Венец на двоих (СИ)

Его не удалось убить до коронации, но после нее попытки покушения продолжились. Кусок мыла в купальне — его мог подменить не только кто‑нибудь из слуг, но и один из гвардейцев караула, который возглавлял Коттар. Он отправил людей смениться, а сам незаметно проскользнул в нужную комнату. Даже если бы его там и застали, Лонк мог сказать, что по долгу службы проверяет безопасность королевской купальни. И смерть того несчастного, которого они похоронили как королевского телохранителя, тоже обретала свое объяснение. Убийце нужно было исчезнуть, а лучше — умереть, и он, видимо, выбрал одного из своих осведомителей, чтобы подменить фигуры, причем сделал это заранее — недаром Микар Рохней утверждал, что покойник умер больше суток назад. Они думали, что кто‑то убил Коттара и провел весь день под его личиной, еще удивлялись его наглости и тому, что не смогли распознать подмену! Но оказалось, что, наоборот, это покойник был окутан иллюзией, прикрывшей заодно и настоящего убийцу во дворце. Все это время он жил в этом скромном домике. Кто мог заподозрить мертвеца?

Письмо, которое кто‑то сжег на столе в кабинете придворного мага, вероятно, было просто листком бумаги — направив его и сделав свидетелем верного Мортона Дигса, Коттар просто подстраховался, чтобы его жертва не сорвалась с «крючка». Неизвестный убийца якобы прикончил главу королевских телохранителей и уничтожил то, что могло на него вывести.

Это в конце концов и привело к поискам неизвестного преступника, которым они считали Эчиелле, во время которых Дорнан снова едва не лишился жизни. Если бы не прикрытие Тайриса, присматривавшего за Ильтерой и заодно за королем, он навсегда остался бы лежать на мостовой неблагополучного квартала. Откуда Лонк узнал о том, куда их направил Маралин Истан? Да Коттар знал все входы и выходы дворца и, использовав какую‑нибудь простую иллюзию, мог в любой момент оказаться рядом с Дорнаном или Ильтерой. Но тогда у идеального «убийцы» — Тайриса Морна — еще не было допуска во дворец, так что невозможно было прикончить короля прямо там и свалить вину на чужака. Теперь все сходилось идеально!..

— Ты убил отца, — тихо произнес Дорнан. — Он всегда верил тебе, как и я. Как и Тера. Почему, Коттар?

— Он нарушил закон, — на мгновение королю показалось, что эти суровые глаза принадлежат незнакомцу. — Он перешагнул через то, что когда‑то помешало мне… занять его место! Я никогда не предал бы Майрита, но он не должен был так поступать! Фактически он собственноручно подписал свой приговор.

— У нас здесь еще пара психов, мечтающих об эрнодарском престоле? — Тайрис попытался усмехнуться, но выглядел слишком напряженным, чтобы у него получилось.

— Это не повод для шуток, мальчик! — похоже, на этот раз его реплика действительно рассердила Коттара Лонка. — Когда Майрит взошел на престол, все казалось правильным. Долгие годы я считал, что сделал верный шаг, отойдя в тень, и верно служил престолу и Дому Койр, не имея права на собственный Дом и герб. Но потом оказалось, что он намерен преступить закон, передав наследование тебе! Мой отец не сделал этого для меня, потому что слишком уважал страну и престол, который занимал! А Майрит решил до конца защищать продолжение своего Дома!

— Твой отец? — у Дорнана голова шла кругом.

— Илиат ан’Болар был моим отцом, — спокойно заявил Коттар. — Я был рожден вне брака, и король никогда не давал мне даже надеяться на то, что трон однажды будет моим. Думаю, он до конца рассчитывал, что у него появится все‑таки законный наследник. Но не случилось. Следующими в череде наследников были лорд Майрит из Дома Койр и лорд Гейрин из Дома Стелл.

— Мои отец и дед, — король кивнул.

— Не совсем, — Лонк наградил его еще одним тяжелым взглядом. — Майрит женился на Диноре Стелл, однако общих детей у них не было.

— Что?! — Дорнан почувствовал себя так, словно в него на полном скаку врезалась колонна конницы.

