Магистериум морум (СИ)

– Это сложный вопрос, – начал Борн медленно. – Слабость тела – не абсолютная категория. Физически, и это проверено многократно, человек не в состоянии противостоять мыслящему созданию Ада. Но любое сущее состоит из трёх тел – мягкого тела, тела души и тела воли. Мягкое тело людей слабо неимоверно, душа – уязвима и вкусна, но уже хитра и изворотлива. И не каждому демону удаётся легко расщёлкнуть её скользкую оболочку и выпить содержимое. А воля… Воля людей – крепка и свирепа!

– Воля – что это? – удивился Аро, даже привстав на жёстком базальтовом сидении.

Камни для тронов добывались в Аду в особых местах. Пещеры состояли чаще из хрупкого вулканического туфа, он не годился для тронов практически вечным.

– Это то, что заставляет тебя настаивать на своём, – пояснил Ангелус. – Помнишь себя пятьдесят лет назад? Не плакать, когда в игру не берут сверстники, бултыхающиеся в лаве. Помнишь?

Аро кивнул. Да, адская мелюзга, шустрая, едва умеющая выкрикнуть десяток слов, доставляла ему когда-то много обид, дразня сыном проклятого… Они сами были ещё ничьи дети, и вот, поди ж ты!

Маленькому инкубу тоже хотелось беспечно плескаться в лаве. И отец не препятствовал. Он приносил мальчика на берег по первой же просьбе. Пока эти просьбы не иссякли.

– Когда дети играют вместе, – продолжал Ангелус Борн, – ими движет коллективная воля, и они сильнее сущего-одиночки. Юному демону редко удаётся выжить только собой. Мы здесь, в Аду, как мириады тонких нитей, где каждая, свившись с другой, может придать ей часть силы. А вот воля самого слабого человечка – свободна и независима. Она, наверное, посильнее, чем воля тех, кто правит у нас. Ибо она закалена слабостью и страданиями.

Аро хлопал ресницами и Борн, походив по залу, продолжил, поясняя:

– Во всём должно быть равновесие. Таково свойство всего и вся. Если плод акры трудно достать – он же и вкуснее многих. Так и здесь – человечишка слаб телом, но стержень его воли уравновешивает эту слабость своею стойкостью. А демон – силён, но в нём нет стремления, чтобы достигать своих целей. Смотри: между миром Ада и людей – стоит лишь Договор. Тем не менее, большинство демонов, бесов, инкубов боятся нарушать его, дабы всего лишь не попасть в немилость правителя нашего Сатаны. Только низшие и совершенно безмозглые твари решаются просачиваться в земли людей за добычей. Мы не считаем такие проделки нарушением Договора, какой спрос с безмозглых? А вот людские маги частенько сознательно преступают невидимые границы. И не боятся возмездия, действуя тайно и изощренно. Они заманивают глупых демонов, похищают их средоточие огня… Нет, нет! – рассмеялся Ангелус, видя, как испуганно задышали, то расширяясь, то сужаясь, зрачки мальчика. – Не бойся, они не способны пожрать его!

– Но ты же сказал – заманивают? Значит – они охотятся на нас?

– Они не могут питаться, как мы. Но вливают средоточие огня в Серединный мир, образуя «поток бессмертия», и тем укрепляют свое слабое тело, заставляя его жить долго.

Аро не успокоили слова отца. Он поёжился, перевернул тяжёлую страницу и пробормотал:

– А если такой маг поймает меня?

Борн рассмеялся.

– Скорее, кусачие красные мухи съедят тебя по весне, если ты не будешь натирать кожу пряностями. Не бойся. Страх – плохой помощник. Воля имеется и у нас. Тебе пора бы тренировать её, чтобы ты знал, что сумеешь противостоять людской магии, если таковая встретится вдруг тебе. Именно на волевом императиве построены заклятия людей, но это – вполне преодолимо. Я мог бы послать тебя в Академию, что находится в Бездне, но ты же знаешь, что я…

– Изгой?

– Нет, Аро, изгой тот, кто принимает проклятие. Его лишают коллективной воли, Сатана расторгает Договор о его жизни в Аду, и он погибает или переворачивает существующий мир, строя мир новый. Я же – смирился. У меня есть ты. Я хочу, чтобы ты вырос, беря от мира ту гармонию, что видел и я. Мир прекрасен: и внутренний, и срединный. Я надеюсь, что правители здесь, на границах Ада, меняются быстро. И кто-то из них простит меня. А пока – я буду учить тебя сам!

