Магистериум морум (СИ)

Бандитов магистр не боялся, как и мелкой нечисти. Но конь-то чего так бесится? Что чует? Неужто завёлся в предградье волкодлак или хуже того – псоглавец? Тот, если обиженный, как не гони – от людей не уйдёт, а убивать будет, хоть каждую ночь, циклы двух лун ему не указ.

Фабиус нашарил на груди магистерский амулет, защищающий и от тьмы на окраинах, проверил на поясе верный нож с серебряной рукоятью, способный окоротить низшую адскую тварь. Но Фенрир, даже под гнётом драконовой кожи всё хрипел и пятился, и магистр засомневался, что беда так проста.

Умный конь чуял серьёзную нечисть, опасную и для практикующего высокие магистерии. Следовало объехать дурное место, поискать другой путь в Ангистерн. Была ведь развилка на торговую дорогу, нужно было свернуть туда, да думы помешали.

С самого начала пути с душевным покоем у магистра не задалось. До Лимса он ещё как-то доехал, сбиваясь с созерцания засыпающей осенней степи на размышления о том, почему так дурно расстался с сыном. А едва успел свернуть на ангонский тракт, как в сердце вонзилась игла, да так глубоко – хоть поворачивай обратно!

Фабиус справился с собой: лекарское искусство – низшая ступень обучения, через которую проходят все маги. Он спешился, совершил молитву, успокоив дух, приготовил травяную настойку из ландыша и боярышника, успокоив тело. Что с ним было? Фабиус решил, что стал слишком стар и нервен для дальних одиноких поездок. Не было же никаких недобрых знаков? Да и особенных причин волноваться – тоже не было. С чего он решил, что стоит только отцу подальше отъехать от дома, как сын спалит колдовскую башню?

Магистр засиделся на своём острове, застоялся, как Фенрир, что тяжело поводил боками уже к обеду первого дня пути. Но конь-то разогрелся, и на третье утро уже рысил экономно и неутомимо, а Фабиуса всё тянуло домой, всё глодала его душу беспочвенная глухая тоска, так и не внявшая к разумным увещеваниям. Выходит, сам он мыслями своими накликал беду! Дурные предчувствия шевелили магистру сердце, вот и угодил он на плохую тропу! Знал же, что в пути сердце положено убирать в кованную латную рукавицу!

Магистр Фабиус уже поворотил коня, когда услыхал тонкий женский крик.

Он оглянулся: к обочине беспечно склонились тяжёлые от горьких ягод рябиновые кусты, дальше, куда ни глянь, высился ровный частокол строевой сосны. Было мучительно тихо и так фальшиво спокойно, словно за деревьями прятались разбойники.

Магистр хмыкнул, не спешиваясь, достал из седельной сумки походную книжицу заклинаний, долистал до достаточно редкого и мудрёного заговора «На ограждение дурного места», и, бросив прямо на тропу в качестве жертвы амулет из когтя рыси, прочёл на распев:

– Unusquisque sua noverit ire via! (Пусть каждый сумеет идти своим путём).

После маг отряхнул руки, не имея возможности омыть их, и тронул коленями Фенрира, решительно направив его в сторону торговой дороги.

Может, кричала и жертва, но демоны хитры и часто зазывают путников жалобными голосами. А заклинание будет набирать силу постепенно. И глупая тварь, если таковая действительно бродит в окрестностях, рано или поздно угодит в хитрую ловушку, расставленною волей мага. И издохнет там!

Магистр засмеялся, было, но неведомая рука снова сдавила ему грудь, и улыбка стала гримасой.

Да что за напасть!

Фабиус потянулся к бутылочке с зельем. Глотнул. Оглянулся...

Лес был тих и не по-осеннему сух. Бурундук перебежал тропу. Совсем рядом застучал дятел. Куда ещё спокойнее?

Вот только сердце, не внимая уговорам и травяному отвару, всё тяжелее стучало в груди, сгущало кровь и давило тело. И не было этому внятных причин. Пусть даже блудила вокруг Ангистерна адская тварь, мало ли видел магистр тварей? Не в его годы пугаться до сердечного стука. Разве что… сердце не пускало его в сам город?

