Маг и его Тень. Рождение Мага (СИ)

      «Что-то не похож, — усомнился Крис. — Тот был намного старше».

      «Да нет, наоборот, моложе…» — Гарри запнулся.

      — Как вы это делаете? Я имею в виду, каждый раз, когда вас кто-то видит, вы… меняетесь? И я отчего-то не могу вас нормально рассмотреть, вы будто мерцаете.

      «Я вот его хорошо вижу. Значит, у кого-то опять галлюцинации».

      Мужчина кивнул и откинулся сторону, оперевшись о вывороченные из земли толстые корни. Теперь он практически лежал на стволе в позе, которая даже на вид не казалась удобной.

      — Никак. Это делаешь ты сам. Видишь ли, я никак не выгляжу, я даже не имею физического тела, только голос. Люди слышат голос, и их воображение дорисовывает облик. Вспомни, ведь ты сперва услышал меня и лишь потом увидел. Но так как представить то, чего никогда не видел, обычно довольно сложно, изображение не держится долго, и постоянно создается заново с небольшими изменениями. С магами-иллюзионистами все несколько сложнее, их разум менее склонен обманывать себя и более — путать других, — усмехнулся он.

      Это многое объясняло. Год назад Гарри был еще не настолько сведущ в магии иллюзий, и странное существо в старинной мантии казалось ему очень даже материальным. А он, оказывается, еще меньше чем призрак. Но ведь Саашшесс говорила, что он может помочь, может рассказать, как вести себя за гранью, чтобы вернуться домой целым и невредимым.

      — А имя у вас есть? — поинтересовался Гарри, присаживаясь на соседний ствол.

      Под ладонью ощущалась шероховатая иссохшая кора и мягкий мох. Хотелось протянуть руку и проверить, можно ли прикоснуться к иллюзорному созданию. Если да — Гарри до такого уровня еще расти и расти. Показать-то он мог что угодно, а вот убедить, что это самое «что угодно» реально и осязаемо, пока не очень получалось. И в то же время было немного страшно: вдруг гость растает от чужого прикосновения и не сумеет воплотиться вновь.

      — Имена нужны лишь этому миру, мы же прекрасно обходимся без них, — он пожал плечами. — Но если тебе так будет легче, люди зовут меня Крысоловом. Саашшесс передавала, что ты хочешь уйти за грань и ищешь моей помощи. Это так?

      — В общем, да, — осторожно согласился Гарри, понимающий, что за любую помощь придется заплатить. А что можно предложить бесплотному голосу, умеющему наводить мороки? — Погодите, откуда вы знаете имя Саашшесс? — он нахмурился. — И как вы с ней общались? Вы владеете серпентарго?

      — Нет. Я не владею ни одним языком этого мира, кроме того, на котором думают разумные существа.

      — Но все думают на разных языках. Я на английском, змеи на серпентарго, гоблины на…

      — Ой ли? — рассмеялся Крысолов. — Никто не думает словами, ни одно существо не строит в сознании примитивных смысловых цепочек, не отражающих и сотой доли этого прекрасного мира. Понятия, категории, смыслы, эмоции, ощущения, всплески и сполохи — но не слова, Гарри. Магглы давно это знают, но волшебникам нет дела ни до чего, кроме их магии.

      Он потянулся и вдруг оказался у ног третьекурсника, положил локоть на бревно и подпер голову рукой. Никакого движения, никакого, даже самого быстрого, перемещения. Был там, стал здесь, вот и все. Мантия расплескалась по земле.

      — Люди не делают так, Крысолов, — вмешалась Саашшесс. — Не забывай.

      — Я помню, помню, — отмахнулся он. — Но ведь Гарри и так знает, что я не человек, зачем же притворяться неповоротливым существом из плоти и крови, когда на самом деле весишь меньше колебания воздуха? Правда, Гарри?

      Мальчик кивнул. Никогда еще колебания воздуха не казались ему настолько жуткими. Это даже для магического мира странно, больше похоже на маггловский фильм ужаса. Хотя чего тут бояться? Есть Крысолову точно не надо, ведь у него нет плоти, которой требовались бы питательные вещества. С другой стороны, как он тогда выживает? Неужели подпитывается магией? Да какая разница, Саашшесс ему доверяет. Да и ему нужно всего лишь задать пару вопросов.

      — А все-таки как вы познакомились с Саашшесс?

      — Салазар представил нас друг другу, дитя магии. Я открывал двери для него, он — для меня, таков был уговор.

      — Тебе тысяча лет?! — от изумления Гарри напрочь забыл о вежливости.

      Крысолов раздраженно отмахнулся.

      — Откуда я могу знать, сколько мне лет? Зачем мне вообще это знать? Люди, люди, вечно вы меряете нас своими мерками. А они не всегда подходят, Гарри. Иногда это даже опасно.

      Нет ни тела, ни имени, ни даже возраста. И в то же время личность достаточно развита, чтобы употреблять местоимения «я». Это интересно, подумал Гарри.

      — Хорошо, я постараюсь не забывать, что ты не человек. Но я не очень понимаю, что значит «открывать двери».

      — Все просто. Я уводил Салазара за грань и следил, чтобы он вернулся назад. Взамен он делился со мной магией, помогал удержаться в этой реальности. Это очень и очень нелегко даже с посторонней помощью. Большая часть моей силы уходит лишь на то, чтобы существовать в вашем мире. Он чересчур плотный и стабильный для таких как я.

      У Гарри внезапно перехватило дыхание. Волосы на затылке встали дыбом, по спине пробежала холодная дрожь.

      В вашем мире. В вашем. Если люди способны уходить за грань, то с чего он взял, что кто-то — или что-то, — не может прийти оттуда?

      — Так что, заключим договор, Гарри Поттер? — Крысолов лукаво склонил голову набок.

      Гарри не шевелился, выпрямив спину так, что позвоночник почти ныл от напряжения. Одно радовало: за последние пару лет он прекрасно научился владеть собой. Руки, лежащие на влажном мху, были по-прежнему расслаблены, пальцы не дрожали, а с лица не сошла вежливая улыбка. Уже неплохо в его положении. Жутковатое нечто положило скрещенные руки на колени мальчика, следом опустился острый подбородок. Ничего бесплотного в Крысолове не было, и Гарри готов был в этом поклясться. Ощутимая тяжесть чужого тела на коленях, мягкие переливы лунного света на волосах, запах шерстяной мантии, полы которой промокли от росы.

      Совершенная, идеальная иллюзия, такая же реальная, как и окружающий мир. Как, как он это делает? Человеку такое вряд ли под силу. Именно последнее обстоятельство мешало Гарри сказать «да». Возможно, кто-то другой, не знакомый с искусством тонких сплетений сна и яви, наваждения и реальности, не колеблясь, принял бы предложение Крысолова. Но не Гарри. Он-то прекрасно знал, насколько тяжело создать хотя бы видимость настоящего, и не мог не понимать, что по крайней мере в этой области выходцу из-за грани противопоставить нечего. Никому из людей-менталистов подобное мастерство и не снилось. Если договор сделает Крысолова сильнее — а ведь наверняка сделает, по-другому и быть не может, иначе зачем ему помогать человеку? — сможет ли Гарри остановить его? Сможет ли хоть что-то остановить его?