Борн не стал кормить сына тайными и смутными надеждами на обещанную Тиллит встречу с правителем Первого круга. Он слишком боялся отказа.

Аро же, не умея пока проникать в тайные думы отца, рассмеялся и спрыгнул с трона. Больше всего он любил учёбу и прогулки.

Борн приобнял мальчика ласково. Он знал, что выглядит сейчас по-дурацки. В Аду непринято было возиться с молодью, не достигшей первого столетия. Не имело смысла вкладывать силы в обучение создания, которое в любой момент могло утонуть в лаве или сорваться в пропасть. Бессмертными в Аду становятся не сразу, тело медленно набирает крепость, и дожить до формального совершеннолетия удаётся далеко не всем. Так кому же нужны юные и беспомощные?

К детям в Аду не привязываются, относятся, как к докучливым муравьям. Ребятня легко появляется на свет, при рождении отца или мать напоминает весьма отдалённо. А вот напакостить по глупости и необразованности может. Потому основа воспитания здесь: мелочь должна знать своё место! И – не более.

Ангелус Борн, однако, вообще отличался массой забавных странностей. Потому и сын его повзрослел, наверное, необычайно рано.

Борн хотел было рассказать Аро и о сегодняшнем своём путешествии в Серединный мир, но ощутил нутром зов: Тиллит сообщала, что выполнила своё обещание, и его готов принять у себя правитель Первого круга Ада.

Что-то болезненно дёрнулось в груди инкуба. Предчувствие? Он попытался уцепиться за связь с Тиллит и проникнуть в её мысли, но не сумел. Она находилась в тронном зале Правителя, а любая магия была там бессильна.

Ангелус Борн не смог распознать, что ждёт его при встрече, но и медлить было нельзя: промедление – величайшая невежливость среди демонов и чертей.

– Мы начнём новый цикл обучения завтра, Аро, – сказал он. – А сегодня мне ещё нужно отлучиться по делам. Очень важным делам. Думаю, я буду отсутствовать недолго. А после тебя ждёт подарок! Ты давно мечтал о таком!

Он качнулся на пятках и исчез.

Аро, не умеющий ещё самостоятельно перемещаться в Аду, завистливо вздохнул и с ногами забрался в жёсткое тронное кресло.

Что же за подарок имел в виду отец? Больше всего Аро мечтал, чтобы кто-то скрасил его одиночество, но вряд ли такое было возможно. Репутация отца закрывала для Аро множество приличествующих ему пещер. Да, с одной стороны он был инкубом, знакомцем в Аду вполне желанным, ибо инкубы, по преданиям, лечат ум и тело уже одним своим видом. Но с другой – он же был и сыном проклятого. И никто не озаботился бы его судьбой, хоть погибни он на глазах у толпы сущих.

Потому у Аро не было даже приятелей по детским играм. Но у него были книги и терпение.

Некоторые книги отец приобрёл у чертей. Некоторые – сочинил сам, выдавливая буквы на податливой остывающей лаве, а потом вырезая окаменевшие куски её и расставляя вдоль стен пещеры. Грамоте отец прозрел в считанные мгновения, а вот подобрать в Аду необходимый материал для написания книг ему долго не удавалось. Последним его достижением стали тонкие деревянные доски из адского древа, одного из немногих, что растёт под землёй.

Корни адского древа уходят в огненный мрак. Только Сатана может заставить его расти корнями вверх, и тогда древо становятся Его Церковью в людском мире. Там оно собирает дань, поглощая души умерших людей. Но не все они попадают в Адские котлы, часть – питает листья самого древа, страдающие в огне.

Древесина адского древа необыкновенно крепка и не поддаётся магии. Срубить его можно лишь топором из костей сущих. Или их же зубами. Но Борн методом проб и ошибок подобрал состав минералов, прожигающий в плотной древесине светло-пепельные дорожки. И теперь он уже несколько дней увлечённо писал свои заметки, высыпая на деревянные листы огненный песок из тонкой каменной трубочки. И был счастлив.

Аро тоже давно хотелось попробовать отцовский способ письма. Он уже припас в углу чистый «лист» и «волшебный» песок.