Воля Императрицы

Браяр понял намёк.

— Приветствую, Сагхад Амброс, — сказал он, выходя на свет, чтобы поздороваться с кузеном Сэндри. Я — Браяр Мосс. Я думаю, Клэйхэйм Сэндрилин писала вам, что прибудет с друзьями.

Когда мужчина попытался встать, Браяр осклабился:

— Пожалуйста, не вставайте. Я не из тех, ради кого люди поднимаются с места. И я никогда не встану между мужчиной и его ужином.

Амброс насмешливо взглянул на Браяра:

— Я слышал, что вы заставляли людей вставать весьма резво, Винэйн Мосс, — сухо сказала Амброс. — Но я рад, что вы позволили мне сидеть. Моим ногам всё ещё кажется, что я в седле.

— Вы слышали обо мне? — спросил Браяр, садясь на скамью расположенную на противоположной от Амброса стороне стола. — Уверен, большая часть услышанного вами — ложь. Сейчас я уже исправил свои былые пороки.

Амброс прожевал и проглотил очередную порцию пищи, прежде чем сказать:

— Моя кузина лишь писала мне, что вы — очень хороший растительный маг и её названный брат, — тихо ответил он. — Так какие же пороки вы исправили — то, что вы растительный маг, или то, что вы названный брат?

Браяр хотел было прояснить ситуацию, когда заметил ироничный блеск в глазах Амброса. «Ну и ну… Мешок с чувством юмора», — подумал он, используя своё старое жаргонное слово, обозначавшее богатого человека.

— Я исправил их все, — сказал он с таким же серьёзным выражением лица, как у Амброса.

Кухарка фыркнула.

— Так и есть, — настаивал Браяр своим самым искренним тоном. — Мой подход к дамам состоит исключительно из преклонения. Я славлю нашу взаимную преданность Кунок. Работы много, но я нисколько не в претензии.

— Ну, если ты удобришь какие-то из полей, которые пашешь, то я надеюсь, что ты также удобришь кошельки матерей, — сказал Амброс. — Мужчина должен быть ответственным за то, что посеял.

— Ответственность — моё второе имя, — искренне сказал ему Браяр. — У меня есть и другое второе имя — Сухейник [3].

Сухенийком называлось растение, съев которое мужчина на несколько дней становился бесплодным. Браяр был полон решимости не зачинать никаких детей, которые остались бы сиротами, случись что с их материями.

Амброс поднял свои светлые брови, глядя на Браяра:

— Так предусмотрительно, — заметил он. — Так сколько именно вам лет?

— Мы думаем, что восемнадцать, — объявила стоявшая в дверях Сэндри. — Даже Браяр не уверен. Кузен, я не ожидала, что ты приедешь этой ночью, иначе я бы бодрствовала, чтобы встретить тебя.

Она прошла вперёд с распростёртыми объятьями, её халат и ночнушка свободно колыхались на её стройной фигуре.

Амброс чуть не опрокинул скамейку, поспешно вставая на ноги.

— Клэйхэйм Сэндрилин, — сказал он, беря её кисть в свою руку.

Поклонившись, он приложил кончики её пальцев к своему лбу.

— Не глупи, Кузен, — сказала Сэндри, целуя его в обе щёки, когда он выпрямился. — Учитывая всё то, что ты делал для меня все эти годы, мне следует касаться лбом твоих пальцев.

— Это честь для меня, — сказал Амброс, целуя её щёки в ответ. — У меня подходящий характер для этой работы, и люди ваши не отлынивают.

Браяр стянул кусок хлеба и начал есть его по кусочкам, наблюдая за тем, как Сэндри уговаривает своего чопорного кузена сесть на место и продолжить есть. «Как она знала, что он приехал?» — гадал Браяр. «Её комнаты в противоположной части дома. Когда она шла спать, она зевала».

Он потёр глаза, будто он сам был сонным, в то время как на самом деле он настраивал свой разум на способность видеть тонкую магию. Явные заклинания он и так всегда видел, например заклинания в кухне, препятствующие порче еды и специй, а также подавляющие пожары. Эти были в любом доме, который мог их себе позволить. Требовалась дисциплина, практика и навык, чтобы видеть более тонкое использование магии, и они с сёстрами этому научились в последние несколько лет. Когда он решил, что готов, Браяр посмотрел на Сэндри.

