Маг и его Тень. Рождение Мага (СИ)

      Только глаза, не скрытые очками, все так же сияют яркой, насыщенной зеленью, горят спокойным, уверенным огнем.

      Гарри замер, не в силах пошевелиться. Из-за спины не доносилось ни звука, словно остальные были слишком поражены и не рисковали привлечь к себе внимание. Боггарт плавно скользнул вперед, мягко положил руку на плечо Гарри. Недавно выращенную кожу снова болезненно защипало. Один-единственный перстень с изображением не то старинного колеса, не то круга компаса на печатке. Восемь сторон света, восемь причудливых вензелей на голубом фоне. Вот вам, пожалуйста. Глава рода, вариант классический и наиболее желанный для представителей этого самого рода. Или скорее новый Темный Лорд. Кто осмелится сказать такому «нет»? Идиоты долго не живут, это общеизвестно. Кто откажется последовать за ним, а вернее, за его силой и властью?

      Почему-то Гарри совсем не боялся. Ему просто было все равно. Два года, всего каких-то два года в Хогвартсе — и во что он начал превращаться? Да и так понятно, во что. Вот оно, стоит всего в шаге от него, улыбается так, словно раздумывает, пригодишься ли ты ему еще или можно выкинуть за ненадобностью. А где же тот впечатлительный, открытый ребенок, который так радовался, получив письмо из настоящей волшебной школы? Который так мечтал с кем-нибудь подружиться? Он-то когда умер: когда убивал Квиррелла или когда смотрел, как василиск впивается в тело первокурсницы, и ничего не сделал?

      В кармане все еще лежал хроноворот, без долгих колебаний отобранный у неосторожной Грейнджер.

      — Я знаю, я чудовище, — чуть слышно прошептал Гарри. — Знаю. Но спасибо, что напомнил.

      В зеленых глазах отразилось печальное понимание. Либо ты, либо тебя. Выбор за тобой. Всегда. Гарри осторожно обнял боггарта, тот даже пах как-то по-особому — холодом и магией, — и молча вышел из учительской.

      * * *

      Она стояла у самой кромки воды и крошила хлеб на мелкую сероватую гальку. Часть крошек падала в воду и едва заметно покачивалась на поверхности, прежде чем разбухнуть и осесть на дно. В смятении Гарри заметил ее слишком поздно, иначе выбрал бы другое место для раздумий. Теперь уходить было глупо. Как будто он ее боится — еще чего! — или стесняется.

      — Привет, Гарри. Если ты собираешься ловить нарглов, то это не лучшее время. Их легче застать под вечер, когда солнце немного опустится.

      Гарри кивнул. Нарглы, да. Такое впечатление, что он всю жизнь нарглов ловит, вот и случается всякое. Может, и правда поймать себе одного? Воображаемый друг у него уже есть, а воображаемый питомец ничем не хуже. Хотя последнее у него тоже имеется. И как только при виде боггарта не проснулось? Гарри-то думал, Бестия испугается, ну или хотя бы проснется, но та даже не соизволила приоткрыть глаза. Истинную опасность от мнимой она отличала лучше любого проявителя врагов.

      — Я не за этим, Луна. Просто хотел уйти из замка, — неожиданно вырвалось у него.

      Гарри вовремя остановился. И что его за язык дернуло? Не хватало еще вывалить на Луну весь клубок эмоций и размышлений, опутывающий его последние десять минут.

      — А что ты здесь делаешь, раз уж нарглы до заката все равно не появятся? — он взглянул на остатки хлеба в маленьких руках. — Кого подкармливаешь?

      Другие ученики называли Лавгуд безумной лунатичкой, крутили пальцем у виска и не упускали возможности подшутить. Но кто такой Гарри, чтобы бросать камни? Стоило признать, что ее нарглы довольно милые. Она всегда говорила о них с легкой, немного рассеянной улыбкой. Или они казались Гарри милыми только потому, что о них никогда не упоминали без улыбки? А у него самого что — Крис и Химера. Милые, н-да.

      — Здесь не только нарглы водятся. Пушистые светлоспины, рогатые манры, льясы — в этих лесах кого только нет, Гарри. Они сейчас прячутся, потому что боятся, но как только мы уйдем, они тут же все подберут. Хлеб все любят.

      Угу, подумал Гарри. Светлоспинами будет вон та крикливая стая грачей, не сводящая с рассыпанных на земле крошек маленьких черных глаз. Льяс изобразят серебристые прибрежные мальки.

      — Слушай, я хотел… ну, тогда в поезде…

      «Если ты сейчас ляпнешь, что очень сожалеешь и извиняешься, девушка утопит тебя на месте и будет совершенно права», — у него в голове прозвучали слова, которые Гарри меньше всего ожидал услышать в тот момент.

      «Крис! — вздрогнул он. — Как давно ты вернулся?»

      «Достаточно давно, чтобы понять, что на первое свидание ты отправился без меня. И как раз вовремя, чтобы не дать тебе все испортить».

      Луна бросила в воду последние крошки и отряхнула ладони. Несостоявшуюся попытку завязать серьезный разговор она словно не заметила. Растрепанные волосы выбивались из-под ленты, придавая девочке несколько диковатый вид. Когда она вскидывала на Гарри широко распахнутые светлые глаза, то казалась готовой вот-вот вспорхнуть птицей.

      Гарри отчего-то первым отвел взгляд, уставился на ее отражение в озере. Та Луна мягко улыбалась, будто говоря «я знаю кое-что, во что ты никогда не поверишь», над ее головой проплывали мягкие, пушистые облака.

      — В общем, спасибо. Ты меня спасла. Получается, у меня теперь перед тобой долг жизни, да? Если тебе что-то нужно…

      — Нет, Гарри, — она запрокинула голову, чуть сощурила глаза, разглядывая облака. Отражение повторило ее жест, показав полоску светлой кожи над воротником. — Мне ничего не надо. Я освобождаю тебя от долга.

      — Что? Но…

      «Заткнись, придурок, — Крис больно ущипнул его за бедро. — И скажи спасибо».

      — То есть спасибо. Это очень неожиданно.

      Луна пожала плечами и вдруг вскинула руку.

      — Смотри, то облако на самом деле китайский сизокрылый дракон. Он хорошо замаскировался, но гребень иногда выскальзывает.

      Гарри то облако совсем не напоминало дракона. Но говорить об этом человеку, бескорыстно спасшему ему жизнь и рассудок, было бы, по меньшей мере, невежливо. Так что он согласно кивнул.

      «А теперь намекни, что тебе было очень приятно…»

      «Что?!»

      «Если повезет, она тебя еще раз поцелует, — Крис удивился, что подопечному приходится объяснять такие простые вещи. — Спорим, поцелует? Только дай мне с ней поговорить».

      «Да с чего ты вообще взял, что я хочу с ней целоваться? Мы встретились совершенно случайно».

      Гарри сердито отвернулся. И совсем даже он не покраснел, это всего лишь блики от солнца на воде, вот и отражение… неправильное.

      «Дурак, такая возможность пропадает! — протянул обиженный чужой недогадливостью маг. — Раз ты не хочешь, дай я ее поцелую».