Оскал Фортуны, или Урок выживания

— Чего тебе? — Айоро сел и скрестил руки на груди.

Наго подошел к столу, и еще раз поклонившись, заговорил, понизив голос.

— Я проходил по коридору мимо двери комнаты уважаемого господина Чубсо.

Первый всадник мгновенно напрягся и даже слегка подался вперед.

— Мне показалось, что там говорили о тебе, мой господин. Я подошел и услышал, что речь идет о каком-то гонце, который прибыл в твою усадьбу в тот день, когда сбежала тво… Сайо.

— Почему ты подумал, что это мне интересно? — усмехнулся Айоро.

— Может быть, я сильно ошибся, — толстяк поклонился. — Но помощник господина Чубсо говорил ему, что ни управитель, ни слуги не рассказали об этом гонце.

— А ты не слышал, Наго-сей, кто рассказал помощнику уважаемого Чубсо о каком-то гонце? — вкрадчиво спросил Первый всадник.

— Слуга, которого помощник допрашивал, — тихо ответил собеседник, еще раз поклонившись.

— Вряд ли это имеет какое-то отношение ко мне, Наго-сей, — пожал плечами Айоро. — Но за заботу спасибо.

Он наклонился к выдвижному ящику и, достав оттуда стопку золотых монет, протянул ее толстяку.

Низко кланяясь и пятясь задом, тот шариком выкатился из кабинета.

Вошел секретарь.

— Найди мне десятника Сабуро, — отрывисто приказал Первый всадник.

Чубсо мелкими глотками пил обжигающий чай и пытался сосредоточиться на словах Митино. Писарь с жалостью смотрел на страдавшего с похмелья начальника, и медленно проговаривая каждое слово, излагал свои мысли.

— После того, как ты, мой господин, удалился в свою комнату для… размышлений. Я решил прояснить кое-какие вопросы, возникшие у меня после гибели нашего товарища.

Роно ободряюще кивнул. Особенно ему понравилось выражение «удалился для размышлений».

— Почему Сайо и ее слуга так неожиданно бросились в бега? И куда делись вещи из пещеры? По словам старика этот самый Алекс нагрузил почти целую повозку всякого добра. А мы нашли только дрова и рваную рогожу?

Чубсо вытер выступивший на лбу пот и знаком велел слуге наполнить чашку.

— Я подверг старика допросу, — продолжал Митино. — После того, как палач вырвал у него ноготь, слуга признался, что в то утро в усадьбе был гонец!

— От кого? — быстро спросил старший дознаватель, останавливая чай на полпути ко рту.

— Он не знает. С воином говорил управитель и Сайо.

— Что еще он сказал?

— Что лошадь и сам гонец выглядели так, будто очень торопились.

— Поясни?

— Слуга говорит, что они были перемазаны грязью, а воин шатался от усталости.

Чубсо понимающе кивнул и сделал еще один глоток.

— Слуги и управитель Айоро нам лгали, мой господин, — сделал вывод Митино. — Что они скрывали? Я думаю, что кто-то, скорее всего барон Токого, предупредил Сайо о том, что ее тайна раскрыта.

— Значит заговор? — с надеждой спросил Чубсо.

— Да, — кивнул писарь. — Я думаю, что барон знал, кто такая Сайо, и тайно оберегал ее…

— Чушь! — решительно возразил Роно. — Ему достаточно было подговорить старуху, и мы были бы уверены, что девчонка настоящая дочь Акаихо Сайо.

— Тогда этого гонца мог прислать Гатомо? — предположил писарь.

— Мог, — согласился Чубсо, поднимаясь. — Пойдем еще раз переговорим со стариком.

Когда они шли по коридорам замка, старший дознаватель спросил:

— Ты что-то говорил о пещере, Митино-сей?

— Я думаю, мой господин, что нас кто-то опередил.

— Как это? — старший дознаватель остановился по средине лестницы и с удивлением взглянул на писаря.

Прямо глядя в красные с перепою глаза начальства, писарь твердо сказал:

— Сайо нет в пещере.

— Где же она?

— Не знаю.

Чубсо огляделся и увлек помощника к нише.

— Объясни?

— Мешок с рисом, кувшин с водой, одеяла и посуда. Этого слишком много, чтобы унести вдвоем.

— Они могли раньше спрятать эти вещи в глубине пещеры, — возразил Чубсо. — Там такой лабиринт, что и с армией ничего не найдешь.