— Когда твой отец делал предложение леди Стелл, от него уже была беременна другая женщина, на которой он не мог жениться, — глядя ему прямо в глаза, твердо проговорил Коттар. — Он поставил Диноре условие: она станет королевой, если согласится сделать вид, что ребенок — ее. Она согласилась — Стеллы всегда хотели прежде всего власти ради власти, до поры до времени не задумываясь об ее последствиях. Диноре вполне успешно удалось разыграть беременность, и никто не усомнился в том, что именно она — мать голубоглазого малыша, так похожего на Майрита. Даже ее отец и братья некоторое время верили в счастливый королевский брак.

— Это какое‑то безумие! — побелевшими губами пробормотал Дорнан.

— Я и сам не поверил бы, если бы не прочел дневник, в котором Майрит собственноручно описывал всю эту гнусную аферу, — Коттар скривился. — Большая неосторожность с его стороны — доверять такие вещи бумаге! Но он чувствовал себя виноватым после того, как вынужден был обойтись с Морнами, вот и оставил на всякий случай то, что могло бы обелить Орвина хотя бы в твоих глазах!

Ан’Койр чувствовал, что его словно затягивает в водоворот. Его отец в собственном дневнике написал, что он, Дорнан, незаконнорожденный?.. Вдруг ему вспомнилось лицо и слова Коранны Морн. Она знала! Знала, но дала Майриту слово молчать! Коранна ведь ясно говорила, что у Диноры ан’Койр был повод пытаться передать корону брату, отняв у мужа и законного наследника. И она сказала, что «сердцем Майрита завладела сероглазая красавица». У Диноры глаза были карими. Дорнан считал, что пожилая чародейка просто оговорилась или забыла, как выглядела королева. Он хорошо помнил, как Коранна сказала, что его отец до конца жизни так и хранил верность женщине, подарившей жизнь его сыну. Получается, она говорила о его настоящей матери, но не о королеве!

Канар, Роэран и Динора подняли мятеж, который потом приписали Орвину Морну! Вероятно, так называемый «сын» от года к году все больше раздражал королеву, которая хотела, чтобы трон достался ее семейству. Придворный чародей помешал ее величеству и поплатился жизнью, но и она погибла тоже. А у Майрита оказались связаны руки. Он не мог даже наказать мятежный Дом Стелл, потому что тогда правда выплыла бы наружу: королева и ее братья бунтовали против короны, потому что он заставил их признать сыном и племянником своего незаконнорожденного отпрыска. Коранна снова оказалась права: Майрит и Канар долгие годы держали друг друга за горло, сохраняя хрупкое равновесие, балансируя на грани скандальной правды. Лорд Стелл не мог не понимать, что, попытайся он поднять вопрос о законности «племянника», король мигом припомнит ему прошлые «заслуги». А Майрит не трогал «родственника», потому что тот не пощадил бы его единственного сына.

— Где ты взял его дневник? — собственный голос показался Дорнану далеким и каким‑то чужим.

— Он сам отдал его мне, — Коттар покачал головой, словно до сих пор не мог в это поверить. — Майриту казалось, что в последнее время Стеллы снова пытаются подняться против него. Тебя не было рядом, а за жизнь Теры он серьезно опасался — клика Стеллов и Даллара при поддержке остальных придворных съели бы ее, не поперхнувшись. Поэтому он и старался почаще отправлять девочку на границу — там ее могли поддержать Морны, они ведь так и не покинули Эрнодар. Майрит хотел, чтобы после его смерти ей было на кого опереться. Он сказал, что в сложившихся обстоятельствах может доверять только мне. И отдал дневник.

Пожалуй, в этом не было ничего удивительного. В своем окружении Майрит ан’Койр мог положиться только на Ильтеру и Коттара. Но за воспитанницу он боялся и пытался ее защитить, а телохранителя, не раз спасавшего его жизнь, рассматривал как человека, полностью преданного короне. Он таким и был — до того момента, как прочитал дневник Майрита и понял, что отец Дорнана сделал для своего сына то, что Илиат ан’Болар не решился сделать для своего. Это и превратило королевского телохранителя в самого лютого врага собственного подзащитного.

— Он позволил мне прочесть, — глухо продолжал Коттар. — Сказал, что это поможет мне лучше понять, почему он поступил так, как поступил. Сказал после нашего спора об Ильтере. Я пытался отговорить его от глупой мысли о вашем браке. Майрит настаивал, что вы оба перед Морнами в долгу. Прочитав его дневник, я должен был понять, что к чему. После его смерти мне следовало передать записи тебе, чтобы и ты это понял.