главными силами эльфов. Положив здесь, под этими стенами, — рука в бронированной перчатке указала на серые бастионы Хел’Лиана — половину армии, я сыграю лишь на руку нашим врагам, лишив короля численного преимущества. Сейчас многое зависит от того, сумеют ли наши воины покорить столицу. Если это произойдет, то можно будет рискнуть и нам, пока же приходится беречь силы. Сегодня мы еще раз попробуем на зуб их оборону, но я, признаться, мало надеюсь на успех. В лучшем случае, прикончим еще сотню выродков, и то польза.

Стоило обратиться птицей и подняться в небо на сотни ярдов, дабы с такой высоты отчетливо видеть сразу всю картину происходящего. Построенный гномам, Хел’Лиан сильно отличался от воздушных городов эльфов, ибо был окружен высокой каменной стеной, усиленной несколькими приземистыми башнями, на открытых площадках которых и в галереях могло размещаться немалое число воинов. Стена эта охватывала город плавно выгнутой дугой, концы которой упирались в море. Собственно, город, имевший в плане форму круга, находился на полуострове, а потому ему не требовались укрепления со всех сторон. Также с суши крепость была окружена довольно глубоким рвом, через который в сам город вел прочный каменный мост. Люди предпочитали подъемные мосты, служившие одновременно и воротами, но гномы в давние времена решили, что это будет излишним. И теперь именно мост стал главной целью непрерывных атак фолгеркцев. Но многочисленные их попытки пробиться в город оказывались неудачными, ибо эльфы, прекрасно зная собственные уязвимые места, больше всего внимания уделяли именно воротам, поставив там лучших своих воинов.

Всякий понял бы, где чаще всего пробовали на зуб оборону непокорного города пришельцы с юга. Возле ворот, близ моста лежало больше всего тел, облаченных в туники и плащи с гербом Фолгерка. Люди старались вытаскивать из-под стен своих павших товарищей, но, как ни старались они, слишком многие остались там мрачным напоминанием о бренности жизни тем, кто сменит их, вновь и вновь бросаясь на стены, точно одержимые бешенством звери.