— Я говорил с соратниками, которые их искали. Они не заметили ни каких следов за пределами второй залы, — возразил писарь. — Да и старик говорил, что они устроились именно там.

— Ты меня не убедил, Митино-сей, — Чубсо собрался направиться дальше.

— Подожди, мой господин, — взял его за рукав помощник. — Если они бежали в глубь Чердака Демонов, зачем слуга выскочил из пещеры?

— Осмотреться, разведать.

Мало ли зачем?!

— Прости, мой господин, — робко возразил Митино. — Но соратники сказали, что парень выбежал, а не вышел! Так не ходят на разведку.

Чубсо молчал до самой двери в подземелье. Стоявший на посту соратник открыл засов, и отступил в сторону.

Спускаясь по еле освещенной лестнице, старший дознаватель тихо спросил:

— Кто же, по-твоему, нас опередил, Митино-сей?

— Или те, кто прислал к Сайо гонца, или местные разбойники.

— Разбойники?

Они подошли к перегораживавшей коридор решетке. Из двери рядом с ней вышел толстый соратник в засаленном кимо. За ним возвышалась тонкая фигура в халате.

— Мой господин Чубсо, — поклонился он. — Тебе еще нужен палач?

— Пусть готовит инструменты, — ответил дознаватель. — Открывай!

Тюремщик снял с пояса толстую связку ключей и безошибочно выбрал нужный. Втроем они зашагали вдоль длинного ряда камер, большинство из которых были открыты.

— Вот тут твой постоялец, мой господин, — пробормотал толстый соратник, отыскав нужную дверь.

Петли противно взвизгнули, тюремщик отступил в сторону. Митино снял со стены ближайший факел.

— Фусан, выходи, — крикнул он, входя в камеру.

На куче гнилой соломы, свернувшись клубочком, лежал старик.

— Вставай! — рявкнул писарь.

У Чубсо сжалось сердце. Он подошел к телу и перевернул его. Голова неестественно откинулась, и на старшего дознавателя уставились остекленевшие глаза.

— Мертв! — с болью проговорил Чубсо. Он сразу понял, что говорливому слуге сломали шею.

— Старенький, — вздохнул тюремщик.

Старший дознаватель схватил его за отвороты кимо и изо всех сил ударил спиной о стену.

— Кто к нему заходил? Кто?

— Я жрать приносил вчера вечером, — испуганно залепетал соратник. — Он живой был, просил какую-нибудь мазь. Палец лечить.

— А ты? — глаза старшего дознавателя сверкали, рот оскалился в хищном оскале.

— Здесь ему не Храм тысячи богов! — завизжал тюремщик. — Подумаешь, ноготь сорвали!

Чубсо отшвырнул тюремщика в сторону и почти бегом бросился из камеры.

— Мой господин, мой господин, — затараторил сзади Митино. — Я никому ничего не говорил, клянусь!

— В усадьбу Айоро! — зарычал Чубсо, перескакивая через ступеньки. — Теперь остался только управитель и слуги!

Как ни торопил старший дознаватель соратников, те явно не спешили. Десятник Сабуро, которого Чубсо получил в свое распоряжение, куда-то пропал, а без него воины категорически отказывались выезжать из замка.

Не выдержав столь явных проволочек, чиновники Тайного Ока выехали в усадьбу одни. И первое, что им бросилось в глаза, это трое соратников стоявших на посту у ворот. Воины хмурыми взглядами проводили Чубсо и Митино. Двое из них вошли вслед за ними на территорию усадьбы.

Чубсо спрыгнул коня и поспешил к главному входу. В прихожей он столкнулся с высокой старухой, опиравшейся на толстый посох. Женщина решительно преградила ему путь. Взглянув на богатую юбу и золотые серьги, Роно удивленно спросил:

— Кто ты такая, госпожа, и где господин Каямо?

— Я Тоно Махаро, управительница усадьбы господ Айоро, — поклонилась старуха. — Господин Каямо куда-то уехал.

— Когда? — нахмурился чиновник.

— Вчера утром, мой господин, — ответила управительница. — А ты кто?

— Я Роно Чубсо, старший дознаватель Тайного Ока Сына Неба!

— Мой господин! — управительница низко поклонилась. — Что нужно здесь такому важному человеку?

— Мне необходимо увидеть господина Дзоко Каямо, управителя этой усадьбы, — повысил голос старший дознаватель. — Я видел его вчера утром, и он никуда не собирался!