Ангистерн называли в народе городом трёх висельников, ибо это был единственный город, в котором двенадцать столетий назад были повешены маги, подписавшие договор о «Магистериум морум» – особом порядке взаимоотношений между смертными и Сатаной.

Лишь жители Ангистерна не захотели кормить Ад своими душами. Не смирились, хоть жуткие твари свободно терзали тогда людей, действуя по своей прихоти и днём, и ночью.

Бунт был подавлен быстро. В город были присланы новые маги, договор подписали. Осталась лишь память о непокорности горожан, хотя мало кто помнил даже место, где были установлены когда-то виселицы, лишившие на время город закона Отца людей Сатаны.

Были ли тогдашние жители Ангистерна борцами за свободу, маг не знал. Возможно, они были как раз глупцами, подстрекаемыми провокаторами из Ада. Ведь чего они добились? Что улицы города были омыты кровью, и страшные твари бродили по ним ещё тринадцать дней после того, как Сатана изгнал их из всех прочих мест, населенных людьми?

Двенадцать столетий назад земля людей и без того утопала в крови. Страшные демоны из глубинного Ада выпивали души живых, а разлагающуюся плоть их терзали низшие твари.

Договор с Сатаной положил конец беззаконию. В один час закрылись для адских тварей границы с людскими землями, а Серединный мир порос Его церквями, которые собирали теперь души погибших и умерших и направляли их в Ад.

И мир наступил на земле. Цена его была велика, но был ли иной выбор?

Вот и развилка. Магистр повернул коня на изрытую колеями торговую дорогу. Значит, и здешний люд выбирал дальний, но безопасный путь к городу. Видно, нечисть давно гуляла у его стен. Но куда смотрели здешние маги?

Повозок в жаркий полуденный час было немного. Фабиус обогнал только фургон с комедиантами, да телегу мельника, груженную мешками с мукой. Жеребец, почуяв вонь из городского рва, наддавал без понуканий, и к полудню магистр Фабиус подъехал к южным воротам Ангистерна, где пропускали по простому деревянному мосту торговцев средней руки и зажиточных крестьян.

Маг не хотел лишней огласки, однако первый же страж узнал и фибулу на плаще, и вышитый на горловине походной рубахи знак магистра магии. Глазастый оказался стражник, молодой, рыжий.

Он на секунду склонился в полупоклоне и тут же подхватил повод, помогая магистру спешиться. Фабиус достал из седельной сумки охранную грамоту и спросил негромко:

– Что в городе говорят?

– Чёт боязно стало жить, мейгир, – так же тихо ответил рыжий, называя магистра на южный манер и чуть картавя. Непослушные вихры его торчали из-под форменной кожаной шляпы, глаза бегали. – Ворьё лютует, бродяги воруют младенцев. А по окрестным сёлам опять крещёные языками ботают. Вроде как в город их не пущают, а я сам завчерась видал одного, с рожей прямо развороченной на четыре части. От них, говорят, бабы скидывают и мрут. Так ведь и вчерась по вечерней заре – прямо у ворот растерзали одну, молоденькую! Кровищи-то было, менгир! Кто говорит – что растерзали крещёные, а кто судачит про крылатую тварь…

Голос стражника сорвался на хрип. Парень зашёлся в кашле и едва не выпустил повод, а Фенрир и без того уже косился на начищенную пряжку его пояса.

Магистр Фабиус покачал головой, похлопал коня по морде, отвлекая от медного блеска. Он успел ощутить, как чья-то сила скользнула между ним и рыжим стражником, заставив парня замолчать. Но чья?

Маг оглянулся из-под руки, но не заметил в толпе горожан и приезжих – людей подозрительных, держащих спину излишне прямо или глядящих дерзко. И всё-таки кто-то помешал рыжему говорить…

Нехорошо встретил магистра Ангистерн, не любезно. Вот и предчувствия в руку!

Фабиус быстро перебрал в уме привычные препятствия, что могли бы поджидать его в городе, зная, что как только найдёт отгадку – беспокойство ослабнет.

Козни местных магов? Грязные делишки префекта?

Но тяжесть в груди не уходила, лишь затаилась, налив свинцом левую руку. Что ж за проклятое место, отец наш, Сатана, этот город?

Магистр вперился в болотистые глаза стража и прошептал формулу, излечивающую горло и дыхание.