Настоящий волшебник (СИ)

- А еще на шее поносить… - вздохнул вдруг затасковавший дедушка.

- Эй!

- И расцеловать как плюшечку…

- Ну все-все, я поняла, хватит уже!

Словом, когда (под дружный хохот старшей половины семейства), мы, наконец, сели за стол, я была готова всерьез разобидеться. Дяде – как самому крупному – пришлось разместиться на скамье, заскрипевшей на все лады. А мы с дедушкой заняли по стульчику.

Я с удовольствием вдохнула пар, поднимавшийся над белоснежной тарелкой с узором из листочков, и атаковала яичницу. Родственники одобрительно застучали ложками.

В ажурной креманке стыл соус, льняная скатерть цвела орнаментом из маяков и компасов. Над глиняным чайником парило ароматное облачко, в кружевных чашках таяла мята. Над головами шумели вишни, солнце плескалось искрами, а в озерце буйствовало ненасытное племя.

- Не забудь им потом булочку покрошить, - напомнила я, приподнимаясь за супницей.

Дядя покорно потянулся к хлебной корзинке.

- Да я их с утра кормил уже, - напомнил дедушка.

- А они всегда голодные.

- …Ну так что? – Когда наши тарелки благополучно опустели, с бульоном было покончено, пицца водружена на деревянный поднос, а пироги с яблоками – на фарфоровые блюдца, дедушка с хитрецой покосился на меня: - Уже завтра, да?

- Де-да! – закашлялась я (чай попал не в то горло).

Дядя хрипло хохотнул и легонечко хлопнул меня по спинке. Ох!.. «Легонечко», конечно, угу... Да он приложил от души так, что я едва носом в стол не впечаталась! Это для него – с его-то силищей! - такой «хлопочек» равен «ненавязчивому участию», а для нормальный людей что «покушение на убийство первой степени» (без преувеличения).

- С-спасибо! - полузадушено пискнула я, силясь разогнать пляшущие перед глазами звездочки.

Дядя добродушно кивнул. Помощ-щничек…

- Дед, ну я же просила!

- А я чего? – «натурально» возмутился родственник. – Это я так, к слову.

- По-человечески просила!!!

- А что я сказал-то? Тут болтан-не болтай, а ты все равно со всем справишься. Как всегда. Чего нервничать-то?

- Да я не!.. Ох, – насупилась я, давясь пиццей, - честно, я рада, что вы так меня поддерживаете, но можно пока не упоминать о моем поступлении? Хотя бы до вечера? Нам что – больше поговорить не о чем? 

- Конечно-конечно, давай сменим тему. – Закивал дедушка и степенно отпил из чашки. – Что там про заморозки говорят?

- До лета продержатся, - с готовностью подхватил дядя, задумчиво пережевывая откусанное, - а там, говорят, опять геоманта из столицы пришлют, чтобы приглядел за посевами. Эх, опять всем районом скидываться… А что?

- Да я за рассаду свою тревожусь, как бы не побило!

…Я прикрыла глаза.

Взрослые мирно беседовали.

О погоде, природе и будущем. О зарплатах, налогах и завтраках. Даже по королевским новостям и супергероям пробежались, правда, без интереса, наискосок.

А я почти не прислушивалась… Дышала напоенным благоуханием воздухом, всматривалась в гул облаков, в шелест крон, в лихорадочный плеск обитателей озера, требующих снисхождения в виде хлебушка, и отчетливо сознавала, что завтра моя жизнь изменится навсегда. Где-то там, на гранью моей безмятежности, громыхал дядин смех и поскрипывали едкие комментарии дедушки, шумели небеса, лаял соседский пес, рокотал магобиль, хохотали женщины, а я…

Я вслушивалась в мир, откинувшись на столешницу и улыбаясь в чашку.

- Эй, - внезапно ворвался в отрешенный поток моих мыслей дедушкин возглас, - кэп, поглядите-ка. Дождь, что ли, собирается?

- А?.. – очнулась я.

Дядя завертел головой, придержав мозолистой ручищей шапку.

И действительно. Небо закучерявилось, барашки приобрели кремовую густоту, наполнив пронзительную синеву массивными хлопьями. Ветер как-то изменился, даже яблоньки тревожно зашуршали. Повеяло прохладой… Лодыжки лизнул холодок, юбка забилась волнами.

Я вскинула подбородок, изучив прозрачный небосклон без намека на тучку, и скептически покосилась на дедушку:

- Ты уверен? Солнце же!

- Спрашиваешь.

- Тогда давайте все заносить. – Принял решение дядя и кивнул через плечо: - Эмма, ты пока тарелки собирай, а я стулья в беседку отнесу.

- Не забудьте там тент на окна распустить! – напутствовал его дедушка.

Дядя, подхвативший за раз все пеньки стопкой, не глядя повел головой, понял, мол.