На миг он увидел это: тончайшую серебряную паутину, расходившуюся во все стороны от её тела и исчезавшую в стенах, потолке и полу вокруг неё. Миг — и образ паутины пропал. Браяр изогнул брови.

«Ты разленился», — отчитал он себя, взяв кусок сыра. «Было время, когда ты мог это сделать, и удержать образ. Лучше тебе попрактиковаться, мой паренёк. Может, ты и гонялся за юбками и запустил свои навыки, но раз нужно приглядывать за императрицей и её великими магами, тебе следует побыстрее подтянуть свои навыки».

Странное дело, но голос-наставник в его голове почему-то всегда звучал как Розторн.

Браяр откинулся назад, уплетая сыр. «Сэндри не спит с вожжами в руках», — подумал он, слушая, как Сэндри и Амброс исполняют вежливый ритуал первой встречи дворян, будто они не были одеты в постельное бельё и мятую одежду. «Она разбросала по всему дому паутину, центром которой является она сама. Если кто-то посторонний её коснётся, она об этом узнает».

Не прерывая Амброса и Сэндри, Браяр встал и вернулся в свою комнату. Как давно он последний раз медитировал? Он решил начать сегодня же.

Сэндри заметила, что взгляд Амброса не отрывался от уходившего Браяра. Когда Амброс снова посмотрел на неё, она сказала:

— Я вижу, что вы уже познакомились.

— Он очень симпатичный, — осторожно ответил Амброс.

Сэндри хихикнула:

— Прости, Кузен, но если бы ты только знал, как смешно это звучит, — объяснила она. — Ты в этом не одинок, конечно. Люди время от времени поговаривали такое о Браяре и обо всех нас-девочках. Но поверь мне, ничто не могло бы быть дальше от истины. Это было бы всё равно, что ухаживать за братом или сестрой.

Амброс криво улыбнулся:

— Тогда простите за то, что допустил столь распространённую ошибку, — попросил он прощения. — Но вам следует приготовиться, потому что вы наверняка не раз услышите то же самое при дворе.

Сэндри пожала плечами:

— Двор может сколько угодно сплетничать, — сказала она, подперев подбородок руками. — Меня это никак не волнует. Если бы я собиралась остаться, то меня бы это беспокоило, но оставаться я не собираюсь.

Эти слова заставили её кузена откинуться назад и хмуро посмотреть на неё:

— Вы не останетесь?

— Я же сказала тебе в своём последнем письме, что осенью я вернусь домой, — ответила Сэндри. — Ты ведь получил моё письмо?

Амброс положил нож и вилку на опустевшую тарелку и отпил чая из своего стакана.

— Да, но…

Сэндри ждала. Он казался таким же, как и его письма: сухим и придирчивым, методичным и точным. Она знала, что он никогда не давал дутые обещания насчёт доходов от собранного урожая или новой шахты. Он даже говорил ей, чтобы она ожидала меньшие чем обычно суммы. Если что-то его беспокоило, то она готова была это выслушать.

Наконец он сказал:

— Императрица полагает, что вы передумаете. Она в этом уверена.

Сэндри улыбнулась. «И это всё?» — подумала она.

— Я объясню, — пообещала она, похлопывая своего только что встреченного кузена по руке. — Я почти всегда имею ввиду именно то, что говорю. Когда она узнает меня получше, она это поймёт.

— Разве будет так плохо остаться здесь? — спросил он. — У вас есть работящие подданные, которые вас обожают, и земли, которым требуется внимание их законной владелицы. Да, у нас есть некоторые недовольные, но они везде есть. Если бы вы выделили нам необходимые средства, мы бы легко могли удвоить поголовье мулов. И торговцев зерном нужно приструнить. В прошлом году я дважды поймал Хо́улэба на попытке обвесить нас на ячмене. Если за ними не следить каждую секунду…

Он спохватился и улыбнулся:

— Прошу прощения. Жена моя утверждает, что если меня не остановить, то я буду говорить о делах, пока у людей не отвалятся уши.

— Но зачем мне занимать твоё место, когда ты так хорошо знаешь и любишь эти владения? — спросила Сэндри. — Тебе знаком каждый дюйм этих земель, а моя мать почти там не бывала. Ты знаешь этих людей поимённо, и ты о них заботишься. Я нужна моему деду Ведрису. А здесь я что буду делать? Порхать бабочкой, пока ты делаешь всю работу?